этой профессии женщин.
После того, как осталось восемь человек, которых взяли на практику в Аврорат, стипендию Питера подняли до шестнадцати сиклей в неделю, но в казарме теперь можно было только позавтракать и получить с собой пару бутербродов на ланч. Подразумевалось, что практиканты будут покупать себе обед или ужин самостоятельно, так как рабочий день в Аврорате заканчивался в семь вечера, а то и позже.
Оказалось, что наставник Питера, Амос Диггори, настоял на дополнительной оплате его практики, убедив начальство, что это необходимо. Это было весьма кстати: всё же летом Питер и Муфальда хотели сыграть свадьбу, пусть очень скромную, по самому минимуму, но в любом случае трат не избежать хотя бы на приличествующую поводу одежду, взнос за регистрацию в Министерстве, небольшой фуршет среди коллег и друзей. Но, конечно, зарплату дали не за красивые глаза: Питер вкалывал, старался закрепить свои позиции, примелькаться, заслужить хорошую репутацию. Он был в меру услужливым, открывал рот только по делу и делал свою работу, как их учили на курсах.
Конечно, в какой-то степени повезло, что его наставником стал Амос Диггори, принадлежащий к старинной фамилии маг, но не слишком консервативный в вопросе чистоты крови. К тому же Диггори был инспектором по особо тяжким преступлениям, так что практика Питера в Аврорате сразу началась с настоящего расследования. И это было не что-то вроде случайно проклятой бабки в подворотне, которая умерла со страху, а «громкое дело», причём это дело косвенно касалось и интересовало Питера, так как Амос Диггори расследовал убийство отца Сириуса — Ориона Блэка.
Наставник был в целом доброжелательно настроен. В какой-то момент Диггори проговорился, что не решился бы перейти дорогу Аластору Моуди, «старожилу Аврората», который к тому же с полгода назад, в «Кровавый четверг», потерял глаз и ногу, защищая нового Министра Магии — Миллисенту Багнольд, если бы не «словечко», которое за Питера замолвил один из Блэков. Кажется, дядя Сириуса, Альфард Блэк, имел неплохие подвязки в Аврорате. Насколько Питер понял, Альфард Блэк периодически поставлял редкие ингредиенты для лаборатории Департамента Правопорядка, делал защитные амулеты для сотрудников Министерства Магии и обучал работе с какой-то сложной секретной системой под названием «Аргус».
За почти две недели, прошедшие с начала стажировки, Аластор Моуди не проявил особого интереса к Питеру. Впрочем, это могло быть связано и с тем, что они почти не пересекались. Среди сотрудников ходили упорные слухи, что указом Министра Багнольд Аластору Моуди «за боевые заслуги» хотят подогнать какой-то супер-артефакт из загашников Отдела Тайн. Возможно, что из-за этого Моуди почти никогда не было на месте, когда Питер и Диггори возвращались в Министерство. Моуди ходил в повязке на выбитом глазу, а одна нога у него оказалась на магическом протезе, так что народ гадал, какой именно артефакт подстраивают под ветерана: чтобы быстро бегал или чтобы снова видел. Впрочем, спросить об этом напрямую никто не решался: Моуди был довольно крут и пользовался почётом и уважением среди сотрудников.
Амос Диггори брал Питера с собой на все допросы и встречи, почти сразу вменив в обязанности вести записи и протоколы, а это не просто перекладывание бумажек или работа на «подай-принеси-не мешайся», как сложилось у остальных практикантов. Тем более, что, перечитав эти самые протоколы, наставник сказал, что ещё ни разу не встречал подобной внимательности и наблюдательности. Так что Питер полагал, что зарплату ему стали платить благодаря тому, что его работу, старания и вклад в расследование оценили. К тому же вот уже несколько дней Диггори не то чтобы советовался с Питером, но интересовался его мнением и анализом сложившейся ситуации. И Питер смог дельно, не волнуясь, обрисовать картину этого убийства, как видел её он.
С самого начала ему показалось странным, что нигде не всплыли документы по «законопроекту по оборотням», который готовил Блэк. Ни у поверенного, который предоставил некоторые основные бумаги на ознакомление, ни у семьи: вдова сообщила, что не знала о том, что её супруг занимается этим вопросом, и среди записей покойного ничего подобного родные не обнаружили. Законопроект должны были представить в начале февраля, так что документы Орион Блэк должен был сдать для ознакомления магической палатой как минимум за месяц, то есть как раз накануне своей гибели. По регламенту секретарь должна сделать копии и разослать их членам магической палаты для предварительного ознакомления. Самое интересное, что Орион Блэк в тот день встречался с Доркас Медоуз — секретарём магической палаты. Но эта женщина утверждала, что Блэк лишь уточнил у неё время и дату слушания, но ничего не передавал. Повода применить сыворотку правды или усомниться в её словах Доркас Медоуз не давала, но Питер счёл её подозрительной. Чем-то та неуловимо напоминала их декана — Минерву МакГонагалл, к которой особого доверия у Питера не было никогда.
Амос Диггори согласился, что стоило найти документы и вообще поискать в этом направлении, так как пока больше идей не было. Возможно, что существуют противники данного законопроекта. К тому же среди «Пожирателей Смерти», по непроверенным данным, могли быть оборотни. Поговаривали даже об «армии». Возможно, они боялись, что их снова попытаются взять под контроль, как было при попытке ввести Реестр. Также была вероятность, что лидер «Пожирателей Смерти» не хотел, чтобы подобный закон вступил в силу: тогда его оборотни могли бы получить нормальную работу и вписались в магическое общество, и «Тёмный Лорд» потерял бы власть над своими слугами. Скорее всего, именно поэтому Блэк был замечен в такой подозрительной компании перед смертью: это могла быть как попытка повлиять на будущий закон, так и смертельная ловушка в случае отказа.
Питер подумал, что вписал бы и имя их директора школы в список подозреваемых, но промолчал, потому что всякие бездоказательные домыслы к делу не пришьёшь. Он хотел переговорить с Люпином: вполне возможно, что раз про законопроект старшего Блэка Питеру рассказал именно Римус, то у него или его отца могли сохраниться черновики или какая-то дополнительная информация, которая могла пригодиться.
— Мам, Мэтти, я пришёл! — сообщил Питер.
Ему хотелось поделиться со своими любимыми женщинами новостями насчёт нежданно выплаченной зарплаты. Муфальда, которая заканчивала службу в половину шестого, приходила в эту квартиру, чтобы поболтать с его матерью, обсудить разные женские штуки и помочь с ужином. За прошедшие две недели как-то сам собой сложился такой порядок вещей. Питер подозревал, что его невеста из-за того, что
