Первым делом Свят вызвал Анастасию, обрадовав её хорошими новостями. Затем они долго спорили, в какую сторону ему нужно двигаться. ИскИн ратовала за горы, поскольку они ближе. Болотников наоборот, хотел спуститься вниз. В горах, в лучшем случае, мог быть какой-то небольшой посёлок. А если просто шахта, а то и вообще банальный торговый путь на ту сторону хребта? В итоге, в споре человека и машины победил человек — просто потому, что машина была далеко и могла только бессильно ругаться в наушник всякими непотребными словами.
Так что Свят зашагал прочь от хребта, благо выбранный курс даже совпадал с изначальным планом разведки Североуральска. Правда, вскоре его постигло небольшое разочарование — как и полагается порядочным дорогам, эта тоже затейливо кружила среди холмов, а потому постоянно меняла направление. Поразмыслив, Святослав махнул на это рукой. Всё-таки дорога — это люди, а люди это… «А люди — это люди», — вздохнул он мысленно и на первом же привале натянул доспех.
Через пару часов пути Болотников начал сомневаться в правильности своего решения. Идти по дороге было проще, но жара никуда не делась. Да, уже вечерело и солнце давно коснулось горных вершин за спиной, но чешуйчатая броня вкупе с поддоспешником вызывали стойкое ощущение, что он надел шубу в баню. Едкие струйки пота заливали глаза, футболка прилипла к телу, а что творилось в паху, трудно было описать словами. Скажем так, вероятность того, что скоро на свет появятся два новорождённых цыплёнка, увеличивалась с каждой минутой.
Он уже твёрдо решил, что на следующем привале разоблачится обратно, когда порыв ветра донёс до него приглушённый расстоянием вопль. Мигом растеряв всю беспечность, Свят замер на месте, сжимая в руках арбалет. Кричала явно девчонка и совсем не от радости. Честно говоря, до сих пор он и не представлял, что человек может издавать подобные звуки, в которых отчаяние сквозило в каждой ноте.
Пока мужчина в замешательстве топтался на месте, вопль повторился. На этот раз он прервался где-то посередине, словно жертве заткнули рот.
— Твою мать! — выругался Святослав, сбрасывая с плеч рюкзак.
Взведя арбалет и наложив стрелу, он бросился на холм, пытаясь срезать путь. Хотелось бы сказать, что наверх он взлетел как птица, но по факту на преодоление участка менее ста метров длиной, ему потребовалось почти три минуты. Когда же запыхавшийся Свят наконец преодолел вершину холма, его глазам явилась картина одновременно понятная, и в тоже время — не очень. Метрах в сорока от него, на дороге, стояли два верховых животных. Назвать их лошадьми не поворачивался язык — скорее лосями, разве что вместо огромных ветвистых корон у них из головы торчали короткие витые рога.
Через луку седла одного из «лосей» небрежно перекинут небольшой тючок, из которого торчали две грязные пятки. Пятки не подавали признаков жизни, что говорило о том, что пленница в лучшем случае просто смирилась со своей участью, в худшем — пребывала без сознания. О том, что она могла быть уже мертва, Святослав старался не думать.
Рядом с животными стояли два мужика, что-то лениво обсуждая между собою. Один из них ткнул кулаком в тюк, что-то сказал второму и оба громко расхохотались. Затем первый шагнул к своему животному с явным намерением усесться в седло.
— Отвалили от девчонки, оба! — грозно рявкнул Свят, вскидывая арбалет.
Ну, он сильно надеялся, что грозно. Сбившееся дыхание и тугой комок в животе не очень способствовали дикции в целом и угрозам в частности. Мужикам, впрочем, хватило. Оба моментально развернулись в его сторону, неуловимыми движениями выхватив из ножен длинные сабли. Пригляделись. Убрали сабли в ножны и, обменявшись парой слов, дружно заржали.
— Я говорю, отошли от ребёнка! — проорал сбитый с толку Болотников, разглядывая амбалов сквозь оптический прицел.
Надо сказать, увиденное ему совершенно не понравилось. Мужики были одеты в доспехи, именуемые столь неприличными для современного человека словами «куяк» или «хуяг». На головах — конические шлемы с козырьками и узнаваемой жесткой защитой шеи. На ногах свободные штаны, скрывающиеся в высоких сапогах из мягкой кожи. В общем, типичные такие монголо-татары, если не считать размеров — оба были далеко за два метра ростом и не менее полутора в плечах.
Тем временем амбалы закончили ржать и один громко что-то громко проорал Святославу. К своему большому удивлению, мужчина даже понял, что ему предложили.
— Если … понравилась эта … обмен… самострел.
— Ага, счаз! — огрызнулся Свят, продолжая держать парочку на прицеле.
Мужики синхронно пожали плечами, обменялись шуточками и спокойно снова повернулись к нему спинами, напрочь игнорируя направленное на них оружие. В этот момент Болотников осознал, что сейчас оба залезут на своих «лосей» и спокойно уедут. «Да вы, что, совсем отмороженные?» — подумал он, чувствуя, как в груди закипает холодная ярость.
Тщательно прицелившись в правое плечо тому, что предлагал обмен, Святослав спустил курок. Громко щёлкнула тетива и между лопаток амбала расцвел ярко синий цветок оперения болта.
— Б…ь!!! — выругался стрелок, судорожно взводя арбалет.
Уложив кое-как стрелу в желоб, он снова вскинул оружие и с неприятным удивлением отметил, что оставшийся бугай уже преодолел две трети расстояния между ними. В руках у «монгола» вновь появилась сабля, не оставляя никаких разночтений в дальнейшем разрешении конфликта. Впрочем, больше Святослава удивился амбал, никак не ожидавший подобной скорости перезарядки. Воин попытался на ходу уклониться от выстрела, но сильный удар в грудь опрокинул его на спину, заставив выронить саблю и скатиться к подножию холма.
Зарядив арбалет в третий раз, Свят несколько минут напряжённо осматривался по сторонам. Убедившись, что поверженные враги не особо шевелятся, а по дороге не скачет подкрепление, он осторожно спустился вниз и подошёл к своей второй жертве. Лежащий на спине мужик пускал изо рта кровавые пузыри, держась левой рукой за торчавший болт. В правой руке он крепко сжимал рукоять длинного кинжала, которым немедленно махнул в сторону Болотникова, стоило тому подойти ближе.
— А ты упорный, я посмотрю, — пробормотал Свят, отстранённо наблюдая за агонией лежачего мужчины.
В какой-то момент на него напал ступор, и дело было вовсе не в том, что он убил человека. Скорее наоборот, в том, что это был не совсем человек. Пока воин катился с холма, с него слетел шлем, открыв взору Святослава то, что до этого он считал личиной [1]. Высокий лоб, низкие надбровные дуги, тёмно-карие, почти до черноты, глаза, широкий приплюснутый нос, массивная челюсть и болотно-зелёный цвет кожи. Ещё клыки были явно великоваты, но разглядеть их сейчас было довольно трудно — всё было скрыто за обильной кровавой пеной.
Дождавшись, пока тело поверженного врага вздрогнет от последних судорог, мужчина осмотрел первого бугая, лежащее возле «лосей». С этим было проще — болт пробил позвоночник и перебил аорту, так что вояка умер ещё до того, как коснулся земли. На всякий случай попинав труп ногой (так делали в каждом втором фильме, которые он смотрел в далёком прошлом), Свят поспешил к тюку с пятками. Кстати, живность, на которой приехали «монголы», до сих пор не предприняла никаких попыток ускакать, словно возле них каждый день убивали по хозяину.
Перетащив тючок на обочину и осторожно уложив его на траву, Болотников развернул шкуры и снова впал в ступор. Девчонка, на вид лет шестнадцати, может восемнадцати — точнее сказать сложно, ибо худа, как обитатель концлагеря, и покрыта толстой коркой грязи, как скотина у нерадивых хозяев. Жива, но без сознания. Из одежды только тряпка на бёдрах (больше похожая на половую), задрипанная шкура на плечах, изображающая плащ, и очевидного вида ошейник на шее. Утончённые черты лица, плохо различимые под упомянутой грязью, гладко выбритая голова, покрытая плохо зажившими порезами. Свежая шишка на лбу, набирающая соответствующую цветовую гамму. И два длинных, практически беличьих, уха, торчавших над затылком. Глядя на них, Свят даже мог увидеть, что подобное вызвано чисто биологическими причинами — ушные каналы располагались гораздо выше и чуть дальше, нежели человеческие, а потому лежавшую без сознания пленницу можно было смело вычёркивать из списка homo sapiens.
