— И был бы прав.
Матерь бы побрала эту Тень!
Чтобы отвлечься, император задал вопрос:
— Как думаете, волки атакуют?
— Владыка, а ты полагаешь, что они нападут сейчас, на ночь глядя? — спросил Иритион, хмуря свои кустистые седые брови.
Император взглянул на небо.
— Еще достаточно светло.
— Стемнеет уже через час. Я думаю, что Гашиэн не будет рисковать.
— Не согласна, — произнесла Тартионна. — Он не может игнорировать вероятность ночного сражения. Такую массу войск частоколом не обнести, а внезапная атака способна посеять панику. Да что там, позволит небольшому отряду пробиться к самому сердцу вражеских позиций.
— А мы совершим ночную атаку? — неуверенно спросил Иритион.
— Безусловно, — поддержал жену Шахрин. — Я не упущу такую возможность. Генерал Бирт, скажи, нужны ли мертвым глаза?
— Нет, владыка, — монотонным голосом произнес рыцарь смерти. — Мы будем одинаково драться и днем и ночью, однако хочу заметить, что арбалетчики — живые, им будет труднее целиться.
— А им этого делать и не придется. Целиться, в смысле, — усмехнулась Тартионна. — Врагов столько, что нашим стрелкам только и будет нужно, что натягивать тетиву да пускать болты в направлении лагеря.
— И все же я останусь при своем. — Упрямо насупился Иритион. — Венценосец — человек старой школы, вроде меня, а я бы не стал рисковать и готовить уставшую армию к маршу на врага во тьме. Владыка, что думаешь ты?
На Шахрионе скрестились взгляды советников и генералов.
— А я не знаю, — обескуражил их Шахрион. — Так что предоставим инициативу моему венценосному собрату, узнаем, что же в нем сильнее: злоба или осторожность.
Осторожность пересилила.
Разведчики вскоре донесли, что огромная армия раденийцев разбивает лагерь, однако Шахрион не спешил радоваться и отводить войска — он не исключал возможность уловки. Поэтому мертвецы продолжали оставаться в строю, в то время как живые получили возможность посидеть у костров и поесть горячего, прямо за рядами своих воскрешенных однополчан.
Лишь когда ночь укутала землю, а луна слегка развеяла мглу, мелькая в разрывах туч, Шахрион убедился в том, что венценосец не планирует нападать.
«Интересно», — думал император, — «знает ли венценосец о судьбе старого кота или нет? Может, знает, и поэтому осторожничает? Боится, что я пошлю к нему наемных убийц со змеиным огнем или другой дрянью»?
Да, как было бы просто, если бы можно было бы проделать нечто подобное, но, увы, свой запас трюков он почти исчерпал, а посему победителя выявит грубая сила. Что же, у него хватит и силы!
— Предвкушаешь? — Тень появилась так же внезапно, как и всегда.
— Уйди прочь, — вяло огрызнулся Шахрион. Все равно было бессмысленно пытаться это существо замолчать, но он не мог не попробовать.
— Как думаешь, готов ли наш враг к ночной атаке? — его невидимая собеседница не обратила ни малейшего внимания на слова своего хозяина.
— Если не дурак, то должен.
— И ты все равно рискнешь. Ты, который всех убеждает в том, что он не игрок.
— И это так, я не игрок. Мой риск всегда четко выверен и если есть хотя бы одна возможность обойтись без него, я обязательно сработаю на надежность.
— Все картежники и любители костей так говорят. Хотя в партии, начатой тобой, ставки поистине высоки. Не боишься стать банкротом?
— Нет, не боюсь. Враг ослаблен зимними сражениями, он оставил половину армии на севере и в Стоградье. Половину того, что у него осталось. У него нет ни Ордена, ни закованных в броню мертвецов, лишь люди. А люди слабы.
— Даже когда они защищают свои дома? Свою землю? Твой Легион тоже был слаб?
Шахрион резко обернулся, чтобы упереться в черноту, заменяющую Тени лицо.
— Чего ты добиваешься? Хочешь посеять сомнения в моем сердце? Не выйдет! Я могу сколько угодно сходить с ума, но моя воля останется железной. Я не буду сомневаться, и терять время в бесплотных метаниях. Мы атакуем этой ночью, а теперь пошла прочь!
И только после этого он заметил, что Тартионна и Иритион смотрят на него как-то странно.
— Что? — Спросил он.
— С кем ты сейчас разговаривал? — С тревогой в голосе спросила ледяная колдунья. — Кого гнал прочь и отчего сходишь с ума?
Император выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
— Не обращайте внимания, это я задумался. Люблю немного пообщаться с самим собой.
Тартионна и Иритион переглянулись, но не сказали ничего. Шахрион провел ладонями по лицу. Его болезнь прогрессирует, этого нельзя не признать. За месяц он дошел от легкой паранойи до разговоров с самим собой. А что дальше? проникновенные беседы с содержимым ночного горшка или массовые казни? Кажется, Безумный император проделывал и первое и второе.
Он скрипнул зубами. У Матери есть чувство юмора, этого нельзя не признать. Она знает, как ударить большее. А проклятая тень, меж тем, посеяла в нем неуверенность.
И сейчас император прикидывал, применить ли свои последние козыри в этом сражении или придержить их до последнего момента. Согласно донесениям разведчиков, Гашиэну удалось взять с собой войск больше, чем Шахрион рассчитывал, а его собственные потери также превышали ожидаемые.
Главный вопрос состоял в том, сколько же чародеев есть у волков. Если их не больше трех сотен, то совместными усилиями получится сдержать раденийских магов, пускай это будет и нелегко. А вот если больше, то могут начаться проблемы. Он отпустил поводья и сжал кулаки, позволяя энергии смерти течь по венам, наполняя их холодным огнем, вызвав очередной недоуменный взгляд со стороны Тартионны, на который Шахрион не обратил внимания. А ведь он мечтал о подобном, долгие годы, наполненные бесплотными попытками обрести силу. Как же страстно он желал в один прекрасный день проснуться всемогущим, способным мановением руки поднимать целые кладбища и обращать в пыль города. Даже будучи взрослым нет-нет, да и задумывался иногда о подобном. И вот, мечта сбылась, только отчего же так пусто на душе?
Властелин вышел из-за игрового стола.
— Госпожа моя, доиграем в другой раз, — проговорил он Тартионне, — а сейчас нам пора победить в это войне.
* * *
Для надежности они подождали еще немного, позволяя уставшим солдатам врага, разместившимся на привал примерно в двух милях от его войска, уйти в мир сновидений. Именно тогда свой ход сделали легионеры-арбалетчики, из тех, что осенью гоняли по лесам поросят Сангрилэнов. Быть может, они были и не гвардейцами Китариона, но свое дело знали превосходно.
Шахрион, отправив свое сознание в тело птицы, с высоты наблюдал за тем, как десятки фигур ползут к морю огней, очерчивающих вражеский лагерь. Бесшумно, как он надеялся, они добрались на расстояние выстрела. Одна за другой слетали с лож арбалетные болты с шиловидными бронебойными наконечниками, молча падали часовые, в каждом из которых засело по несколько стрел.
Теперь пришел черед рыцарей смерти. Невидимые в ночи всадники колонной по четыре медленно преодолевали расстояние, отделяющее их от врага. Проделать такое бесшумно было невозможно, особенно посреди ночи, однако каждая сотня шагов, приближающая их к спящему лагерю, уже была маленькой победой.
Всех часовых снять не удалось, раздались крики, лагерь пришел в движение.
Сейчас!
Генерал Бирт не подвел. Бывший исиринатийский генерал лично вел в атаку всех оставшихся у императора рыцарей и как только он понял, что отряд обнаружен, сотни всадников в черных доспехах галопом устремились вперед.
Края колонны стремительно раздавались вширь, будто крылья гигантской птицы и мертвые рыцари ворвались в лагерь, сея вокруг себя смерть и разрушение.
Одновременно с этим на раденийцев обрушился поток жидкости зеленого цвета — Гартиан собрал в круг всех магов, имевшихся в распоряжении императора, включая и его жену, и теперь они нанесли сокрушительный удар по противнику. Капли, попадая на незащищенную кожу, прожигали ее насквозь и даже до Шахриона донеслись страшные вопли сотен солдат, принявших лютую смерть.
А рыцари смерти, меж тем, не останавливаясь ни на секунду, подобно ножу пробивались все глубже и глубже, не сбавляя скорости. Они оставляли за собой лишь мертвые тела и огонь, который старательно разносили по всему лагерю. Десятки шатров, пылающих будто факелы, отбрасывая блики на отточенной стали. Люди метались и падали
Птица, управляемая императором сделала еще один круг, и Шахрион отпустил ее, вернувшись в свое тело.
Теперь все решала скорость.
— Что со стрелками?
— Уже выдвинулись, — отрапортовал Иритион. — Как и вся пехота. Но разумно ли отправлять арбалетчиков вперед?
— Да, и еще как. — Император достал подзорную трубу.
