ты боишься. — и сделал шаг к ним. Бабка Марфа и мамка опять встали на пути у Петра. — Ты ведь не за себя боишься, а за нее. А избранница твоя за кого боится? Ну как можно бояться за тебя, ты же воин. Нет, это не страх в вас говорит. Это любовь.
И опять Петр стал полупрозрачным, снова пытается развернуть крылья во всю ширь. И опять его повела песня:
В объятьях смерти день застыл,
И наши тени встали в тень.
Над нами плачет Серафим,
А дома зацвела сирень.
Над нами плачет Серафим,
А дома зацвела сирень.
Петр снова потерял свою прозрачность и стал смотреть на возвышенность.
— Неправильный страх взял вкусный страх. Они его увозят от меня! Зачем?
Петр увидел матушку прикрывающую Ольгу Константиновну и Александру Георгиевну.
— Матушка? Сестренка? Зачем вы боитесь? Вы мои! Вас никто не сможет обидеть! Уничтожу!
Петр каким то текучим и мягким движением обошел мамку с бабкой Марфой. И приблизился к Александре Георгиевне, присев перед ней пророкотал.
— Сестренка, не надо бояться. Ты все равно не правильно боишься. Поверь, тебя здесь никто не обидит. — И поднявшись огляделся вокруг — Кого вы боитесь? Не волнуйтесь я найду его. — и резко стал прозрачным.
Откуда-то со стороны к нему подбежала внучка бабки Марфы и взяла за руку. — Варенька! — раздался крик бабки Марфы.
— Петр Алексеевич, — позвала она Петра — не надо нас пугать. Пожалуйста.
Петр обрел цвета тела.
— Малышка? Разве я вас пугаю? Вспомни мы же с тобой песню пели для бабушки? Ты хочешь что бы я ушел?
Со слезами на глазах внучка вцепилась в Петра — Вы прозрачный весь! — заревела она — И другим стали. И Федору помощь ваша нужна. Давайте лучше я буду с вами песни петь? Они добрые и красивые. Только не надо этих страшных песен.
— Песня. — Петр поднял малышку на руки и в несколько шагов оказался у бабки Марфы. Передав ее в руки бабки, перешел к Егору Кузьмичу в центр двора:
В объятьях смерти день застыл,
И наши тени встали в тень.
Над нами плачет Серафим,
А дома зацвела сирень.
Над нами плачет Серафим,
А дома зацвела сирень.
Песня закончилась сразу, без переходов. Егор Кузьмич упал без сознания. А Петр стал смотреть на свои полупрозрачные руки.
— Слишком много веры. — произнес он и посмотрел на отца Иоанникия — Очень много веры. Почему все так?
Окружающие заметили что Петр когда следит за собой, становится нормальным и даже может вести диалог с окружающими. Но стоит только отвлечься, и он сразу становится полупрозрачным и чужим. Матушка кинулась к нему и прижала его к своей груди.
— Петенька, ты только держи себя в руках. Я с тобой. Все будет хорошо.
Петр снова стал полупрозрачным — Опять неправильный страх. Это не страх. Это любовь. К кому? Ко мне? Матушка, ты хочешь что бы я стал таким каким и был? — и рассмеялся — Не возможно прошлое вернуть назад. Мы всегда меняемся. Но посмотрим, это интересно.
Петр начал смотреть на свои руки. Неожиданно он стал светиться очень ярко и полностью потерял свою полупрозрачность. Постояв немного и с какой-то детской обидой посмотрев на мать спросил — Что это? — И упал там где стоял, больше не двигаясь.
