Черноволосая грудастая девица не удостоила штурмана вниманием. Взгляд ярко-зеленых глаз был прикован к лицу Блада, полные губы кривились то ли в пренебрежительной усмешке, то ли в гримасе презрения.
– Узнаешь?
Что-то в ней было знакомое, очень знакомое…
– Разрешите поинтересоваться: мы с вами спали? – с отменной вежливостью уточнил Акула. – Потому что, если спали, у вас не может быть причин для мести: все любовницы оставались мной довольны.
– Я уничтожу тебя, – прошипела девица.
– Не спали, зашибись, – решил Дитрих фон Валленштайн. – Могу ли я тогда предложить свои услуги, прекрасная леди?
– Так ты меня даже не узнал, ублюдок! – гнула свое красотка.
Блад напрягся, что-то такое медленно всплывало из глубин памяти. Тут девушка упрямо встряхнула головой, откидывая со лба прядь волос, и он вспомнил:
– Жасмин! Кошечка, ты ли это?
– Не смей меня так называть! – зарычала охотница.
– Для меня ты навсегда останешься моей милой, пушистой кошечкой. Сколько же лет мы не виделись?..
– Не трудись считать. Двенадцать.
– Да-а, – философски протянул Акула. – Вот годы-то летят… И что ты имеешь против меня, киска?
– Ничего личного! – фыркнула Жасмин. – Я приняла на тебя заказ и, клянусь, выполню его во что бы то ни стало!
– Да это же Яйцерезка! – воскликнул Дитрих фон Валленштайн. – Точно, она. Кэп, ты спал с Яйцерезкой и остался цел?
– Именно, что спал, – лениво процедил Блад. – Скажи, кошечка: ты до сих пор такая же скучная и предсказуемая? Тогда неудивительно, что ты принялась резать яйца: по-другому тебе с мужиком не управиться.
– Я была ребенком, скотина! – взвизгнула Жасмин. – А ты меня предал!
– Не нужно обвинений, детка. Я ничего не был тебе должен. Я просто ушел. Меня утомили твои вечные претензии, высоконравственные страдания и разговоры о супружестве.
– Га-а-ад! – взвыла охотница, и в «Арабеллу» ударили два выстрела.
Акула удачно сманеврировал, чудом разминувшись с лазерным лучом. Связь отключилась.
– Аннигилятор? – с надеждой снова спросил Дитрих.
– Включить ускорители, – ухмыльнулся Блад.
«Арабелла» дала на прощанье залп, развернулась и стремительно рванула прочь, исчезнув из вида охотницы.
– Почему ты ее не уничтожил, кэп?
– Это любовь, – мечтательно закатив глаза, прокомментировала девица на экране.
– Пусть живет пока, – рассмеялся Акула. – Она для нас неопасна.
Даже не стал драться! Трус! Сбежал, скотина! Впрочем, он ведь всегда сбегает…
Жасмин была вне себя от ярости. Да что он себе позволяет, паршивый бродяга? Не принял всерьез, смеялся над ней, называл кошечкой, как будто не было этого постыдного, унизительного расставания. Обычно холодная и рассудительная, сейчас она была готова взорваться от бешенства. Попадись ей в руки Блад – не только яйца бы отрезала. Распилила бы на кусочки тупым ножом, наслаждаясь каждым его воплем.
Она в красках представила себе расправу над Акулой и сладострастно содрогнулась.
– Джей-три, ты его засек?
– Так точно, – ответил киборг. – Следую за ним.
«Интересно, – ехидно подумала Настя, – как с такой неуравновешенностью и трепетностью можно охотиться за преступниками? Меня бы в нашей действительности грохнули в первый же день».
«Заткнись, дура, – бесцеремонно ответила Жасмин. – Вот, смотри». Пришлось снова погрузиться в воспоминания охотницы.
Свежеугнанный, на этот раз ярко-синий аэромобиль завис над зданием университета.
– Давай, кошечка, покажи, как ты меня любишь, – Айрон одной рукой расстегивал штаны, другой слегка надавливал на затылок Жасмин.
Девушка вырвалась:
– Как, прямо здесь? В краденой машине? С открытым верхом? Еще и днем?..
– А ты считаешь, допустимо только в закрытой комнате и ночью, с выключенным светом? – ухмыльнулся Айрон. – Ладно, не хочешь так, давай по-другому. Раздевайся.
– Нет! – решительно запротестовала Жасмин. – Я не буду делать это здесь.
– Делать это? – Айрон презрительно сощурился. – Мы уже два месяца встречаемся, а ты даже не научилась называть вещи своими именами. Куда уж до остального… Ну, скажи: «тра-хать-ся».
Жасмин упрямо поджала губы.
– Ты похожа на старуху, – рассмеялся друг. – Ну, как хочешь. В мире множество гораздо более интересных ротиков.
Почему он такой… жестокий, холодный, равнодушный? Никогда не интересуется, что у нее на душе, о чем она думает. Никогда даже не поцелует, не приласкает просто так, только перед сексом. Нельзя сказать, чтобы Жасмин это не нравилось. Нравилось и еще как! У друга вся спина была исполосована ее ногтями.
Но ей хотелось нежности, неторопливых объятий в спальне, желательно супружеской. Ласки, взаимопонимания, слияния душ, а после – долгих проникновенных разговоров… Айрон же требовал внезапности, страсти, яростного секса в самых неожиданных местах… Он как будто нарочно смущал Жасмин, разбивал ее стыдливость.
Момент был не совсем подходящий, но она все же решилась сказать:
– Завтра мои родители приглашают тебя на ужин.
Айрон взглянул на девушку так, словно она предложила намазать голову дерьмом, набрать в рот дождевых червей, а потом атаковать головной офис Корпорации на аэромобиле.
– Зачем?
– Ну… мы ведь встречаемся уже два месяца, ты сам говоришь. Пора познакомиться с моими мамой и папой.
Друг помолчал с минуту, потом громко расхохотался:
– То есть ты хочешь сказать, что я должен надеть белый комбинезон, причесаться, купить цветы или что там полагается, явиться к тебе домой, а потом весь вечер сидеть за столом, выслушивать рассуждения твоего папаши о смысле жизни и отвечать на вопросы мамаши о перспективах моей карьеры?
Жасмин стало обидно.
– Ну да, почему бы нет? – запальчиво ответила она. – Тебя это пугает?
– Нет, кошечка. Меня это ужасает, – Айрон снова рассмеялся, только выражение лица у него в этот момент было недоброе. – Так ты меня еще и женить надумаешь…
– А разве ты не… – Жасмин осеклась, попыталась сгладить ситуацию. – Хорошо, давай здесь… – и принялась раздеваться.
– Да нет, спасибо, что-то расхотелось, – поморщился Айрон.
Он нажал кнопку, и аэромобиль тронулся так резко, что Жасмин едва не выпала наружу. Спустя четверть часа друг лихо припарковался на козырьке ее дома, молча распахнул перед девушкой дверь. Она вышла, но не торопилась заходить, жалобно смотрела на Айрона. Тот скривился, будто съел кислого:
– Ты ошиблась, кошечка. Не было у нас никаких серьезных отношений. Я тебя просто трахал, но и для этого ты не годишься.
– Айрон…
– Послушай, давай без драм. Ничего не случилось. Я ухожу.
– Но почему… – девушка уже не сдерживала слез.
– Ты невыносимо скучная и пресная, кошечка, – безжалостно ответил Айрон. – В тебе нет куража. Мне нужна не девочка, а женщина, понимаешь? Сильная, гордая, сумасшедшая, непокорная. Такая же, как я. Я никогда не буду подобием твоего отца. У меня другое будущее. Не с тобой. Счастливо, кошечка.
Аэромобиль сделал петлю в воздухе, синей молнией устремился прочь. Жасмин еще долго стояла на козырьке, стараясь не смотреть вниз – слишком уж хотелось прыгнуть…
«И это все? – возмутилась Настя. – И вот из-за такой фигни ты на всю жизнь возненавидела мужика? То есть мужиков… ты ж их всех ненавидишь. Подумайте, трагедия – переспал и бросил. Тогда каждая баба, по идее, должна крышей поехать».
«Он унизил меня, предал», – огрызнулась Жасмин.
«Да как он тебя предал-то, дурочка? Ну, мудаковатый он, согласна. Но ведь не с тремя детьми без средств к существованию оставил. Просто продинамил, да и все. Погоди… Так это из-за него ты стала резать яйца?»
«Ничего я не режу! – взбесилась охотница. – Один раз только было… Не важно, не твое дело».
«Вот еще! – фыркнула Настя. – Теперь это мое дело, мое тело, мой мозг, и память в нем тоже моя. Сейчас сама узнаю».
«Вот хрен тебе. Это мое тело, и ты в нем лишняя. Я просто не придумала еще, как от тебя избавиться. Но ты лучше сиди тихо, иначе вышвырну!»
Настя попыталась добраться до памяти строптивой девицы, но не тут-то было: она оказалась намертво закрытой. С огромным усилием сумела разблокировать участки информации об окружающем мире, навыках и привычках Жасмин. Но добраться до воспоминаний о личной жизни не удалось.
«Да уж, придется повозиться с этой стервой, – сердито подумала она. – Кстати, почему так вышло? С Одиллией фон Гейкинг в Равенсбурге проблем не было». Настя даже не ощущала ее присутствия. Хрупкая аристократка как будто испарилась из собственного тела, едва там появилось чужое сознание.
После раздумий Настя решила, что дело в характере «объекта». Одиллия что – соплей перешибить. Домашняя, избалованная дворяночка. А Жасмин, при всех своих странностях, сильная личность, не желает уступать без боя.
«Пока придется смириться, – подумала она. – Вытеснять соперницу постепенно». Хотя, может, и этого не понадобится – отыщет Данилку с Сенкевичем, да отправится домой, а Жасмин пусть остается со своими сиськами, ногами и злобой на мужиков. В конце концов, она не виновата, что Настя очутилась в ее теле. Вряд ли охотницу радует такое соседство. Мощная девица – не испугалась вторжения, не решила, что сходит с ума. Молодец.
