Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
Да уж! Вот так вот, как правило, и рождаются разного рода легенды. Хорошо ещё, что мастер животных мой «рунный свиток» к себе утащил, а не отправил в хранилище. Вот смеху-то было бы, если б Аршаф его здесь нашёл и мы попытались его активировать...
Вслух, правда, я ничего говорить не стал, а изобразил умное лицо и показал жестом, что, мол, не время ещё об этом рассказывать, пусть остаётся как есть...
Испытывать рунные записи решили в соседнем «блоке», где находились пыточные и узилище. Ни охраны, ни заключённых там, к слову, не обнаружилось. Видимо, всех пойманных за вчера и сегодня «диверсантов и террористов» решили держать в гражданской тюрьме, а не в магической. А может, вообще, грохнули сразу, чтобы не заморачиваться. Нормальный такой прагматичный подход, в духе раннего средневековья: «Чего на них супостатов жратву изводить? Допросили — и на кол».
Пока подбирали подходящую пыточную-допросную и переносили туда выбранные артефакты, я снова по ходу раздумывал над происходящим со мной и другими, теми, кто меня сейчас окружали.
Странно, но факт. Моё нынешнее главенство ни в городе, ни в команде никто не оспаривал. Местные маги и стражники ловили буквально каждое слово и выполняли любой приказ, даже кажущийся на первый взгляд нелогичным. Но это ещё более-менее объяснимо. Раз я считаюсь главным в пятёрке, победившей целую армию, значит, я тот, кто принимает окончательные решения. А к тем, кто принимает окончательные решения и, что ещё важнее, умеет обеспечить их выполнение, и отношение соответствующее. Ну и, как вишенка на торте, камень Баат. Думаю, половина моей сегодняшней популярности среди горожан принадлежит конкретно ему.
Другое дело — соратники. Все четверо воспринимали меня теперь совершенно не так, как раньше, до возвращения из Пустой горы. Складывалось ощущение, что когда я вернулся, с них словно какая-то ноша свалилась. Будто они только того и ждали, чтобы увидеть во мне кого-то другого, кого они знали долгие годы и были готовы пойти за ним хоть куда.
Я, правда, и сам, каюсь, дал им такую возможность, когда назвал их новыми «именами», какие пришли на ум после возвращения. Пришли неожиданно. И тоже — словно забытые напрочь воспоминания «прежней жизни». Наверное, это «погонщик». Больше некому. Сперва рассказал-показал мне реальные, а не выдуманные истории моих спутников, а потом — хоп! — вычистил их из памяти. Однако лазейку оставил. Своего рода триггер, чтобы в какой-нибудь нужный момент я что-нибудь неожиданно вспомнил и сделал. А мои друзья приняли бы это как должное, как ещё одно доказательство, что их «предводитель» — именно тот, за кого себя выдаёт, тот, кто им действительно нужен. Непонятный «великий» из прошлого, призванный сокрушить Империю и Конклав и вернуть миру прежнюю магию...
Комната, которую мы избрали для экспериментов, походила на тюремную камеру, в которой меня держали после «шаонарского инцидента». Такая же просторная, оборудованная парой колец в стене, сливным отверстием в дальнем от двери углу и деревянным топчанчиком для «подопытных». И даже окно с решёткой имелось, только гораздо меньше и располагалось под потолком, практически вровень с землёй снаружи. А отличалось это помещение от аналогичного во дворце высокородной Астии тем, что одна из стен была обшита доской. Выщербленной, обожжённой, исколотой и изрезанной.
— Магоуловитель, — пробормотал Аршаф, коснувшись её ладонью.
Именно это нам для испытаний и требовалось: чтобы исключить рикошеты, пожары и прочие никому не нужные разрушения.
Образцы разложили на топчане.
Первыми на «испытательный стенд» отправились свитки-пергаменты.
Роль «подопытного кролика» я взял на себя. Причина простая: магия на меня не действовала, поэтому если что-то пошло бы не так, шанс выйти сухим из воды у меня был существенно выше, чем у коллеги по экспериментам.
Свитки я держал на вытянутых руках. Как вскорости выяснилось, они создавали иллюзии. Любые. От безобидного, растущего прямо из камня цветочка до жуткого чудища с длинными кривыми когтями и капающей с клыков слюной. Для первого свитка Аршаф расстарался так же как и для вынутого из «летухи» кристалла памяти. Столько энергии из себя выплеснул, что аж вспотел бедолага. На вторую бумагу с рунами он, по моему предложению, потратился раза в четыре меньше. Результат оказался таким же. Воодушевившись достигнутым, напарник отправил на третий свиток (в смысле, в меня, а я уже перекинул энергию дальше) совсем немного — ровно ту порцию, какую использовал бы для обычного «нерунного» артефакта. И снова — удача.
После чего я уже окончательно отбросил сомнения и решил поучаствовать в опытах напрямую. То есть, едва получил от Аршафа новое облако маг-энергии, то сразу представил в сознании то, что хочу увидеть — и только затем отправил энергию в свиток.
Результат превзошёл все мыслимые ожидания.
Перед моими глазами на месте «вора-судьи» появилась рыночная торговка в засаленном фартуке, довольно упитанная и крикливая (иллюзия получилась не только визуальной, но и звуковой). Что любопытно, она выглядела столь натурально, что я не удержался, вынул из-за пазухи умыкнутое у Рей зеркальце (как знал, что понадобится) и, ничего не говоря, протянул его фантомной «мадам». Та с интересом осмотрела себя со всех сторон и, подняв большой палец, визгливо похвасталась:
— А хороша, да?
Я ухмыльнулся и ответил «ей» тем же жестом:
— Фирма веников не вяжет. Иллюзия крепкая, крепче и быть не может.
— Надеюсь, это не навсегда? — изобразила «торговка» лёгкое беспокойство.
— Если оставить как есть, на пару часов точно хватит, — заявил я с уверенностью, глядя, насколько быстро тускнеет рисунок на свитке, и прикидывая примерное время, когда он исчезнет полностью.
— Хороший запас, — одобрила «дама». — Раза в четыре дольше любого нерунного артефакта.
Я погасил иллюзию, Аршаф снова стал сам собой, руны на свитке вернулись к прежнему «яркому» состоянию.
— Интересно, что будет, если распотрошить его до конца? — пробормотал я, задумавшись.
— По опыту, если руны исчезнут, восстановить их сумеет лишь тот, кто их создал, — пожал плечами Аршаф.
— Или же тот, кто снова вольёт в этот свиток прорву энергии, — продолжил я мысль.
— Видимо, да, — согласился «вор», — но надо проверить.
— На чём?
— Да вот хоть на этом, — кивнул Шаф на рунные палочки. — Наверняка это что-нибудь боевое. А раз боевое, то наверняка одноразовое...
Палочки с рунами оказались: та, что короче — призрачным дротиком; та, что длиннее — копьём. Обе, действительно, «одноразовые». Руны на них исчезли сразу же после применения. Напарник вернуть их к жизни не смог. Хочешь не хочешь, пришлось снова задействовать промежуточное звено. То есть, меня, иммунного.
Предположение о прорве энергии полностью подтвердилось. В отличие от простой «активации» рун, эксперимент по восстановлению заставил вспотеть не только Аршафа, но и меня. Однако результат того стоил: руны и вправду восстановились.
— Никогда б не поверил... если бы сам не увидел, — натужно выдавил «вор», утирая от пота лицо.
— Да уж, — согласился я с ним, а после, когда продышался, спросил. — Но это получается, что... рунные артефакты, если они заряжены... может использовать кто угодно, даже немаг?
Мысль не совсем логичная, но Шафа она не удивила. Видимо, решил, что я его опять проверяю.
— Здесь пока ещё нет. Здесь только маги.
— А на побережье и вне Империи?
— Вне Империи — да, кто угодно. И на побережье, но не везде. Только на юго-западе.
— Где Драаран? — «похвастался» я познаниями в географии..
— Да.
— А какой-нибудь сильный маг чужие рунные записи разрядить может?
— Ну... — почесал в затылке Аршаф. — Наверное, может. Но только если противник обычный боец, а не какой-нибудь там... саир-чернокнижник... Ведь это, наверное, то же самое, что влить в артефакт энергию, только наоборот. Примерно, как получают её из камня Баат или драконовых слёз. Но сам я ни разу не пробовал. Необходимости не было, — развёл он руками...
