За четыре месяца, проведенные в Англии, я успел познакомиться со многими влиятельными людьми. Герцог Веллингтон, победитель Наполеона при Ватерлоо, лично показывал мне достопримечательности Лондона, а также удовлетворил мой интерес, посетив со мной гвардейские казармы и оружейные заводы в окрестностях Лондона. Благо в эти времена, особых секретов из новинок вооружения не делали. Часто в действующих армиях присутствовали иностранные наблюдатели, или просто наемники. Что действительно отличало англичан, так это скорость и объемы производства. Во время Наполеоновских войн они вооружили и профинансировали шесть коалиций против Бонапарта. Поэтому меня очень интересовала их прославленная технология, разделение труда и станочный парк.
Побывал я и в Арсенале, и на верфях. Век пароходов еще не начался, но первые прототипы уже строились. Военных кораблей на стапелях стояло не много, в основном фрегаты. Война недавно окончилась, и Англия, в который раз, законсервировала часть своего флота. Учитывая так же трофейные суда, особенной нужды в новых кораблях они не испытывали. Но кое-что строилось, потому как статус владычицы морей и торговое первенство нужно поддерживать. На многих частных верфях, больших и маленьких, строили торговые корабли. Надо сказать, что даже после появления пароходов, парусные суда еще долго царили на морях. Ведь ветер бесплатный, даже если не всегда попутный, а пароход потребляет уголь и не всегда этот уголь можно достать, особенно на дальних маршрутах.
В России Чарльз Берд, кстати, шотландец по происхождению, уже построил первый пароход, а далее начали появляться пароходы на Волге и других крупных реках. Но вот торговый флот в России практически отсутствовал. В основном перевозками занимались англичане, а также голландцы и датчане. А ведь это целая отрасль производства, плюс, отличный пул моряков на случай войны. Островитяне, кстати, этим пулом часто пользовались.
Около недели я провел в Оксфорде, где посещал лекции и беседовал с профессорами. В Англии и Франции уже начала складываться современная система образования, особенно инженерного. Университет провозгласил меня доктором права - этакий политический политес. Как бы они удивились, узнав, что у меня MBA из XXI века. Как и в остальных моих визитах, я старался увидеть полезные начинания, которые можно повторить на Руси, а так же познакомиться с ведущими профессорами и талантливыми студентами. Авось удастся переманить некоторых к нам на родину. В отношении инженерного образования в России у меня имелись планы, но это являлось делом будущего.
По дороге назад, я сделал длительную остановку в Берлине, у моей невесты - Шарлотты. Принимали меня по-семейному, как будущего зятя. Здесь я, наконец, отдохнул от бесконечных переездов и визитов. Лишь в мае 1817 года я вернулся в Петербург, а уже в июне отпраздновал свое официальное совершеннолетие и обручился с Шарлоттой, которая после принятия православия стала именоваться Александрой Федоровной.
Фройлин Агнесс тряслась в карете рядом с Её Высочеством. Как одна из придворных фрейлин она сопровождала принцессу в Россию. Далее её будущее было туманно, так как Шарлотта должна была принять православие и обзавестись новым двором на своей новой родине. Агнесс исполнилось семнадцать, и уже два года она состояла фрейлиной при Ее Высочестве. Сначала Агнесс была счастлива попасть в свиту принцессы, ибо это означало большую честь для семейства фон Гитенау - признание заслуг их отца, храбро сражавшегося против Наполеона при Лейпциге и произведенного за это в полковники. А потом она привязалась к молодой принцессе. Шарлотта была проста в общении и любила развлечения, за что пользовалась любовью фрейлин.
Семейство фон Гитенау происходило родом из Восточной Пруссии, где имело одноименное поместье. Это был род потомственных военных и дед Агнесс, служивший при Фридрихе Великом, отце нынешнего Фридриха Вильгельма, сражался против русских в Семилетней войне. А теперь Шарлотта станет великой русской княгиней. Вот такие вот превратности политики.
В поездке их сопровождал эскадрон кирасир, и молодой лейтенант, иногда поравнявшись с каретой со стороны Агнесс, бросал на неё озорные взгляды. Шарлотта, заметив старания лейтенанта, пошутила по этому поводу, и Агнесс залилась краской.
До границы они доехали довольно быстро. Летом дороги были сухие, а по пути их везде ожидали. Иногда окрестные селяне, прослышав о кортеже, выходили поглазеть на вереницу карет, проезжающую через их деревню. Но окна карет были занавешены, а по бокам скакали кирасиры, поэтому увидеть принцессу не удалось никому. В Кенигсберге они сделали остановку и, отдохнув несколько дней, отправились дальше. До границы оставалось всего ничего, и Агнесс думала о том, какая она Россия. Многие при дворе считали её варварской страной. Но она видела великого князя Николая и других русских из его свиты. Все они были образованны и галантны. Видела она и русских солдат, когда жила в Восточной Пруссии, они тоже не выглядели варварами.
Шарлотту очень беспокоила встреча с матерью великого князя - Марией Фёдоровной. В Европе знали о том, с какой строгостью императрица-мать воспитывает своих сыновей и о непростых отношениях с невесткой - Елизаветой Алексеевной, супругой императора Александра. А посему опасения эти были обоснованны. Но сам Николай клятвенно ее заверил, что матушка уже ее полюбила и ждет, когда, наконец-то, они смогут увидеться. Принцесса рассказала это Агнесс под большим секретом, что являлось признаком большого доверия. За эти два года девушки успели подружиться, и Агнесс стала одной из немногих фрейлин, которых Шарлотта попросила сопровождать себя в Россию.
На границе их встретил сам великий князь со свитой.
- Добро пожаловать в Россию, ваше королевское высочество! - сказал он вышедшей из кареты Шарлотте, - Наконец то мы вместе, - произнес он негромко, уже лично для принцессы, но Агнесс, сидевшая неподалеку, расслышала.
До Петербурга они доехали за десять дней. В поездке прусских кирасир сменили русские. Погода стояла жаркая, и сидеть в карете было душно. Все страдали от пыли, но Шарлотта этого не замечала, ведь ее Никс был рядом. Как и дома в Пруссии, здесь их ожидали. Гостиницы и постоялые дворы по пути были зарезервированы за княжеским кортежем. Поэтому, в конце каждого дня, все путники с удовольствием смывали с себя пыль и засыпали крепким сном на мягкой перине - блаженство после жестких каретных подушек. Но, как любое путешествие, и это подошло к концу. Переночевав в Царском Селе, утром следующего дня праздничный кортеж въехал в Петербург.
Город поразил воображение Агнесс. Она никогда еще не выезжала за пределы Пруссии, и еще никогда не видела столь большого и великолепного города. Широкие набережные, каналы и дворцы поразили ее. Она смотрела вокруг удивленными глазами, не веря, что на свете бывает такое великолепие. Берлин, где она провела последние два года, выглядел довольно скромным городом по сравнению с детищем Петра, которое предстало перед нею. Вдобавок, в честь свадьбы, улицы были заполнены празднично одетой толпою и шпалерами гвардии, что стояла вдоль пути следования кортежа. Этот блеск поразил не только Агнесс. Остальная свита, и даже Шарлотта, восторженно смотрели вокруг. Николай же лукаво улыбался, ибо он знал, какую встречу царь Александр подготовил будущей невестке.
Опасения принцессы оказались напрасны. Мария Федоровна радушно приняла её, и обняв, заявила, что счастлива обрести в Шарлотте еще одну дочь. Кульминацией дня стал момент, когда принцесса, в открытом золоченом ландо вместе с царствующей императрицей и императрицей матерью выехала на заполненные народом и парадными линиями гвардии улицы Санкт-Петербурга. В церквях звонили, перекликаясь колокола, сияли, играли бликами на солнце кирасы эскорта, а светло-голубое петербуржское небо отражалось в водах залива.
В июне я, наконец-то, обрел и семью, и дом и независимость. После венчания в Зимнем, мы въехали в Аничков дворец - свадебный подарок моего брата. Он с императрицей Елизаветой встречал нас на лестнице дворца хлебом-солью. Более всего меня радовала вновь обретенная независимость и возможность начать осуществление некоторых моих планов. Будучи тридцатитрехлетним, независимым человеком в XXI веке с его либеральными нравами, мне было тяжело играть роль юноши, зависимого от окружающих, даже в теле великого князя.
Теперь я стал более свободным в своих поступках. Как совершеннолетний член Императорской фамилии, я получил значительную ежегодную ренту, то есть стал финансово независим. Меня назначили генерал бригадиром Измайловского и Егерского полков, инспектором Императорских училищ и разрешили учувствовать в заседаниях государственного совета.
