Перед строем находились несколько человек: два из них в форме комдивов, двое в гражданском, возглавлял делегацию новый нарком обороны Тимошенко. Именно он и выступил перед строем.
– Товарищи! Вам оказано огромное доверие. Все обвинения с вас сняты. Почем же вы без знаков отличия? Сейчас в Красной армии вводятся генеральские звания, поэтому вы будете первыми, кто пройдет переаттестацию и по ее результатам по вам первым будут приняты соответствующие решения. Поэтому придется немного потерпеть. Теперь о том, почему вы здесь собраны. По итогам Финской войны было решено переработать Полевой Устав РККА. Устав 36-го года имеет ряд недостатков, которые исправлены в новом Уставе. Но именно вам выпала честь отработать его на практике, освоить, научиться применять и потом передавать наработки своим товарищам. Это задача наиважнейшая. Поэтому создана учебная кадровая часть № 130031. Завтра начинают прибывать сюда младшие командиры, которые станут рядовыми и командирами отделений. Вы будете начинать с взводного уровня и доходить путем ротации до комбрига. Пока что планируется две учебные бригады, которые и будут соревноваться между собой. Командир первой бригады – комдив Рокоссовский Константин Константинович. Командир второй – комдив Виноградов Алексей Иванович, участник Финской, он был в группе разработчиков ПУ-40, поэтому по сложным и спорным вопросам будете терзать его. Товарищи! Партия оказала вам огромное доверие! Не подведите партию и меня, я поручился за каждого из вас товарищу Сталину лично.
Семен Константинович чуток покривил душой. Сталину он ни за кого не поручался, но лишним этот довесок к речи не считал. Пусть проймутся… И Виноградов имел к этому уставу несколько опосредованное отношение, правда, этого Тимошенко не знал. Ему просто сообщили, что в группу экспертов, разрабатывавших ПУ-40 входил и Виноградов. На самом деле, Виноградов просто продиктовал стенографистке положения уставов 42–43 годов с некоторыми дополнениями от себя лично. Правда, эти дополнения были хорошо проработаны еще во время подготовки «попаданца» в центре проекта «Вектор». И все-таки ему было страшновато, он находился перед строем реабилитированных комбригов и понимал, что именно сейчас его предложения проходят проверку жизнью. И насколько они окажутся жизнеспособными, это будет тот фактор, от которого будут зависеть жизни миллионов, в том числе и его собственная.
Потом слово взял и товарищ Мехлис, который обратился к политработникам, которые тоже были в строю. Лев Захарович объявил о том, что принято решение всем политработникам проходить соответствующую их рангу военную подготовку, что особо будет учитываться при переаттестации.
– Вы не просто политработники! Вы комиссары! Вы заместители командира! Вы командный резерв доблестной РККА. При выходе командира подразделения из строя вы обязаны заменить его и командовать вверенным вам подразделением не менее умело, чем его командир! Ваша главная задача – политического воспитания бойцов и командиров Красной армии остается прежней, но никто с вас ответственности за неудачи и наград за победы снимать не будет. Вы – живая часть Красной армии. И отсутствие у политработника боевой подготовки – это недопустимая по сегодняшним меркам роскошь!
А вот из присутствовавших сотрудников НКВД никто выступать не соглашался.
Глава двадцатая
Боливийский инцидент
Асьенда Поробайя кантона Чучулайя, провинция Ларекаха, департамент Ла-Пас, Боливия. 7 апреля 1940 года
Новоизбранный президент Боливии принимал высокого гостя у себя на родине. Было тепло, но не жарко. Начало апреля в этих широтах – прекрасное время года. Генерал выбрал для себя место в саду, который находился в северной части асьенды, наблюдая за работой прислуги в саду. Энрике Пеньяранда-дель-Кастильо победил на выборах 10-го марта и на несколько дней выбрался в родную асьенду, которая так долго была самым лучшим местом в мире. Детство Энрике было счастливым и обеспеченным. Отец был богатым и влиятельным представителем индейского народа аймара, а в матери кровь индейцев встретилась с кровью испанских колонизаторов. Но от ее фамилии с ярким испанским акцентом (дель Кастильо – это собственно говоря, из Кастилии, аристократическая добавка «дель» к адресу семейной прописки, по понятиям средневековой Европы). Своими испанскими корнями президент гордился не меньше, чем индейскими. Он должен был отправиться в Ла-Пас, готовиться к инаугурации, которая должна была состояться 15 апреля, но звонок из военного ведомства с просьбой принять важного гостя, заставил президента задержаться на несколько часов. Круглолицый, подтянутый, Энрике не успел еще располнеть, был одет просто, в повседневную полевую форму. Ему не было присуще обычное тщеславие латиноамериканских генералов, увешивающих себя агромадными эполетами, да красивыми побрякушками. Конечно, на официальных мероприятиях, но дома… Его гость был одного с ним роста, чуть полноват, с таким же приятным круглым лицом, вот только ниточка тонких усов была у него длинной, по моде бразильских коммивояжеров. Сам Энрике свои усы подстригал аккуратным треугольничком и очень ими дорожил. В любом случае, первое впечатление от гостя было более чем благоприятным. Было в этом господине Мигеле Гонсальдо что-то располагающее. А еще более располагающим было сообщение, что он прибыл по рекомендациям своего безвременно скончавшегося друга, Ганса Кундта. Ганс был одно время главнокомандующим боливийской армии, ему особенно благоволил Даниэль Саламанка Урей. Кундт сумел ввести в боливийской армии прусские порядки, привить генералам, офицерам и солдатам понятие о дисциплине. Но его неудачи в дебюте Чакской войны позволили военной хунте свергнуть Саламанку и далее началась чехарда военных президентов-диктаторов. Однако, связи в военных кругах у Кундта остались, уважал его и Энрике Пеньяранда, во время Чакской войны не самый выдающийся бригадный генерал. Известно, что в политике военные успехи не имеют большого значения. Именно Энрике подписывал перемирие 1935 года. А уж дело пропагандистов изобразить его как выдающегося стратега и военачальника.
– Мой друг Ганс высоко отзывался о вас, более того, рекомендовал мне обратиться к именно к вам в случае необходимости.
После этих слов он предъявил президенту фотографию, сделанную в Швейцарии, где провел свои последние годы Ганс Кундт. На этой фотографии гость был сфотографирован с генералом на фоне летнего Лугано. На обратной стороне была дарственная надпись на немецком: «Дорогому другу Мигелю, 20 августа 1939 года, Лугано» и подпись генерала. Почерк Кундта и его подпись Энрике узнал.
– К сожалению, события в Европе заставили меня отложить приезд в вашу прекрасную страну по вполне объективным причинам: надо было внести в планы определенные коррективы. Но время не терпит. И я тут.
– Мне звонил мой большой друг и просил посодействовать вам. Насколько я понимаю, он участвует в решении вашего вопроса?
– Не только он. Завтра в Ла Пас прибывает один хорошо вам известный господин из Штатов, он тоже заинтересован в этом деле.
– Вы имеете в виду господина… Дэвида?
– Именно.
Генерал Пеньяранда задумался. Правда, раздумья его были недолгими.
– Итак, господин Мигель, перейдем к сути вашей проблем.
– Война серьезно отражается на бизнесе, господин президент. Ограничения. Запреты. Это неправильно, потому что мешает зарабатывать деньги. Страна, в которой я работаю, нуждается в поставках многих товаров, в том числе предметов военного назначения. Мы с вашим другом и американскими коллегами хотели бы создать совместную фирму, которая начнет закупать определенную технику для вашей прекрасной страны. Но ваша страна миролюбива, поэтому груз будет отправляться в Европу. Там в военных поставках большие потребности. Участие в деле вашего друга будет гарантией вашей доли.
– Сколько? – спросил еще не вступивший в должность президент Боливии. Мигель протянул бумажку. На ней вверху была цифра процента. Внизу еще две цифры: планируемый объем поставок и сумма комиссионных. И эта третья цифра произвела на господина Энрике весьма благоприятное впечатление. Поэтому господин Мигель, он же советский агент Иосиф Ромуальдович Григулевич, уехал в Ла-Пас в полной уверенности в успехе своего дела.
