и майка. Последняя, даже если её снять и как-то свернуть, всё равно нужной высоты подъёма никак не обеспечит.
Майка и трусы в пятнадцати градусах… достаточно экстремальные условия для «молодого неокрепшего организма». Комфортными их точно не назовёшь. У меня бы здесь уже через полчаса зуб бы на зуб не попадал, если бы не вода, покрывавшая моё тело. Покрывавшая… покров… Хм? Вот, видимо, о каком «покрове» шла речь, когда Борис Аркадьевич говорил о вырубленном мной Разумнике в белой комнате. Вот только, если я — Одарённый с Даром Воды, и у меня он из воды, то у Одарённого Разума он из чего? Или мне опять базовых знаний не хватает, и тот «покров», о котором говорил Мамонт, к моему нынешнему вообще отношения не имеет?
Не важно. Главное, что мне та вода, что покрывала моё тело, обеспечивала достаточный уровень комфорта, чтобы совершенно не обращать внимания на окружающую температуру.
Я сидел на голом холодном полу, поджав под себя ноги и взглядом следил за капелькой воды, которая ползла от умывальника, расположенного рядом с парашей, по керамограниту в мою сторону. Ко мне.
Это была уже не первая такая капля, но мне всё ещё наблюдение за этим процессом доставляло дикий восторг. Ведь этой каплей, её движением, траекторией, скоростью управлял я. Её вела моя Воля. Не понять такого тому, кто не испытал сам. Не понять.
И я, кстати, совершенно не пытался понимать. Я ставил себе другую задачу: я пытался прочувствовать! Осознать все те ощущения, которые возникают, когда я это делаю…
Такое вот баловство. А, с другой стороны, почему не побаловаться, когда у тебя внезапно представилась масса незапланированного свободного времени? И нет Всесети. Даже карандаша нет — песни записывать нечем и не на чем.
Нет часов, чтобы следить за временем. Нет солнца. Нет смены дня и ночи. Есть только гадская лампа. Точнее, вполне современный светодиодный светильник с отвратительным холодным спектром света, давящим и раздражающим.
Вот я и подтаскивал к себе каплю за каплей, каплю за каплей, кайфуя от процесса. Жаль только, что даже такие яркие эмоции, как получаемые от этого, всё равно притупляются.
Когда занятие мне наскучило, я глаза прикрыл и решил сосредоточиться на самих ощущениях, полностью отключившись от визуального восприятия процесса. Почувствовать воду, не видя её.
И… получилось. Не сразу. Слишком много всего сбивало и отвлекало. Но постепенно… Очень, кстати, помог тот самый капающий кран. Звук разбивающихся капель позволил сориентироваться и сосредоточиться в нужном направлении. Ведь самое сложное было понять, определиться, что именно, из того, что я чувствую и ощущаю — вода. Ведь, как объяснить человеку, впервые открывшему глаза, где именно цвет красный, где зелёный, где синий. Или, как выглядит вода, которую, до сих пор, он только лишь слышал или чувствовал кожей? Как? Элементарно: соединить эти представления. Просто показать нужный цвет, назвав его, чтобы человек запомнил. В принципе, достаточно показать и один единственный раз. Если у него есть и глаза, и мозги, этого вполне хватит.
Вот и у меня: хватило этих самых капель, чтобы сориентироваться и вычленить нужное. И я… почувствовал. Почувствовал эти капли. Почувствовал воду в трубе, идущей к этому крану. Почувствовал воду в трубе, уходящей от него.
Это было так ново и, в то же самое время, так знакомо. Так, словно, я всю свою жизнь это чувствовал, только не понимал этого. Странное чувство.
А ещё… вода была разная. Она очень отличалась. К примеру, та, что текла в трубе, от той, что скопилась на поверхности моего тела (внутрь себя я пока опасался даже пытаться заглядывать — слишком тонкий и сложный механизм наш организм, слишком велика опасность что-то в нём, невзначай, своим неловким вниманием повредить).
И ту воду, которая была на коже, было почувствовать гораздо проще, чем ту, что была в трубе и текла там сама по себе, тела моего ещё не касалась, в контакте со мной не находилась… А ещё, я… чувствовал что-то очень похожее… не только на теле! Вообще не рядом. Я чувствовал, получается, ту воду, с которой ранее контактировал, а потом оставил! Оставил где-то далеко, но, всё равно, теперь прекрасно её чувствовал. И именно к этому я вспомнил ранее про «память воды», её «структуру» и «квантовую спутанность».
Я мог чувствовать эту воду, как часть той, что была сейчас на мне! Так же хорошо. Она была «связана», «квантово спутанна» с этой водой!
Я так увлёкся этим ощущением, что буквально ухнул своим вниманием в неё, в эту загадочную где-то оставленную мной воду. Ухнул и… тут же навалился просто шквал новых ощущений, причём, самых разных: и зрительных, и осязательных, и слуховых, даже обоняние со вкусом и то оказались как-то странно и непривычно загружены.
От этого водопада ощущений, рухнувшего на моё восприятие, я растерялся, получил настоящий сенсорный шок и экстренно выскочил, как пробка из бутылки, обратно в своё тело, в своё привычное сознание, в свой спокойненький тихий и глухой белый каменный мешок.
Я распахнул глаза. Я тяжело, быстро и неровно дышал. На лбу выступила испарина и смешалась с водным покровом. Сердце стучало, как сумасшедшее.
Это было страшно. Это было совершенно непонятно. Это было шокирующе…
Это было интересно! Ещё хочу!
Тем более, что заниматься здесь, в карцере всё одно нечем.
Какое-то время, я приходил в себя, успокаивался, остывал от впечатлений. Пришлось, чтобы сбавить их накал и напор даже поотжиматься, поприседать, попрыгать и поработать кулаками по воздуху с перемещениями и сменой стоек — давно и прочно известно, что физические нагрузки и упражнения отлично способствуют разгрузке психологической и сбросу нервного напряжения.
Потом умылся, потянулся и снова сел в свой «полу-лотос», прикрыл глаза и начал снова искать тот самый «кусочек воды», который подарил мне столько новых впечатлений…
Не знаю, сколько было заходов и попыток в итоге. Я не считал их. Думаю, точно больше десятка. Но, в какой-то момент, до меня, наконец, дошло, что это за «кусочек», и где именно он находится. Совпало сразу и то, что что я сумел интерпретировать и вычленить, как звуки, и то, что сумел разобрать, как визуальную информацию, с тем, что я просто вспомнил — это был пластиковый стаканчик с водой, оставленный мной в приёмной Директора Лицея, пока я ждал его появления там. Отвели-то меня из казармы к нему быстро, а вот сам он добирался откуда-то до своего рабочего места нет. Что и не удивительно: происшествие-то случилось ночью, в нерабочее время,
