“кубом” по сути не был.
Это просто были две стеклянных стенки от пола до самого потолка, спаянных со стенами самого зверинца. И, когда я пробегал мимо, то заметил в каменных стенках, потолке и полу внутри этой клетки множество небольших дырочек.
В тот момент мне это было не так важно. Но сейчас от того, насколько правильно я интерпретировал назначение этих отверстий, зависела моя жизнь. И мне очень хотелось, чтобы я не ошибся.
Забыв о всякой экономии, врубая приказы ускорения и силы так часто, как только мог, чувствуя, как перенапрягаются и рвутся мышцы в ногах, я устремился напрямую к этой клетке, разрывая, проламывая и раздирая попадающиеся на пути корни. И замедляться перед стеклом, преследуемый по пятам десятками огромных корней, я не собирался.
Наоборот, скрестив руки перед головой, наклонился вперёд. И, в последнюю секунду вложив приказ силы вообще во всё тело, протаранил прозрачную поверхность будто самая настоящая муха, врезающаяся в невидимое оконное стекло.
Вот только, в отличие от мухи, моя скорость в момент столкновения определённо зашкалила за полторы сотни километров в час. И, несмотря на то, что это стекло оказалось раза в два толще, чем в других кубах, такого надругательства над собой оно не выдержало.
Чувствуя, как ломаются кости рук, выходят из суставов плечи и вонзаются в кожу головы острые осколки, я пробил стеклянную стенку насквозь, влетев внутрь клетки. Судорожный инстинктивный вдох едва не отправил меня в объятья Морфея, концентрация дыма, вновь резко ставшего видимым и заволокшего всё пространство куба, здесь определённо была в разы выше, чем в клетках третьих эволюций.
И именно что “в клетках третьих эволюций”. Потому что тварь, без движения сидевшая, прислонившись спиной к одной из каменных стенок, определённо была на уровень выше слизняка-гориллы и сколопендры.
Раньше, пока она была внутри, а я был снаружи, я этого не чувствовал. Лишь видел, что в её теле “сердец” было больше, чем у остальных. Минимум в районе сорока. Даже больше, чем у того поглотителя, что я увидел в городе в первый день, как приехал в поместье Эллисы.
Но сейчас, когда мы оказались по одну сторону стекла, и монстр начал постепенно приходить в себя благодаря уменьшению концентрации дыма, я отчётливо ощутил эту разницу. Эта тварь, похожая на человека больше, чем большинство других экспонатов зверинца, только с четырьмя руками вместо двух, с головой, будто бы вросшей в плечи, и с ног до головы покрытая длинными, будто у йети, волосами, была определённо четвёртой эволюцией.
Мой расчёт оправдался: дырочки в стенах её клетки были не просто украшением, через них внутрь поступал тот самый дым. Вторым эволюциям, похоже, было достаточно просто окуривания или, возможно, какой-нибудь инъекции. Третьи нужно было держать в герметичных аквариумах с седативным дымом.
Четвёртую эволюцию было необходимо накачивать этим дымом на постоянной основе и в огромных количествах, чтобы она оставалась в пассивном состоянии. И, стоило мне понизить плотность усыпляющего тумана, как великан тут же проснулся и начал вставать.
— ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?! — раздался сзади разъярённый рык.
В следующую секунду из пола камеры проросли десятки корней. Какие-то опутали и сдавили меня, какие-то попытались закупорить проделанную мной дыру, какие-то устремились к четвёртой эволюции.
Вот только это уже было бесполезно. Хотя из-за тумана я не мог этого увидеть, но отчётливо слышал, как трескается и лопается стеклянная стена. Просто заткнув отверстие в ней, проблему было не решить.
А затем великан, которого я мог видеть через своё чутьё червей, похоже, вернувший минимальный контроль над своим телом, поднял обе левых руки и просто махнул ими вбок. И мелодичный звон многих тонн посыпавшегося на землю стекла стал сигналом к началу уже полнейшего хаоса.
Дым, резко устремившийся в пространство зверинца, стал значительно менее плотным. И я смог уже собственными глазами увидеть, как великан, пока медленно и неторопливо, но встал, почти уперевшись макушкой своей приплюснутой головы в семиметровый потолок, и сделал первый шаг из клетки.
Его тут же начали оплетать корни, четвёртая эволюция замедлилась и в какой-то момент едва не упала. Похоже, она ещё была очень “сонной”, и тело плохо её слушалось. Однако дым продолжал стремительно выветриваться из её организма.
Уже начав заваливаться вперёд, великан вдруг издал оглушительный рёв и, вскинув руку, вонзил пальцы в потолок, удержавшись в вертикальном положении. А потом с силой махнул ногой, и корни, каждый толщиной в человеческий обхват, к тому же пропитанные маной насквозь, разлетелись веером деревянной шрапнели.
Внимание одарённого четвёртой ступени Ресфали, очевидно, полностью переключилось на четвёртую эволюцию, а я, спелёнатый корнями, был временно позабыт. И мага можно было понять: я определённо представлял куда меньшую угрозу, чем великан.
К тому же, хотя он не успел обернуть меня целиком, мои правая лодыжка и левое предплечье всё-таки были заключены в жёсткие тиски, вырваться из которых казалось совершенно нереально. Силы, достаточно, чтобы сломать корни, у меня прямо сейчас не было и в помине.
Вот только то, что я не мог сломать корни, не значило, что я не мог сломать что-нибудь ещё. Рванувшись раз, другой, третий, каждый раз вкладывая в движение приказ силы, я сначала вырвал из захвата ногу, а потом — руку. При этом кисть оказалась сломана и мясо на большом пальце содрано до кости, а ступня вообще превратилась в кровавое месиво.
Но это было всё-таки куда лучше, чем послушно дожидаться завершения противостояния четвёртой ступени с четвёртой эволюцией. К тому же у меня сформировался совершенно безумный план, как одновременно исправить все свои травмы и свалить, наконец, из этого места.
Наступать на правую ногу теперь было совершенно нереально и любое соприкосновение повисшей лоскутами плоти с землёй или корнями отдавалось во всём теле адскими муками. Но с моей силой было более чем реально передвигаться, использую только одну ногу.
Прыгая на левой ноге, будто играл в классики, я, стараясь пореже вдыхать навевающий сон и сильнейшую усталость дым, устремился за великаном. Он тем временем, особо не заботясь ни о чём окружающем, пёр прямо на мага четвёртой ступени — высокого пожилого мужчину с такой же, как у Лишура, длинной с проседью бородой, но стриженного под короткий ёжик.
Да и вообще они с Лишуром были похожи, так что, очевидно, это был какой-то близкий родственник покойного наследника княжеского рода. Не отец, внешность у князя Ресфали была иной, но, возможно, дядя.
И, похоже, он интересовал четвёртую эволюцию больше, чем что-либо иное. Ни другие одарённые, ни остальные поглотители, ни,
