— Судя потому, что они прислали эту троицу, они меня совсем не знают. Так?
— Может и так, но ты к чему клонишь?
— Думаю, что они представляют меня странным и замкнутым человек. Друзей нет, женщин нет. Куда он может пойти со своими страхами? К царю? Другой бы пошел, а этот — нет. Но судя по редким встречам во дворце, куда советник приезжал только по вызову, личной близости между ними не усматривается. Так какие-то общие и до сих пор непонятные интересы. К тому же если он сумел расправиться с тройкой головорезов, то значит сам привык решать свои проблемы. Отсюда вывод. Богуславский попытается спрятаться в укромном месте, пока полиция и жандармы будут искать главных виновников. И чтобы не упустить его, так как дело не требует отлагательств, они поставят своих людей во всех знаковых местах. У тренировочного зала, у дворца, у квартиры. Это их шанс, и отбрасывать они его не станут ни в коем случае. Как тебе?
— Хм! Давай подробности.
На следующий день я приехал на извозчике и, заплатив ему вперед, приказал ждать, пока не вернусь. Бросив осторожный взгляд по сторонам, нырнул под арку, ведущую во двор. Также незаметно огляделся у подъезда, потом резко открыл дверь и вошел. Поздоровавшись с консьержем, поинтересовался: не приходил ли кто ко мне? Получив отрицательный ответ, поднялся по лестнице в свою квартиру. Здесь я уже не ожидал подвохов. Усевшись в кресло в гостиной, стал ожидать незваных гостей, которые должны были скоро появиться. Так оно и случилось. Пятнадцати минут не прошло, как из прихожей раздались тихие, но явно металлические звуки. Если бы я действительно занимался сбором вещей, то вполне мог их и не услышать. Место, где можно было спрятаться в квартире, уже было давно — давно определено. Свободно висящая тяжелая и плотная штора в гостиной должна была защитить от быстрого и случайного взгляда. Не успел я спрятаться, как из прихожей послышались чьи-то легкие и осторожные шаги. Два,… нет, три человека вошли в комнату. Замерли, оглядываясь. Вдруг со стороны спальни раздался испуганный негромкий мужской голос: — Там кто-то есть?
Я не видел, но по легким звукам было нетрудно определить, что гости развернулись в сторону в голоса. Пора! Мягким движением осторожно отодвинул штору в сторону. Ко мне спиной стояли: женщина, или скорее девушка, кряжистый, крепкий мужчина и невысокого роста мужичок с узкими плечами. В руках девушка и мужчина держали оружие. Наган и легкий браунинг.
Единственная трудность, стоявшая перед нами, представляла собой жесткую необходимость взять всех без стрельбы и шума. В таком случае у нас появлялся шанс ухватиться за кончик ниточки, то есть попробовать взять того, кто сейчас, находясь на улице, контролировал эту акцию, а он, в свою очередь, мог бы привести нас к настоящим хозяевам этих марионеток.
Из спальни сначала послышались осторожные шаги, потом вдруг что-то шумно упало и покатилось по полу. Под искусственно созданный шум, я сделал два коротких шажка и оказался за спинами незваных гостей. Детину я отправил в беспамятство первым, рассчитывая на растерянность и неожиданность девушки, но та не только быстро отреагировала на мое появление, но и попыталась убить меня. Правда, я оказался еще быстрее: ударил ребром ладони по запястью, сверху вниз, выбил оружие, а затем толкнул к стене. Но даже сейчас, в безвыходном положении, она не захотела признать свое поражение, и снова напала меня, норовя ударить мне растопыренными пальцами в глаза. Легко, словно на тренировке, я перехватил ее запястье и вывернул руку, заведя ее ей за спину. Сдавленный вскрик возвестил о ее полном поражении. Третий, мужичок, благообразного вида, с самого начала схватки отскочил в сторону и так остался стоять, всем своим видом показывая, что не намерен оказывать сопротивление. Пегие сальные волосы, потертый пиджачок, невзрачное лицо. Их общего простого и непрезентабельного вида, выбивались легкие теннисные туфли на прорезиненной подошве и хитро — цепкий взгляд жулика и вора.
"Уголовник".
Из спальни вышел Пашутин с пистолетом наготове.
— Кто тут у нас? Так — с. Два злодея и одна злодейка. Неплохой улов. Отпусти ее, Сергей.
Девушка распрямилась, и осторожно потирая руку, окинула нас обоих гневно — презрительным взглядом. Пашутин, тем временем, обратился ко мне: — Сергей, громила как скоро очнется?
— Через пять — семь минут.
Он кивнул мне головой, затем обратился к мужичку: — Уважаемый, присядьте. И руки положите на стол, так чтобы я видел.
После того как тот сел, подполковник бросил взгляд на девушку: — И вы тоже, барышня.
Оставшись стоять, она сначала окинула нас обоих испепеляющим взглядом, а затем выплеснула свою ненависть нам в лицо: — Цепные псы самодержавия! Ненавижу вас! Ненавижу!
И это была не игра, а самая настоящая праведная ярость фанатички — революционерки. Будь у нее сейчас оружие в руках, она бы пристрелила нас и не поморщилась.
— Милая барышня! С вашей экспрессией да на театральные подмостки, а вы отчего-то решили в революцию поиграть! — слова Пашутина не соответствовали его резкому со стальными нотками голосу. — Живо сядьте! Больше повторять не буду!
Пока он ее усмирял, я подобрал с пола ее пистолет, после чего обыскал и связал лежащего без памяти здоровяка. Только когда я вытаскивал у него из-за пояса еще один пистолет, он очнулся и, увидев меня, попытался вскочить. Когда не получилось, злобно ощерился. Это был крепкий детина, с тяжелым, грубым лицом и квадратной челюстью. Рывком вздернул его на ноги, подтащил к стулу и посадил, после чего встал за его спиной.
— Итак, господа и дамы, кто из вас желает первым сделать добровольное признание? — обратился к ним Пашутин. После минуты молчания, продолжил: — Желающих нет. Ладно. Теперь скажу вам неприятную вещь. Мы не полиция, а сами по себе. И руки у нас не связаны законом.
— Бить будете? — хрипло поинтересовался мужичок, внимательно оглядывая нас обоих цепким взглядом.
— Нет. Пряниками покормим и отпустим, — съязвил я.
— Говорите не так. Гм. Не полиция. Но и на жандармов не похожи. Так чьи вы будете?
— Что ты хочешь узнать, шпынь каторжный? — спросил его с угрозой Пашутин.
— Насколько сурьезные вы люди, хочу знать.
— Раз хочешь, — сказал, подходя к нему подполковник, — значит… получишь.
Сильным ударом он сбил уголовника со стула, после чего деловито, с размеренной жестокостью, стал избивать его ногами.
— Все! Все! Хватит! Вижу сурьезные люди! Мне с политическими не расклад в одной упряжке идти. Чего уж тут. Я сяду?
— Сиди, где сидишь, а то кровищей скатерть испачкаешь!
— Как скажешь, начальник, — легко согласился мужичок, вытирая кровь тряпицей и морщась от боли. — Я домушник. Мое дело вскрыть дверь. Так что тут я не при делах.
— Кто нанял?
— Не нашего они закона, так что я перед своими чист, — и уголовник мотнул головой в сторону связанного детины. — Он. Мы с ним в свое время на пересылке познакомились.
— Как его звать?
— Афоня.
— Дурачком прикидываешься. Ладно. Поучу тебя еще немного.
Жесткий удар ноги по ребрам не только не только опрокинул сидевшего уголовника набок, но и заставил взвыть от боли.
— Все! Хватит! — домушник начал приподниматься, как резко дернулся всем телом и застонал. — А — а-а! Начальник, ты мне ребра сломал. Как я…
— Наверно не все, если так живо языком болтаешь? — ласково — угрожающим тоном спросил его Пашутин — Так ты попроси! Мне для доброго человека ничего не жалко.
— Афоня Хруст. Шел за ограбление плотницкой артели. У него, на доверии людская касса была, так он с ней в бега подался. Теперь вишь, сицилистом заделался. Насчет дамочки ничего не скажу. Впервые вижу.
Пашутин бросил на меня вопросительный взгляд. В ответ я легонько кивнул головой, соглашаясь с ним. Уголовник — пустой номер, надо браться за других членов компании.
Афоня, несмотря на свой зверский вид, оказался слюнявым трусом. Захлебываясь словами и кровью, он начал бессвязно и быстро говорить, но был остановлен Пашутиным:
— Спокойно и по порядку, Афоня!
— Предатель! Иуда! Подлец! — девушка вскочила в крайнем возбуждении, но я слегка нажал на ее плечо и она села обратно.
— Воды принесите, — вдруг неожиданно потребовала она.
Только я подал ей стакан, как та вдруг бросила его в своего бывшего товарища. Удар по разбитому в кровь лицу заставил того закричать от боли, а потом грязно выругаться. Неожиданный поступок девушки обескуражил даже меня, дав ей возможность выхватить из-под юбки маленький пистолет, но на этом ее удача, впрочем, как и наша, закончилась. Хотя мне удалось выхватить у нее из руки оружие, но при этом она успела нажать на спусковой крючок и выстрел, хотя, ни в кого не попала, можно было считать удачным — оконное стекло разлетелось вдребезги. Мы с Пашутиным посмотрели друг на друга, как бы соглашаясь, что операция провалилась. Теперь, кто бы он ни был, был предупрежден.
