сознании, да, она говорила об этом, а теперь, я столкнулась с чем-то, что станет мне тренировкой. Почти иссохшая печать, уже утратившая былую гибкость, все равно, что пробоина в корабле, из которой льется вода, казалась мне безобидной проблемой, решить которую мне не составит труда. Ее легко заделать, но если закрыть на это глаза, мы утонем во власти тропах, что льется из этой раны. Свет поможет мне, поскольку сейчас, мои слова не будут возносится к Близнецам, теперь, я буду черпать силы из самой себя. И потому... Не будет опасности оказаться забытой Близнецами, не услышанной ими. - Ты... Позволишь сделать это?
- У нас нет другого выбора, просто... Будь осторожнее, хорошо? Я доверяю тебе, но не твоему наставнику. Она... Ладно, неважно. - Гвин чуть отошла, беря в руки кинжалы и глядя, как я разбирая кучу костей, ища то, что заставило мою кровь бурлить. Неужели второй Аколит что-то говорил о моем учителе? Или что-то знала Гвин? Я пыталась не отвлекаться, но эти слова прозвучали на удивление... Интригующе. Попытавшись забыться, я опустила взгляд. Следы демонов, которые вырывались отсюда очень давно, нужно найти их... Скорее всего, именно они стали смертью для северян. Впрочем, мой поиск не был чем-то случайным, я искала первичную точку, которая позволяла бесчестным воинствам Симиэля, пусть будет проклятого его имя, являться в наш мир снова и снова. И наконец, я увидела алый блеск ткани из сукна, который так желала отыскать. Полотно двигалось само по себе, желая крови и ища его в округе, так же, как и клинки, найденные в доме, но на них я не могла ощутить касания демонов. Передо мной же был стяг Владыки войны, алтарь в его честь, который в бой несли доверенные жрецы, зачастую, порабощенные люди. Обычно, он насаживался на павшие тела, чтобы вечно иметь кровь, которую пожирал, его стальное древко источало жар и огонь, открывающие портал в кузни Симиэля, мифические демонические миры, в которых из демонов и павших воинов создавали ужасных творений, заточенных в живую сталь. Такие артефакты очень ценились демонологами Чтецов о смерти и у столичных магов, пытающихся понять их суть, ведь по своему виду, это был стальной шест, к которому грубо примотали сукно с гербом владыки, не больше, не меньше. Даже символика была попросту нечеткой мордой какого-то зверя, с разинутой пастью и клыками. Но несмотря на это, даже находясь вне битвы, знамя вызывало агрессию, заставляло кровь кипеть а руки дрожать. Брошенные посреди полей боя, они становились виновниками стычек между солдатами, а порой, даже демонов. Сейчас же, это была последняя капля, которая держала силу печати, и мне нужно было его уничтожить, настолько аккуратно, наско это было возможно.
Начав тихо шептать молитву, я сложила руки, между ними зажав сукно, обжигающее меня. Шест на полу, что до этого являлся холодной сталью, начал раскаляться, серебряное свечение пентаграммы сменилось на бронзовое, с моих рук стали слетать искры, в нос ударил аромат женой плоти, но я знала, что это ложь и обман. Просто иллюзия, чтобы сбить меня с толку. Сжав руки лишь сильнее, я закончила с святыми словами демоноборцев, проклятая ткань сама вспыхнула в моих руках, начиная источать уже аромат войны, кровь заструилась по моим рукам, портал стал разгораться все сильнее, освещая бронзовым отблеском все помещение, постепенно, рисунок пентаграммы стал стираться, в то время как я сама стала отдаляться от реальности, мое тело медленно утопало в нереальной крови, текущей, с горящей ткани, и которая постепенно поглощала меня, перенося на тропы. Но это был только первый слой, теперь, мне предстояло уничтожить внутреннюю часть, а затем, окончательно разорвать пентаграмму на земле. Я не сопротивлялась тягучей крови, зная, что для уничтожения знамени, я должна покончить с ним в ином мире, оторванном от нашего, и это был путь в него, несмотря на то, насколько же отвращал меня вкус на моем языке и вязкость вокруг.
Только оказавшись на тропе, мне открылся ужасающий вид вокруг, что навсегда развеял всякие предположения о том, насколько кузни Симиэля, будь проклятого его имя, мифически и невозможны. Я своими глазами видела бескрайние километры выженных, пепельных равнин, разрезаемых на части высокими горами, верхушки которых пылали, испуская дым, который скрывал расколотое на сотни осколков небо. Горы были полны демонов, они казались выше любых, который можно было увидеть в реальности. Демоны перебирались по выступам, заползая в небольшие пещеры, из которых вылетали языки синего пламени и лились реки крови, внизу соединяясь в единую артерию, возле которой плескались небольшие демонические псы, грызущие друг друга и лакая алую воду. Их тела казались столь изувеченными, что мне было попросту больно глядеть на них, они передвигались только на задних лапах, передние являлись одним единым набором когтей, шерсть горела около загривка, вытянутые морды непрерывно клацали клыками, пытаясь вцепиться либо в себе подобных, либо в еще более мелких демонов, которые выглядели практически как люди, если не считать вросших в плоть черных камней, необычно длинных рук, с толстыми, узловатыми пальцами, и маленьких, поросших мехом ножек, с черными копытцами. Эти демоны носили туда сюда части тел и листы чёрной стали, но попадая в окружении собак, становились их игрушками. Твари разгрызали из тела, после чего перекидывали выпотрошенное тело между собой, пока от него не оставалась только пепельная кожа. В тоже время, из горы вываливались целые отряды из, казалось, ожившего метала, что синхронно двигался вперед. Плоть текла сквозь разбитые на куски части брони, украшенной гербом Владыки войн, наплечики украшались черными наростами с жалом на конце, вросшими в сталь и беспрерывно дергающимся из стороны в сторону, пытаясь вонзиться в плоть. Эти монстры имели уродливые лица, сшитые из остатков себе подобных и демонов, из-за чего у некоторых горели пламенем сразу несколько пар глаз, кто-то кровоточил бесчисленными ранами, не имея рта и носа, а кто-то и вовсе не получил никаких человеческих черт, имея вместо лица вплавленную в сталь пластину. Этих монстров гнали вперед огромные твари, похожие одновременно на саламандр и жуков. Их плоть была укрыта под прочными, чешуйчатым панцирем, на фрагментах которого сияли алые агаты и пульсирующие вены, огромный хвост юрко двигался за телом, разрывая землю, из которой выползали чешуйчатые личинки, множество мелких ножек двигали тушу вперед, а две самые крупные, похожие на жучиные, оставляя за ним след пылающей крови. Множество коротких лап беспрерывно дергались на его брюхе, словно терзая невидимого противника, но около закованной в панцирь головы имелись
