кнутом, который громко щёлкал, но вроде бы не причинял вреда животным.
Местные лошади оказались ещё более низкорослыми, чем те, которых Варя видела в Аслахе или других странах континента, но всё же, вопреки опасениям, действительно весьма резвыми и выносливыми. Всадники ехали по бокам от них этаким клином, чтобы не глотать пыль, а Варя примерно через час поездки немного расслабилась. Редко, но приходилось объезжать овраги, но о них деликатно напоминал Ал Дин, подсказывая, какой повод тянуть первым.
Места в колеснице оказалось не так много, и сама повозка была ей примерно до середины бедра. Худенький Ал Дин занимал не так много места и старался её не касаться, сжавшись в углу на угловой скамеечке, но Варе приходилось для устойчивости стоять, расставив ноги на ширине плеч.
Они проехали несколько часов, не снижая скорости, пролетев пятьдесят километров пустоши, но потом всё чаще стали попадаться овраги, и пришлось ехать медленней, к тому же Варю как-то растрясло. Ал Дин объявил, что они уже на границе Баара и Саавела, и пришлось затормозить и поехать шагом, так как, хотя как таковой границы не было, но то тут, то там имелись крупные овраги, которые приходилось объезжать.
Красная пустошь сменилась более каменистой серой почвой, уже не такой удобной для колесницы, но они по настоянию Алдина они ещё около часа проехали медленно куда-то в сторону от направления на Котгар и оказались…
— Обалдеть… Море! — пробормотала Варя, когда им открылся горизонт.
Берег был необычно чёрно-песчаным и довольно-таки твёрдым, даже можно сказать жёстким.
— Да тут же отличная дорога! — обрадовалась Варя. — Молодец, Ал Дин!
И они снова помчались вперёд вдоль шельфа.
Котгар появился на закате дня, когда солнце начало снижаться к горизонту, и Варя ощутила, насколько же устала от этой дороги и целого дня на ногах в трясущейся колеснице. К счастью, никто им так и не встретился и они добрались пусть не за шесть часов, но всё же уже оказались гораздо ближе к своей цели.
— Предлагаю оставить только половину наших охранников для сопровождения в городе, — сказал Ивенгил, когда они остановились, чтобы посовещаться и проверить показания браслетов. — Остальные смогут сопроводить колесницы обратно и защитить их. А того десятка, кто останется, будет достаточно, чтобы безопасно вернуться.
Варя согласилась с этим предложением Ивенгила и отдала распоряжение их сопровождению. Десятеро воинов, кто выбрал остаться, поменяли своих лошадей и отправили весь табун с теми, кто возвращался в Омаан. Ал Дин напоследок пообещал Варе стать великолепным воителем и обязательно ей пригодиться.
Примерно за два километра до ворот Котгара они переоделись. Причём Варе для конспирации пришлось накинуть на себя местный вариант никаба под названием «фукур», который до ужаса напоминал ту самую красную фату, в которой Варю ещё отправили в Икену. Она, когда её в руках Хин Ни Сона увидела, словила парочку флэшбэков. От прежней фаты этот «фукур» отличался лишь тем, что там имелся вырез для глаз и был не из кружева, а из того полупрозрачного шёлка, из которого женщины Баара шили свои платья-рубахи. Впрочем, от этих рубах фукур отличался тем, что на ткани делали вышивку, которая ещё больше затрудняла опознание.
Хон Ни Сон сказал, что фукур принадлежал его жене, и каялся, что не может предложить ничего лучше.
Поверх своего белого платья Варя также натянула полупрозрачное красное платье-рубаху, скрывая предательскую белизну своих одежд. Каким-то образом Хон Ни Сон достал ей одежду на её рост. И уже при переодевании Варя сообразила, что, скорее всего, её верхнее платье просто сшили ночью из имеющейся в наличии ткани.
Ивенгил припрятал волосы в белую шапку, похожую на тюрбан, и прикрыл лицо короткой белой вуалью. Смотрелся он экзотично. Ему тоже поверх его светлых одежд выдали чёрный расшитый халат. Варя проверила швы и убедилась, что тот был расшит по росту и плечам Ивенгила с добавлением вставок ткани. Баарцы потрудились на славу.
Так пешей процессией они вошли через ворота Котгара, навьючив лошадей дополнительными мешками с сухой травой, которые должны убедить стражу, что они путешественники с охраной. Впрочем, один мешок был реально с вещами: Варя страдала без своей сумки, а Хон Ни Сон оказался очень любезен и, заметив, что у неё пустые руки, презентовал ей «женские мелочи», которые всегда брала с собой его покойная жена. «Мелочей» оказался целый мешок, который состоял из нескольких чистых отрезов ткани, гребня, заколок, каких-то масел-притираний, мешочка соли и нескольких мешочков разных специй в плетёном ларце. Ещё был мешочек с сухими лепестками непонятного назначения, который приятно пах, и Варя решила, что это что-то вроде саше, а может, какой-то местный чай. Кроме того, мешке лежали сложенный тонкий плащ с капюшоном, две яркие расшитые тонкие подушки, возможно, чтобы подкладывать их под попу, нитки с иглами и что-то типа пялец для вышивания, видимо, чтобы не заскучать, и даже шкатулка с писчими принадлежностями в виде тонких кистей, сухих чернил и небольших кусочков тонкой бумаги — Ивенгил сказал, что это для записок, которые обычно отправляют с птицами. И кое-что ещё по мелочи, но всё совершенно точно очень нужное!
За воротами, когда они немного отошли, Варя заметила стайку детей, которые во что-то играли, но одновременно зорко поглядывали по сторонам. Так что она попросила Ивенгила разузнать у них про Морнэмира. Всё же не каждый день тут проезжает огромный дядька с длинными ушами на большом чёрном коне.
— Ты оказалась права, — вернулся с новостями Ивенгил. — Морнэмир прибыл в Котгар сегодня днём с отрядом в десяток вооружённых людей. Это, скорее всего, фойна из его гарнизона в Слуте. Дети даже знают, что он направился в трактир «Синий ухорыл» в трёх кварталах отсюда.
Варя молча кивнула. А Ивенгил бросил монетку одному из чумазых мальчишек, и тот перебежками, оглядываясь на них, сопроводил их до искомого трактира. Если верить рисунку на вывеске, загадочный ухорыл, который держал в лапко-крыле кружку пива, больше всего походил на летучую мышь.
Варя сделала шаг ко входу и вдруг услышала подозрительно знакомое ржание. Она обошла здание: там начинались хозпостройки и, видимо, конюшни. Несколько человек пытались что-то сделать с огромным чёрным аргамаком, который точно был не в духе и рвался с привязи стойла.
— Ночка!
Варя убедилась, что не обозналась, когда беснующийся аргамак замер после того, как она назвала его по имени.
Ивенгил стал опрашивать людей, и оказалось, что это
