Лина выхватила книгу из его рук, открыла на семьдесят пятой странице, той самой, где была иллюстрация, и положила на стол прямо перед его носом.
Незнакомец изменился в лице. Он минуту вглядывался в чёрно-белый рисунок на пожелтевшей странице, поглаживая бороду.
— Откуда у тебя мой портрет?
— Вот и я хотела бы знать ответ на этот вопрос, — ответила Ангелина.
— Кто ты? — вконец обнаглел незнакомец.
— А кто ты?
— Ты, правда, не узнаешь меня?
— А что? Должна? — Ангелина скривила лицо, подражая гостю.
— Я — двенадцатый султан Османской империи Мурад третий, сын Селима второго.
— Ага, — лицо скривилось ещё больше. — А я — Екатерина вторая, — ответила девушка. — Приятно познакомиться.
— Я не знаю, что происходит и почему я здесь: действие ли это какого-то снадобья или происки недругов. Но я поведаю тебе о том, что ещё свежо в памяти.
— Ну, попробуй, — усмехнулась девушка.
— Поздно вечером я решил совершить прогулку. Велел своему визирю Мехмеду-паше не сопровождать меня. Но он ослушался. Я оседлал Рюзгара, и через минуту был на утесе, — парень остановился. — В общем, как из земли возникли недруги. Мехмед-паша без моего ведома следовал за мной. Он-то и спас меня от предназначенной мне стрелы. Дальше была погоня. Всадники в чёрных платках, закрывавших лица, преследовали нас, стрелы пролетали мимо одна за другой. Я думал, что нам не спастись.
Ангелина сама себе удивлялась: она сидела и слушала всю эту чушь.
— Помню белое пятно в кромешной тьме, словно шайтанское облако, поджидающее нас впереди. И всё. Больше ничего. Потом очнулся в этой лачуге.
— Не в лачуге, а в моей квартире, — обиделась девушка.
Названный султан перевёл взгляд на неё.
— Теперь твоя очередь, — командным голосом произнёс он. — Поведай обо всём, что знаешь.
— Хорошо. Но ты мне должен доказать правду своих слов.
— Ты смеешь не доверять слову султана? Да ты знаешь, что будет с тобой, чернавка!
— Короче так, его величество ты недоделанное, — Ангелина сунула указательный палец прямо под нос собеседнику. — Во-первых, не говори со мной в таком тоне, ты не во дворце падишаха, а в моей квартире. Лады? Во-вторых, ещё одна такая выходка с твоей стороны — и ты окажешься за дверью. Ясно тебе?
Султан изменился в лице. Перспектива вновь очутиться в незнакомом и очень странном месте, да ещё и в полном одиночестве его точно не радовала.
— Ответишь на пару вопросов, и станет ясно, кто ты на самом деле.
Ангелина потирала руки, знания, почерпанные ею из книги, сейчас как нельзя кстати пригодились.
— Итак, первый вопрос: когда была основана Османская империя?
— Государство, созданное в тысяча двухсот девяносто девятом году моего предка Османа в северо-западной, называлось Оттоманской Портой. В тысяча четыреста пятьдесят третьем году государство стало именоваться Османской империей, — отчеканил султан. — Как? Я ответил на твой вопрос?
— Точно. Но это был очень лёгкий вопрос. Ответ можно узнать из любой энциклопедии. Ладно, — почесала Ангелина затылок. — Вопрос посложнее: назови годы правления султана Мурада третьего, самозванец ты эдакий.
— Я унаследовал трон от своего отца, Селима второго, в тысяча пятьсот семьдесят четвертом году. Я управляю державой всего лишь год.
— Хорошо. Тогда следующий вопрос: как звали родных сестер Мурада третьего, дочерей Нурбану-султан? — Ангелина сложила руки перед грудью. — Ну, что? Съел? Спорим, не ответишь.
— Ты считаешь вопрос сложным? Думаешь, я не знаю имена своих четырех сестер? Эсмехан Султан, Фатьма Султан, Шах Султан и Гевхерхан Султан, — загибал юноша по очереди пальцы на руке.
— Да, — опешила девушка, — если ты не султан, то профессор Гарварда точно.
— Ну? — султан приподнялся с места. — Теперь ты убедилась, что я действительно султан Мурад третий? Теперь ты должна сдержать слово и рассказать, где я и с какой целью ты меня похитила?
— Ну, вот опять. Сдался ты мне, — Лина скрестила руки перед грудью. — День был тяжёлый, скучный, в смысле. Я принимала душ, отключили свет. Я навернулась в ванной, заработав себе между прочим нехилую шишку, — девушка убедилась, что шишка была на месте. — Свет включили и тра-та-та-та — кого я вижу?
— Я не понял ни слова из уст твоих. Можешь повторить? — выговаривая каждое слово, попросил султан.
— Я говорю, добро пожаловать в двадцать первое столетие.
— Что??? — султан вскочил на ноги. — Ты смеешься надо мной?
— Больно надо.
— Ты хочешь сказать, что сейчас не тысяча пятьсот семьдесят пятый год?
— Этот год закончился четыреста с лишним лет назад. А сейчас две тысячи пятнадцатый. Восьмое июля. Нет, — взглянула Лина на огромные настенные часы в виде якоря, украшающие правую стену кухни, — уже девятое.
— Я разгадал твой гнусный план, — продолжал султан. — Ты надеешься ввести меня в заблуждение? Но тебе не удастся этого сделать. Я не поверю ни единому твоему слову.
— Да? А как насчёт этого? — кивала Лина в сторону настенных часов.
— Очень необычная картина, будто живая, — спокойно ответил султан. — Великое творение мастера.
— Хорошо. А как насчёт… — Лина подняла голову вверх, жестом показывая на люстру.
— Эти свечи великолепны. Прежде не видывал таких. Доставили купцы из заморских стран? — спрашивал он у Лины.
— Понятно. А это, по-твоему, что? — открыла Лина дверь холодильника.
Султан встал из-за стола, подошёл поближе и почти сунул голову внутрь, разглядывая голые полки. Затем он подставил руку, отдёрнул её.
— Там холодно? — удивление застыло на его лицо.
Ангелина довольно помотала головой.
— Как такое возможно?
— Это холодильник.
— Холо… — попытался повторить он за Линой.
— Там хранится жрачка. Ясно? — Ангелина взяла с полки бутылку питьевого «Чудо-йогурта» со вкусом клубники. — Попробуй.
— Быть может, ты хочешь отравить меня! — выпрямился султан.
— Давно бы уже отравила, если бы хотела, — Лина помотала головой.
— Сначала ты отведай! — султан отвернулся от йогурта.
— Да, пожалуйста, — ответила та, опрокинула бутылку, сделав несколько глотков.
Султан поморщился.
— Что не так? — облизывала девушка йогурт с губ.
— Где твои манеры, девка? — гримаса его не изменилась. — Для чего тогда нужна чаша?!
— Теперь ты! — протягивала Лина бутылку.
— Ты хочешь, чтобы я отпил из этого сосуда после того, как ты хлебала из него? — отмахивался он от бутылки как от чумы.
— Смотрите, какие мы брезгливые, — писклявым голосом изображала его Лина. — Как хочешь. Тогда посмотри туда, — показывала она через плечо большим правым пальцем в сторону окна.
— А что там?
— Подойди поближе. Ну же, смелее, — девушке не хватало терпения смотреть, как султан, ещё и запутавшись в своем длинном платье, еле-еле передвигает ноги.
Он подошёл к окну, отодвинул рукой органзу и замер на несколько минут. Было видно, как меняется его лицо.
— Что это за огни? — взгляд его падал то на редкие горящие окна дома напротив, то устремлялся вдаль, где красовался ночной, переливающийся многочисленной иллюминацией город.
— Это Москва, — ответила Лина.
— Москва?
— Столица России.
— Где я? — в голосе султана ещё жила надежда.
— Я же говорю. Ты в Москве — столице России. Знаешь, страна такая, от Турции три тысячи километров будет. Пардон. От Османской империи. Сейчас две тысячи пятнадцатый год, как я уже сказала, девятое июля. И судя по всему, это будет последней день моей карьеры, так как скоро рассвет, а я так и не дошла до подушки, — тараторила Лина, не обращая внимания на султана.
Тот же явно был ошарашен увиденным и услышанным. Он отошёл от окна и опустился на стул. В глазах его читался неподдельный ужас.
— Ладно, высочество. Ты как хочешь, а я на боковую, — при этих словах Ангелина прошла в зал, открыла правую антресоль огромного шкафа, занимающего почти половины и без того маленькой комнаты.
— Аааа! — вскрикнула девушка, так как в ту самую минуту на неё полетел скомканный вместе с одеялом и подушкой матрац.
— Вот, блин, Майка, ничего по-человечески сделать не может, — посетовала она. — Помоги! — молила она султана о помощи. Тот встал со стула и на автомате прошел в комнату. Будто не замечая Лину, он сел на край дивана. Глаза его застыли на одном месте. Падишах прислонил ладони к щекам и начал их трясти, пытаясь прийти в себя.
— Ну, ты, слышишь, чего расселся? Спать не собираешься?
Султан не реагировал.
— Слышь ты, высочество, — терпению девушки пришёл конец. — Расслабляться дома будешь. А сейчас, — сунула она ему в руки комок с бельём, — тащи всё это быстренько на кухню. Уж прости, — развела она руками, как только избавилась от вещей, — в одной комнате с собой тебя положить не могу.
