— То есть, это он превратил тебя в оружие?
— Глеб,— скучающим тоном обратилась ко мне Вестница Смерти. — Я сама согласилась на магическое изменение. Потому что хотела убивать этих тварей, которые отобрали у меня земли. Оружие или великолепная женщина — не так уж и важно. Я ни о чем не жалею. Разве что, Лилит бы хотела прикончить собственными руками, но, это сделали за меня, раз ее меч в твоих руках.
— Нам нужно будет поговорить об этом подробнее, — предупредил я.
— Зачем? — прищурилась женщина.
— Хочу знать побольше о нем, — объяснил я. — Вроде бы его личность довольно интересная…
— Глеб, — поскучнела Ликардия. — Да все в отряде знают, на что тебя подбила драконесса. Я не в восторге, но считаю, что у нее немного не в порядке с головой и она гоняется за призраками. Поэтому, лучше используй ее по своему усмотрению, не знаю, трахни, например, магии обучись, и вообще не переживай. Бог-Изгой сдох, причем давно. Он подгадил абсолютно всем — таких в живых не оставляют, так что…
Вон оно что…
Наклонившись к небольшой кожаной сумке, найденной здесь же, я вынул из нее бутылку и бросил в Ликардию.
Девушка лениво поймала ее, покрутила в руках.
— Интересненькое пойло, — прокомментировала она, глядя на играющую в емкости жидкость, переливающуюся чуть ли не всеми оттенками красного в магическом свете. — Хм…
— Знакомая вещица? — уточнил я.
— Знаешь, — девушка оторвалась от груды золота и повертела бутылку в руках. — Во время Последней Войны, Восемь Королей любили пить один сорт вина, который делал бывший божок нашего рыцаря, — она посмотрела на Фратера, который разглядывал новое оружие высшей вампирши. — И это очень похоже на него…
— На надпись посмотри, — посоветовал я.
— А что тут? — Вестница Смерти безразлично глянула на этикетку, которую до сих пор прятала под своей ладонью.
Ее глаза пробежали по строкам.
Девушка посмотрела на меня.
Снова на бутылку.
— Это на старом наречии Севера, которое применялось тамошними шаманами еще задолго до Последней Войны, — произнесла она. — Говорят, что это якобы старый колдовской язык. А написано здесь следующее: «Слезы Аминасифаль. Изготовлено с помощью ножек фригидной эльфийской стервы».
Ах, вот оно что.
— А приписочку ниже не видишь? — уточнил я.
— Какую приписку? — брови девушки взлетели вверх. — Кроме этой надписи здесь нет ничего.
Ага, понятно.
— Видишь ли, — я подошел к девушке и забрал у нее бутыль, и указал на этикетку, — эта надпись мне тоже понятна. Но не потому что знаю старый колдовской язык, а потому что для меня этот текст был написан на моем родном языке. Из другого мира. И вот тут, — я указал на нижнюю часть этикетки, — добавлено: «Я тебе не враг. Искариот».
— Ложь! — голос драконессы грохотом прошлась под сводами сокровищницы, едва не оглушив.
Повернувшись, натянуто улыбнулся при виде разъяренной драконессы, стоящей на пороге запасного выхода.
Кажется, нам нужно будет серьезно поговорить.
Любопытно, что она этого раньше не увидела в моей голове.
Очень любопытно.
И уже просто бесит, что вокруг меня началась какая-то кутерьма на божественном уровне.
* * *
Складывается впечатление, что дождь с грозами и молниями преследует местность рядом с замком Беркред постоянно.
За все то время, что мы находились здесь, количество дней, когда с неба не лили потоки воды, можно было бы пересчитать по пальцам.
Расположенный на скалистой возвышенности посреди огромной долины, больше похожей на огражденный с трех сторон непроходимыми скалами, замок Беркред, поражал каждый раз, когда попадался на глаза.
Огромная чаша, как я теперь уже знал, некогда была полноводным озером, которое брало воду из частых и продолжительных дождей, заливающих этот регион, а так же из подземной реки, протекающей под горами, сейчас представляла из себя подобие кратера.
Замок на возвышенности позволял наблюдать за местностью на многие сотни метров (экспериментально установлено, что на полтора километра), а сама же Чаша достигала диаметра на полсотни километров пересеченной местности, на которой практически ничего не росло, кроме той чащи, в которой похоронены наши соратники.
Проход в Чашу, как называлась местность, имелся лишь один — горный перевал, к которому вела дорога, отходящая от Королевского Тракта.
Защищен он дозорным фортом, после которого путь извилисто проходил вдоль одной из гор и переходил к цепи скал на дне Чаши, меж которыми были перекинуты каменные арки широкого моста, по которому могла бы проехать разом крупная телега и пара конных.
При этом, как и мост, так и крепость, были построены явно в одном стиле, одним зодчим.
Прослеживались общие черты.
А еще замок, как и форт на перевале, разительно отличались от того же Мунназа и других поселений, которые когда-то видели мои спутники.
Мрачный, сугубо военный, без каких-то излишеств, имеющий высокие цилиндрические башни и прямые стены из крупных каменных блоков, увенчанных флагами Восточной Провинции и Лорда Хоксенвильваарена.
Наши лошади катили повозку к массивным воротам, рядом с которыми под навесами располагались стражники.
Потоки воды на мосту сливались через бойницы, которыми были усеяны обе стороны моста.
На дне Чаши уже набралось изрядное количество воды, но чуть позже она уйдет, оставив после себя лишь небольшие озерца.
Вспышка молнии разрезала небо после того, как мы пересекли последний пролет и приблизились к замку.
Стражники, признав нас, без лишних вопросов пропустили за поднятую металлическую решетку, толщина прутьев которой сопоставима с толщиной моей руки.
Навскидку, периметр замка можно было бы просчитать, как равный двумстам метров, но на практике это сложно проверить.
То на картинках у замков в основании правильные фигуры, прямоугольники там, квадраты.
Беркред же… другой.
Его линия стен ломана и практически подходит к границам возвышенности — строители использовали максимум имеющегося пространства.
В среднем — около полуметра-метра от стен до обрыва, да и то, этот природный «опалубок» практически непроходим.
Мы миновали первые ворота, попав под крышу «тамбура» — каменной клетки, являющейся «подъездом» более широкой части крепости.
Здесь уже нас встречала опущенная решетка, а скрывающиеся во мраке «тамбура» дежурные стрелки — лучники и арбалетчики — с интересом поглядывали на наш отряд, спешивающийся с коней и высаживающийся из фургона.
Удостоверившись, что мы те, кто отсюда и выехали, а под тентом нет никого лишнего, стражники пропустили нас под решеткой, которую подняли со стороны утопающего в воде, грязи, мокрой соломе и лошадином дерьме внутреннем дворе замка.
Интересная архитектурная мысль, этот «тамбур».
Понятное дело, что замок можно с относительным комфортом штурмовать только через ворота.
И, если они будут разбиты, то лучники могут осыпать стрелами и обливать кипящим маслом, забрасывать камнями и по-всякому развлекаться и унижать тех, кто ворвется внутрь «тамбура» и будет штурмовать вторые ворота, еще более массивные, чем первые.
Учитывая, что бойницы здесь на высоте трех человеческих ростов, и ни одного прохода куда-либо не имеется, то штурмующим явно будет нехорошо.
Во внутреннем дворе справа располагалась пристройка-конюшя, причем выполненная из камня.
Здесь мы оставили лошадей, и, забрав свои пожитки, а так же мешок с поддельными монетами, под козырьками, тянущимися вдоль внутренней части стены и по периметру любой постройки в замке, отправились в самую большую баню крепости.
Если присмотреться, то можно было бы отметить, что большая часть козырьков в крепости была каменная, из плоских кусков камня, которые местами обрушились и провалы закрыли деревянными щитами.
Похоже, что восстановить крепость в первозданном варианте либо не хотят, либо не могут по каким-то соображениям.
