в линию не встать, фарватер чересчур узкий и мелкий. К тому же и без того уступающая британской числом: всего три линейных корабля, четыре фрегата и по одному корвету и брандеру - русская эскадра обременена защитой своих купеческих судов, он, Горацио Нельсон, и на это рассчитывал. Но торговые суда и их военное охранение, словно по команде, хотя на леерах не поменялось, ни единого вымпела, дали задний ход против ветра на своих дьявольских движителях, оттягиваясь из-под возможного обстрела. Адмирал слышал, что на секретной британской верфи уже готовы два корвета с подобными русским моторам, которые эти беспечные недоумки опрометчиво опубликовали в своих журналах. Да и эти аппараты для связи по воздуху стояли уже и на кораблях его эскадры, но он не доверял их камням с иголками и пользовался проверенными морскими сигналами.
Очень удачно все три русские восьмидесятичетырёхпушечные, если считать по портам в бортах, пароходолинкоры "Мария Магдалина", "Апостол Андрей" и "Георгий Победоносец" оказались в гуще соседей, которых обойти на малых глубинах невозможно. Тогда вперёд, на собственную погибель, как преждевременно обрадовался адмирал с английскими моряками, но вне зоны досягаемости королевской артиллерии, вышел двенадцатипушечный пароходофрегат "Владимир" и будто на полигоне устроил его эскадре избиение младенцев. Да чего уж перед собою юлить, раздолбал столь же ловко, как Давид Голиафа, а в его случае целых семерых Голиафов... Причём разом били, только носовое, кормовое и всего пять бортовых орудий. Но лупили так часто, как даже самые лучшие в мире британские бомбардиры не могли угнаться. Причём совершенно без дыма! Нельсон единственному глазу не поверил, протер окуляр подзорной трубы: да, каждое орудие выбирало целью одно британское судно, на которое тратило всего два-три выстрела! И каждый снаряд точно в цель, под ватерлинию. И хватало по два-три снаряда на красу и гордость британского адмиралтейства, настолько неправдоподобно разрушительны их варварские ядра! Знал бы флотоводец , что наши орудия обслуживают всего трое бомбардиров, против четырнадцати английских: заряжающий, наводчик и подносчик снарядов, съел бы собственную шляпу от бешенства. Его корабли словно щенята один за другим валились на борт и спешили выброситься на берег, чтобы не затонуть, выходя из боя. А русские поступили по джентельменски, спустили шлюпки и помогли спасти тонущих английских моряков. Всего погибло 8, и выбыли ранеными 57 к удивлению Нельсона.
- Победителей не судят, саркастически изрек Георг III. - А вот проигравших... - он остро взглянул на провинившегося подданного. - Молите Бога, что их со-кесарь Резанов лично просил, - король приподнял со стола рядом важный даже на вид лист глянцевой бумаги с лентой на сургуче, - не подвергать сильным гонениям выживших в том злополучном бою! А то не миновать бы вам виселицы, Нельсон. Но всё-равно, Вы лишаетесь всех наград, дворянского достоинства и разжалуетесь в простые матросы. И переводитесь с глаз долой, от греха подальше, на военный транспорт, перевозить каторжников в Австралию. - Король брезгливо махнул рукой, в глазах заплескалось безумие, щека лихорадочно задёргалась - приближался очередной приступ буйного помешательства монарха.
И тут же рядом с бывшим адмиралом появились двое охранников с мрачными по-бандитски рожами. Нельсон понял, что Аудиенция закончилась, как закончилась и его жизнь, только трое суток назад наполненная такими грандиозными планами, которые, казалось, вот-вот осуществяться.
И всё же Горацио Нельсон уже спустя полгода отличится в бою с превосходящими впятеро силами пиратов, за что будет немедленно возведён в офицеры. А спустя три месяца станет капитаном. И к 1810 году, благодаря содействию многочисленных Лондонских друзей командовал небольшой эскадрой в Средиземном море. Развязка его судьбы неумолимо приближалась... Эх, знать бы об этом заранее...
Смутная тревога терзала меня. Не получалось уловить неоформившиеся мысли за кончик и вытащить на свет Божий. Не покидала твёрдая уверенность, что это ощущение беспокойства связано с тем самым боем возле Зунда, где выход из Балтийского моря Очередной раз прокручивая эти мысли, пытаюсь уразуметь. Знаю по опыту, что осознание, образ рано или поздно всплывёт на "поверхность". И мысль всплыла! Но Легче мне от этого не стало.
Напротив, Мороз пробежал по коже, и пот прошиб: ладони противно липкие, на лбу испарина росой. "Ты что, Савелий?" - всполошился со-владелец тела. - "А? Да так, Вашбродь, ничего особенного", - "Заболел? встревожено спросил он. Но тут же, сообразив, что опростоволосился, поправился: Ну да, если бы заболел, я давно бы почувствовал. Так что там у тебя стряслось?"
Я не стал его пугать и постарался успокоить: "Вашбродь, Всё нормально. Всё идёт своим чередом".
Он успокоился. А я нет. Потому, что "своим чередом" ничего не шло. А дошло до меня, что Нельсон, который по своей глупости решил перегородить нам выход в Северное море из Балтийского, в моей истории (и вот это я уже точно помнил), погиб в Трафальгарском сражении. И случилось это возле Мыса Трафальгар в октябре, точнее не вспомнил, 1805 года, аккурат незадолго до Аустерлицкого поражения России от Наполеона, которого тут не случилось из-за вмешательства моих предшественников из времён Великой Отечественной Войны. И всё бы ничего, мало ли что бывает, Но это говорила о том, что, вероятнее всего, этот мир не мой, это другой мир. И, Хотя он совпадает практически до мельчайших деталей с моим, Но вот эта мелочь, живой Нельсон, а, возможно и другие мелочи были, которые я просто не заметил по их малозначимости, и поэтому не обращал внимания, раз это другой мир, с чего я взял, что дуб возвратит меня на прежнее место... Да тут не то, что пот прошибёт, тут заикой можно сделаться.
Но думы думами, а дело делать нужно. В Архангельске к пяти Санкт-Петербургским купеческим судам добавились двадцать одно Анфилатовское и восемь других промышленников. Управились в двое суток против ожидаемых пяти, так превосходно подготовил флотилию наш арматор. Каждое судно взяло на борт от восьмидесяти до ста двадцати семей переселенцев вместе со скарбом. Даже на военные корабли, в виде исключения, погрузили семьи, кто выразил желание переселиться на богатые новые земли, моряков и морских пехотинцев за счёт казны.
По пути два раза отстаивались из-за штормов в бухтах, обнаруженных в минувшем переходе. Трижды обходили ледяные поля, а в Карской горловине пришлось пробиваться, едва не потеряли корвет. Прокоп в этот раз наносил на карту места, удобные для возведения маяков.
Тем не менее, уложились в коридор времени плавания и на самой Восточной оконечности России, на мысе
