На третьей попытке бензин сумел воспламениться, двигатель заработал на самых малых, неустойчивых, оборотах. Фу, слава тебе Господи, преодолели. Сидеть в машине было холодно. Лопатки вентилятора, призванные охлаждать двигатель в самых тяжелых условиях, гнала мощный поток ледяного воздуха на радиатор, стрелка температуры охлаждающей жидкости, пребывала в глубоком обмороке, вися на ограничителе, лед, покрывший стекла толстым матовым слоем, казалось, от работы «печки», казалось, становился только крепче, ни один прибор освещения не работал. Света появилась минут через двадцать, когда мы с «печкой», объединив усилия, действуя изнутри условно нейтральным воздухом, а снаружи, яростно работая пластиковым скребком, расчистили на лобовом стекле маленький квадратик, и я даже успел немного согреться. На приборной доске загорелся значок, что у нас есть рабочие подфарники.
Гибкая фигура в кожаном зимнем пальто с лисьим воротником скользнула на пассажирское сидение и весело заявило мне, красиво приоткрыв густо намазанные тёмно-вишнёвой помадой, губами:
— Ну все, я готова!
— Ты что вышла? Фары еще не отогрелись.
— Ой, от твоей машины твоей пар идет вверх, я сразу поняла, что ты завелся. Мы едем? А то мне на работу пора.
Мне очень хотелось рассказать этой женщине о том, какой ценой мне удалось раскочегарить застывшую машину, какой подвиг я… А, ладно, все равно не поймет или сделает вид, что не понимает. Я выглянул из машины, приоткрыв дверь, не обращая внимание на недовольный писк Светы, посмотрел «налево — направо», убедился, что в ближайших окрестностях никого нет и, оглушительно скрипя по снегу задубевшими от холода покрышками «ВЛИ», двинулся в сторону Нахаловки.
— Здорово. — я протянул руку сидящему за столом Руслану и тут же включил чайник: — Что нового по нашему пальчику?
— Да ничего, среди неопознанных ничего похожего нет. А ты что, на развод опоздал. Шеф тобой интересовался, усами шевелил.
— Да? Он просто забыл, что я сегодня во вторую, после дежурства. — я налил в чашку крутой кипяток и уселся напротив опера, грея о керамику озябшие руки: — А это что у тебя за окном? Синичек подкармливаешь?
— Каких синичек! — Руслан подскочил, как ужаленный и бросился к окну, где под верхним обрезом оконной рамы висела какая-то коробочка: — Ты что, так меня пугаешь… Аж сердце зашлось. Я думал и правда птицы поели…
— Скажи мне, там что? — я ткнул пальцем в таинственную коробочку.
— Что, что? Палец наш вчерашний.
— Что? Ты обалдел, что ли? Ты почему его в судмедэкспертизу не отправил? Бля!
— Да не блажи. Я его экспертам направил. — несмотря на накал ситуации, Руслан сел и снова зарылся в бумагах: — Оказалось, что с него можно снять отпечатки пальцев, вернее пальца и вообще, привезти его в нормальный вид. Только его надо заморозить и отвезти в Томск, там есть единственная в Сибири лаборатория, где такие исследования делают. Я тебя на завтра подписал съездить в Томск.
— А мне это на хрена? — резонно возразил я: — поезжай на автобусе, поезде. Самолет, в конце концов, летает каждый день.
— Я как палец отвезу? В любом транспорте он растает. А так мы его привяжем к антенне сбоку или к дворникам, и он спокойно доедет. А мне машину шеф не даст, вчера «УАЗик» встал, только «шестерка» на ходу осталась.
Машины в отделе были больной темой. На уголовный розыск было только две машины, причем ВАЗовскую «шестерку» руководство давало крайне неохотно, приберегая ее исключительно для себя.
— Бензин с шефа если возьмешь, то поедем завтра. Только бери из расчета пятьдесят литров. У меня «Нива» десятку на сто километров кушает. Давай, иди за деньгами, пока шеф куда нибудь не уехал..
После того как топот ног Руслана затих, я набрал номер диспетчера.
— Здравствуйте, завтра утром, Томск, вечером обратно. Задний ряд сидений свободен. Да, полный комплект. Хорошо, вечером в девять часов.
С четыре месяца назад я пришел на прием к руководству охранного предприятия «Беркут», которое было мне известно своей стабильной работой на протяжении многих лет, в отличие от десятков ЧОПов, разорившихся за время всевозможных кризисов, и предложил организовать службу доставки. И теперь, частенько, мои поездки по городу, области, или в соседний регион, сопровождались попутной доставкой груза, требующей особой заботы со стороны скромно одетых граждан с внимательными глазами.
«Беркут» тоже был не внакладе. Сейчас ЧОПу не требовалось отправлять, ради пары коробок чего-то ценного, спецтранспорт с тройкой вооруженных ребят в форме. Достаточно было содержать диспетчера с телефоном и получать свой процент за посредничество. С учетом того, что в стране, как грибы под дождем, стали открываться десятки частных банков, а любой государственный человек, имеющий право первой подписи, считал своим долгом помочь крепнущей российской экономике, передав зарплаты своих подчиненных в банк «прокрутить». Сейчас зарплату нам выдавали с задержкой в двадцать дней, цены росли каждый день, денег не хватало ни на что.
В кабинет ворвался радостный Руслан.
— Ну все, я договорился, вечером деньги будут.
— Отлично, поехали.
— Куда? У меня дела еще. — опер по розыску, явно, не хотел выходить на улицу, а мне надо было постоянно ездить на машине, чтобы она не примерзла.
— Да и хрен с тобой, сам съезжу. Вечером, после девяти позвони мне, договоримся, где встречаемся.
— Я думал, ты меня в отделе заберешь? Я куда, с пальцем-то поеду…
— Русик, хлеб за брюхом не ходит. Вечером позвони, договоримся о встречи.
Машина не успела остыть, дороги были, по причине холодов, свободны, и в спецавтохозяйство на улице Убитого наркома я доехал за десять минут. Нужный мне водитель, на мою удачу, был на месте.
— Не, командир, я с тобой сегодня поехать никак не могу. — мужик потряс черными от солидола руками: — А, тем более, ты сказал, что не знаешь, какого дня мусор. Давай, садись, схему рисуй. Я последние два месяца в одном месте мусор вываливаю. Но пока туда бульдозер не подходил. Давай рисуй здесь ворота, потом проезд идет…
Городская свалка, скрывая от глаз горожан высоченными тополями, походила на страну Мордор. Горы мусора, высотой с девятиэтажный дом, темные тени, бродящие вокруг них, стаи птиц, мечущиеся над мрачными отрогами отходов человеческого бытия, несколько бульдозеров, сгребающих мусор в горные кряжи. Одна из куч парила ядовитым дымом, распространяя на несколько километров едкое зловоние. Два небольших поселка, кладбище и психиатрическая больница почти ежедневно подвергались газовой атаке.
Я сверился с промасленным клочком бумаги, на котором водитель накидал мне место, где, в последнее время, он опустошал кузов своего мусоровоза. Бульдозер, действительно, сюда еще не добрался, на невысоком холме копались похожие на людей существа.
— Здорово! — я подошел к мужику, одетому в драную, блестящую от грязи фуфайку и потертую ондатровую формовку, что черным пальцем тыкал в кнопки магнитофона «Комета-209», с виду, практически целого: — Ты старший?
— Че хотел? — под рыжей, клочковатой бородой, раззявилась черная дыра рта, который украшала пара обточенных, серых зубов.
— Милиция. Найти надо кое-что?
— Говори, че надо. У нас здесь все есть, вся номенклатура предметов, выпускаемых промышленностью. — обдав меня запахом стеклоочистителя изо рта, бригадир БОМЖей поразил еще и интеллектом.
— Мне труп нужен, сто процентов расчлененный, должен где –то здесь быть. Из нужного мне дома машина уже два месяца здесь разгружается.
— Это Славка, что-ли? На голубом «КАМАЗе» который ездит? — уточнил мой собеседник.
— Ну да, Вячеслав Васильевич Пырьев. — я посмотрел на свои каракули на схеме свалки.
— Не, он вон там свой мусор вываливает, но ты, командир, не боись, там тоже мои ковыряются.
— А в последнее время не находили ничего такого?
— Нет, в последнее время нет, не было.
— На тебе мою визитку, если найдете, позвони, а с меня вам три пузыря беленькой за находку. Не потеряешь?
