Стрелковый полк Союза медленно попятился назад, продолжая опустошать колчаны.
На левом фланге, напротив Вуали Тьмы, разворачивался для новой атаки клан ариев.
С момента ввода в бой Засадного полка русов прошло пятнадцать минут. Битва под Шонихой только разгоралась.
– Я рад бы забыть про артиллерию, как советовал Наместник, – прорычал Манфред Кляйст. – Да что-то не получается пока.
Они шли под огнем редких требучетов, теряя юнитов и скорость. Но шли. Курфюрст прекрасно понимал разницу между этой стрельбой и теми убийственными залпами, под которые он угодил совсем недавно. Понимал и то, что ему необходимо как можно скорее вклиниться в боевые порядки норгов. Орудийные расчеты монголов хороши, но действительно классных наводчиков среди них немного. И далеко не все рискнут продолжать стрельбу, опасаясь попасть по своим. А значит, сосредоточатся на лешаках и нежити русов. Значит, выкосят их, дав ариям шанс на равных говорить с русами после победы.
Вуаль разорвалась, и передовые тролли, оставшиеся в живых после первой атаки, с треском вломились в стену окованных железом боевых возов. Над высокими бортами взметнулись шипастые цепы и принялись молотить с ужасающей скоростью.
– Вы спятили, Манфред, – холодно сказал Наместник. – Какие, к черту, гуситы?
– Радикальные, – отозвался Кляйст. – Табориты-молотильщики. Смотрите сами.
Глава вермахта повернул кристалл, и Наместник увидел. Ряды возов, скованных цепями по всем правилам – правое переднее колесо с левым задним. Белые крыши-подзоры, опущенные на борта и прорезанные вертикальными широкими бойницами. Лес хоругвей с уткой и чашей над ними. Мерно машущих цепами псоглавцев-гноллов и корявых гоблинов, в упор разряжающих арбалеты в конных эльфов. Услышал гнусавые псалмы на вульгарной латыни. И вспомнил, что ни один крестовый поход против гуситов не увенчался успехом. Ни одна битва немецким рыцарством не была выиграна. Табор погубило предательство умеренной Горы.
Вожди Союза сыграли славную шутку с вермахтом. Откровенно говоря, они просто издевались.
– Стрелков вперед, – хрипло сказал угрюмый подросток. – Выбивайте их стрелами. Бросайте пехоту, дьявол вас побери! Магов! Отводите конницу, ее просто перемолотят!
– Уже делаю, – огрызнулся Кляйст.
В поле зрения кристалла грохнулся валун, размолотив троих конных.
– А это что такое? – рявкнул Наместник.
– Циклопы.
– Какие циклопы?
– Здоровые такие, знаете ли. С одним глазом во лбу. Очень далеко и метко швыряют камни. Ими сейчас занимается Пильхе.
– И откуда взялись циклопы?
– Оттуда же, откуда и титаны. А вот почему я про них узнал только что, мне и самому любопытно.
– Шпеер, – вздохнул Наместник. – Шпеер саботировал работу абвера. Не давал ложной информации, просто ни черта не делал.
– И как он это объясняет?
– Уже никак. Полчаса назад вернулся Гридя. Людвиг сегодня на рассвете убит при задержании. Думаю, он не согласился с политикой Старейшин.
– Ненавижу политику, – рыкнул Кляйст. – Я, с позволения Наместника, прерву беседу. У меня тут, представьте себе, война.
Наместник скривился. Он давно перестал укорачивать ядовитый язык главы вермахта – в конце концов, именно курфюрст частенько проливал кровь, выполняя директивы Имперского Совета. И всегда выполнял их в точности, несмотря на личное мнение. Потому и имел право его высказывать.
Кляйст разделил силы. Передал командование у Табора Адольфу Пильхе, оставив ему всех орков и дриад, а из Игроков – всю Ветвь Магов. Сам строил свинью из того, на что мог рассчитывать. Во главу клина снова поставил троллей – их осталось чуть больше сотни, мало для взлома многорядного Табора, но вполне достаточно, чтобы составить ударное острие. Сразу за ними шли офицеры вермахта, краса и гордость клана. Фланги прикрывали наги, стремительные многорукие убийцы. Основную массу клина, создающую давление и необходимую для тарана инерцию, составили троглодиты, тупые осклизлые твари из карстовых пещер, почти слепые, но страшные своим презрением к гибели. Они сжигали заживо на алтарях увечных и слабых младенцев, пожирали стариков в голодные годы и поклонялись чистой физической силе. Эти не дрогнут.
Гнусаво завыли рога, и свинья начала разбег. Она целилась в брешь между монгольской артиллерией и Табором, туда, где стояли редкая цепочка уцелевших после магического удара циклопов и одинокий титан. Кляйст вполне резонно рассчитывал воткнуться в узкую щель, смести проклятые требучеты и, развернувшись в тылу боевых возов, обрушить их и соединиться со второй половиной клана. А потом, перегруппировавшись, раздавить Мак-Гира сзади.
Арии заходили по дуге длиной с километр, набирая нужную для тарана скорость. Камни, падающие с неба, они игнорировали. А остановить их было некому. Ударная нежить, стоявшая на этом фланге в резерве, смела драконов, понесла серьезные потери, но все-таки нашла силы и врезалась в армаду леших, грозивших полностью уничтожить центр. У Союза резервов почти не осталось.
– Скальд?
Оттар отнял от губ свирель, выточенную из берцовой кости княжьего дружинника, убитого лично норгом в Круге на ярмарке и ритуально съеденного Хирдом Неживых на последующем пиру в Йотунсфьорде.
– Бард, – Оттар убрал свирель за пояс и вытащил бубен. Музыка не должна прерываться, самые сильные Холодные Пастыри Мира знали это. Знали и то, какую силу она имеет. Мак-Гир огляделся по сторонам.
– Тяжело приходится левому флангу. К тому же стрелки ариев начали беспокоить наши порядки.
– Меня печалит биомасса полка Левой руки. Она пытается развоплотить моих Холодных навесной стрельбой. Я устал тратить на них свое внимание.
– Играй свою песню, Бард. Я посмотрю на биомассу поближе.
Норг кивнул, а барон снова взялся за свою флейту. Заунывная мелодия вплелась в барабанные синкопы адъютантов.
Оттар пробежал пальцами по гулкой татуированной коже, обрамленной золотистыми бубенцами. Драконовый голем прибавил шагу, мертвые торсы арбалетчиков увеличили скорость стрельбы на двенадцать процентов. Накопившие боезапас за последние десять минут Мрази плевками принялись расчищать дорогу колонне тяжелой нежити. С лешими воевать оказалось тяжело, и Ночной Скальд снова взялся за свирель.
Барон Мак-Гир был абсолютно спокоен за свой участок. Центр он удержит. А если получится, сделает и еще больше.
– Нам нужно десять минут, – повторил Странник. – Джанибек выводит всю легкую артиллерию на прямую наводку. Семьдесят баллист и скорпионов, тридцать огнеметов – все, что осталось. У нас есть шанс, но нет времени на передислокацию. Дайте его нам.
– На правом фланге ситуация точно такая же, только там артиллерию прикрывают легкие стрелки, – развел руками хан. – Точнее, то, что осталось от артиллерии, прикрывает то, что осталось от стрелков. Я не могу отозвать своих мергенов, они связали эльфов и вполне успешно держат крупную ударную группу врага.
– У меня есть резерв. – Бреган горько усмехнулся. – Его хватит, чтобы откинуть русов. Или дать время Джанибеку. Выбирайте, могучие.
– Арии страшнее, – заметил хан.
– Так тому и быть. – Фарелл сказал пару слов в кристалл.
– А кто прикроет Нейла и Хельги? – с тоской спросил Бармалей. – И мою дочь, кстати, тоже. Может, мне сходить?
– И выложить все козыри? – угрюмо поинтересовался Комтур.
– Можно бросить всех магов Ставки, – высказался бреган. – Всех, кроме вас троих. Я тоже пойду.
– Сидите уж, – проворчал Комтур. – Найдется, кому сходить.
– У вас есть скрытые резервы? – с интересом спросил Бармалей.
– У меня есть те, кому все равно, куда ходить. Лишь бы там драка была.
Бармалей понял и усмехнулся.
Хирды встали, получив сигнал от командира. Каждый хирдман сделал «поворот кругом» через левое плечо и мерным шагом попер назад. Перестраивались на ходу, превращая тупую пятку в острие.
– Скорее, багатуры, скорее! Аллах с нами!
Они рвали жилы, волоча тяжкие орудия через исковерканное поле, обходя гигантские туши драконов и спихивая в сторону трупы братьев по оружию. Циклопы оставили позиции, волоча телеги с запасом копий. Мамонт Агравейна вез целый состав из десятка возов с запчастями к баллистам. Гордый Джанибеков скакун тащил цистерну с греческим огнем. Оставшиеся в живых маги вытащили из окрестных лесов самых невообразимых монстров – рядом с Бурханом лямку тянули два полупьяных сатира, пузатые лепреконы оттаскивали трупы с дороги, феи волокли копья – трое одно. Над полем стояли хриплая ругань, вой и стоны. А мимо текли колонны белоснежных горделивых единорогов и угрюмых василисков, мягко покачивались колесницы с нарядными возницами, стрелками в ярких килтах и копейщиками с пучками тонких дротиков. Лошадей украшали пестрые ленточки и колокольцы, собачьи морды гноллов разрисовали ритуальной синей краской, щиты пестрели, как весенняя поляна. Хорошо идут, как на праздник. Обливающиеся потом, измотанные до отупения артиллеристы провожали их глазами, полными надежды. Последние резервы лесного народа шли умирать. Чтобы дать им время закрепиться на позициях.
