class="p1">— А я уже всё. Сматывай удлинитель. Уноси болгарку.
— Ага, — соглашается мальчишка, а сам не уходит.
Пришлось чуть усмехнувшись вытащить из шкафа наш долгожданный приз. Показать дитятке. Ничего особенного. Обычная двустволка. Старая и пошарпанная горизонталка.
Но у мальчишки вон глаза как загорелись.
— Давай собираться. Время… Светает уже, — поторопил я его, вешая ружье за спину и вновь влезая в шкаф.
Всё, что там есть — нужно захватить с собой. Две коробки патронов по 20 штук в каждой. Дробь или картечь, не знаю. Потом разберемся. Пара патронов тут же перекочевала в карман куртки. На всякий случай. Странная приспособа, похожая на плоскогубцы, только зажим у них странный какой-то… Ага. Похоже это пулелейка. Берем тоже, конечно… Свинцовые пластины от старого аккумулятора. Ну, это-то понятно. Это — банальный запас свинца. Так, что тут еще? Приспособа, похожая на сковородку с дырками. Дробелейка? Ладно, дома разберемся. Всё надо. Так, бумаги какие-то. Лицензия. Охотничий билет. Инструкция к ружью. Последнее — особенно ценно. Берем. Что еще? Ого! Нож!
В этот нож я влюбился с первого взгляда. Было в нем что-то такое… Настоящее. Я совершенно равнодушно проходил всегда мимо сувенирных магазинчиков, с целыми стеллажами разнообразных ножей. Самых причудливых и хищных очертаний. Баловство, мол. А тут… Самое обыкновенное пырялово. Ножны из старой потрескавшейся кожи. Клинок прямой, односторонний, плавно заостряющийся к концу. Правда, толщина лезвия внушает уважение. Да и сталь… Что-то сдается мне, что она под стать старым советским топорам, которым и через полвека сносу нет. Ручка простая. Деревянная. Обмотана черной, шершавой, тоже ещё с советских времен, изолентой. Вещь! Мое будет. А то сколько можно с кухонным ножиком за рукавом бегать…
Уходили из дома уже засветло. Провозились. Опять тащить генератор на волокушу за забором, все оружейное хозяйство из шкафа, да еще Даня попросил пару минут на сбор вещей из дома. Шмотья в основном. Хоть он и собрал что-то на своей квартире позавчера, но ведь основная одежда-то у них с сестрой тут была, так как именно здесь они и обитали последние дни. Пришлось, скрепя сердце, согласиться подождать. Но и напомнить ему про время. Он осознал и уложился действительно быстро. Благодаря чему на волокуше добавился еще узел из простыни со шмотками внутри.
Малинка все это время молча помогала нам. Хотя сама едва стояла на ногах. Но когда мы уже начали цеплять лыжи, наконец не выдержала:
— А я? Можно мне с вами?
Я задумался. Девку, конечно, жаль. И валить из Левашово ей надо без всякого сомнения. Жизни ей тут не будет. Но сама она никуда не дойдет. Рухнет как тот же Даня и всё. И, даже, некому будет позвать на помощь. Но и с собой как ее брать? До машины — минимум полкилометра. Она без лыж. По сугробам она не пройдет и десятка метров. Блин…
— Шиша… — как-то нерешительно начал было Даня, но я его оборвал:
— Помолчи. Я думаю.
Хотя чего тут думать-то? Выбора-то, как такового, и нет. Как там в кино было-то? В Леоне. "Если ты выгонишь меня, то уже к вечеру я буду мертва. А ты же открыл мне дверь.." Не помню дословно. Но смысл такой. Зачем, спрашивается, спасать ее от насильников и садистов, чтобы потом выгнать на верную смерть?
Горестно вздохнув, я кинул Дане веревочную петлю от волокуши и спросил:
— Один-то дотащишь?
А сам подхватил застывшую в ожидании своей участи девчонку на руки и пошел в сторону машины. Килограмм тридцать весит. На короткую дистанцию даже для физической формы Альберта пустяки. Но пол километра… Ничего, должен выдержать.
Когда-то в далекой юности я носил на руках своих подружек. Оооо… Это было одно из самых ярких и запоминающихся событий в то время. Мне хотелось тогда чтобы этот путь продолжался вечно. Идти и идти. Неся на руках свое сокровище… Здесь же я не испытывал ничего, кроме легкого раздражения и общего неудовольствия ситуацией. И усталости, да… Усталость нарастала постепенно, но неуклонно. Очень сомневаюсь, что сейчас со стороны я напоминаю прекрасного рыцаря, отважно выносящего принцессу из захлопывающейся пасти дракона. Ой, вряд ли. Скорее уж на потного грузчика, дорабатывающего смену. А где-то там за спиной мужественно пыхтит второй «грузчик», тянущий волокушу по снегу.
К машине мы с Даней вышли насквозь мокрыми от пота. Но вышли же! Законный повод для гордости. Хотя гордиться как-то не хотелось. Сил даже на это не оставалось… Руки дрожали от перенапряга. А ведь еще Гену-генератора в багажник как-то надо поднимать. Девчонка обрадовавшаяся, что хоть что-то может сделать — тут же подскочила помочь. А я… Я не стал ее отгонять. Да она еле стоит на ногах. Но мы, после этого изнуряющего прохода — ничуть не лучше. А трое все-таки лучше чем двое. Загрузились.
За руль посадил Даню. Сам сел рядом и тут же полез разбираться с ружьем. До сего момента я как-то с охотничьими ружья не сталкивался. Из калаша в армии пострелял (хотя и там не так много. Все таки стрельбы минометчиков — это, в первую очередь, стрельба именно из миномета, а с автомата уже так… Постольку-поскольку. По нормативу и не более того.) А вот с ружья и вовсе не доводилось. Порядочному герою, положено было бы тут же, не сходя с места разобраться с устройством и зарядить ствол, чтоб с мужественным видом пялиться в окно, цедя героические фразы сквозь зубы. Но я хоть и разобрался как переламываются стволы, пихать в них патроны не стал. Нет. Дома прочитаю инструкцию от и до… Освою оружие. Разберусь в нем досконально, тогда и… А пока — рано. Лучше вот что…
— Ирина, что там у вас произошло-то?
— Где? — вздрагивает девочка.
— Ну там, в Левашово. Как ты у «этих» в доме оказалась?
— Я… Он сказал… Я пошла… А там… — невразумительно что-то промычала Малинка и разревелась.
— Ну что там — понятно. А кто он? И что сказал такого, что ты с ним пошла?
— Ну Лео.
— Лео?
— Ну Ленчик. Леонид. Он из моего класса… был.
— Э-э-э… Ленька? Ленька-»Самурай»?
— Ну да. Только Самурай это он сам себя так стал называть. Уже после… Эпидемии.
— А, понятно. А в школе, значит, он Лео был?
— Ну да. А тут после всего он где-то в сувенирном магазинчике японский меч добыл. Катану. Вот и с ней все время ходит и требует, чтоб его все Самураем называли.
— Ну тут понятно. А чего ты с ним пошла-то?
— Да
