Один из мужчин поднял руку, демонстративно посмотрел. Сказал:
— Один час тридцать восемь минут пополуночи.
Если честно, то со стучащейся в дверь полицией я бы вёл себя куда вежливее. Полицейские — ребята простые, могут и обидеться.
А тут прям на лицах написано «спецслужба». Какая именно — уточнять нет смысла, их много. Но люди там вежливые и воспитанные — ровно до того момента, как им дают приказ перестать церемониться.
Я знаю, у меня батя был из таких.
— Давайте утром приду, — предложил я. — Куда скажете. А пока постараюсь поспать.
Мужчина покачал головой, вроде бы даже с сочувствием.
— Вас очень просят сейчас проехать с нами. Это недалеко.
— Я арестован?
— Нет, что вы! Но вас очень просят, это важно.
Упирался я больше из принципа. Видеть форсайты не преступление, и оповещать государство о них никто не обязан.
Но откуда они узнали?
Не просто про форсайт, а про то, что я его видел только что?
Мне было интересно.
Ехать и впрямь пришлось недалеко — десять минут до МКАДа, пятнадцать после. В темноте я не разобрал точно, когда мы свернули с Ленинградки, да и скучного вида многоэтажное офисное здание в глубине парка ничем особо не выделялось.
Разве что забор вокруг стоял внушительный и у охранников в будке оказались не пистолеты, а автоматы.
Нельзя сказать, что я напрягся. Но мне как-то расхотелось дерзить и веселиться.
— Хорошо держитесь, — неожиданно сказал сидевший рядом мужчина, пока машина медленно ехала по территории. — Некоторые истерят. Требуют ордера. А вы даже документы не проверили.
— Надо было? — спросил я.
Мужчина засмеялся и достал из внутреннего кармана плаща стопку «корочек». На одной мелькнули буквы «ФСБ», на другой было написано «МВД», на третьей «Госнаркоконтроль», дальше мелькнули «Роспотребнадзор» и что-то ещё, чуть ли ни «Лесоохрана».
— И ордера есть?
Он пожал плечами, но не ответил.
— Через год мир навернётся, — сказал я. — Над головой будут висеть кровавые тучи. Если посмотреть в зеркало, то из него может вылезти чудовище. Какая мне разница, кто вы такие?
— Убедительно, — согласился мужчина. Но продолжать разговор не стал.
Через проходную (снова охрана) мы прошли в здание. Мужчины проводили (употреблять слово «отконвоировали» не хотелось) меня к лифту, и мы поднялись на шестой этаж. Лифт был обычный, скучный, с рифлёным металлом кабины, будто тут хватало хулиганов, царапающих надписи на стенах. Молчаливый мужчина остался у лифта, тот, что поразговорчивее, взглядом указал направление.
По тускло освещённому коридору мы прошли к кабинету с пустой табличкой на двери. За дверью обнаружилась приёмная с милой девушкой-блондинкой моих лет. Она возилась со стоящей перед ней на столе орхидеей, не то подрезая стебель, не то ощипывая с него сухие почки.
— Ой, вы уже приехали, — отставляя цветок, прощебетала она. Вот никогда не думал, что «прощебетала» будет самым подходящим словом! — Артур Давидович велел сразу в кабинет...
— Тогда оставляю, — согласился мой сопровождающий.
— Мне его бояться? — спросила девушка.
Мужчина окинул меня задумчивым взглядом.
— Нет, не надо, Полиночка. Он адекватный, даже с чувством юмора.
— Как хорошо, — расцвела Полина.
Мой спутник вышел, секретарша сложила руки перед собой и с улыбкой уставилась на меня.
— Вы похожи на робота-андроида, — сказал я.
Девушка подумала секунду.
— Это комплимент?
— Ага. В кино они все очень милые и смертоносные.
Полина совсем развеселилась.
— Значит, комплимент! Никита, вы будете чай или кофе?
— Чай, — сказал я. — Для кофе поздновато.
— Зелёный?
— Чёрный.
— Сейчас принесу, — пообещала она. Прошла к двери в кабинет, заглянула, что-то тихо произнесла. Повернулась ко мне. — Проходите, Артур Давидович вас очень-очень ждёт!
Я вошёл. Кабинет был просторный, с высоким потолком, но какой-то неуютный: со старыми лампами дневного света, мебелью вроде как массивной и солидной, но на вид очень стандартной, казённой. Крупные начальники (а к мелким вряд ли кого-то привозят среди ночи сотрудники спецслужбы) всё-таки стараются сделать свою обитель поуютнее. На столе доминировал компьютер с огромным монитором, я такой видел только у художников и гейм-дизайнеров. Стол был девственно чист: ни бумаг, ни пепельниц, ни каких-то мелочей, даже мобильника или зарядки не валялось.
Впрочем, кое-какие личные вещи я заметил — множество акварелей на стенах. В живописи я не сильно разбираюсь, но вряд ли это была великая живопись. Что-то довольно ученическое.
— Балуюсь на досуге, — подтвердил мою мысль хозяин кабинета. — Успокаивает.
Посмотрев на него, я воскликнул:
— Я вас знаю! Вы по телевизору сегодня выступали. Рассказывали, что форсайт — это коллективный психоз!
Человек, которого в передаче называли футурологом, поморщился.
— Верно. А что мне надо было говорить? Что мир скоро накроется...
Он замолчал, и я с готовностью подсказал:
— Медным тазом?
Артур Давидович снова поморщился, погладил короткую бородёнку. Ответил:
— Облачный покров в Мире После и впрямь немного напоминает медный таз. Пускай будет так.
— Ага, — сказал я. — Значит, врём народу?
— А вы бы рассказали, Никита? — с любопытством спросил Артур Давидович. — Чтобы часть населения ушла в запой, часть принялась усердно молиться, часть кинулась в тайгу и горы, скупая по пути тушёнку и патроны?
— Можно подумать, этого не случилось!
— В прогнозируемых пределах, — он пожал плечами. — Опыт пандемии и войны научил. Тех, кто видит форсайты, не обманешь, остальные готовы закрыть глаза. Вы сами-то, Никита, много рассказываете о своих форсайтах? Пугаете народ?
— Нет, — буркнул я.
— Ну? — с напором спросил он.
Я пожал плечами. Неохотно признал:
— Может, вы и правы.
Только после этого Артур Давидович протянул мне руку.
— Будем знакомы. Артур Давидович Григорян.
— Никита Валерьевич Петров, — сказал я. — Да вы сами знаете.
Артур Давидович кивнул.
— Садитесь, Никита. Кофе будете?
— Я чаю попросил, — усаживаясь за стол, сказал я.
— Тоже годно. — Артур
