Французы — те еще сутяги и крючкотворы. А уж про их жадность вообще умолчу. Куда там шотландцам. Читал как-то, что после Второй Мировой войны Франция договорилась с Бразилией о том, что французы получат землю под строительство своего посольства в Рио-де-Жанейро, за что отдадут бразильцам равноценный участок в Париже. Французы посольство отстроили, а когда наивные латиноамериканцы стали интересоваться — а где же их собственность, им пояснили, что в договоре не было конкретного пункта о равном обмене, а лишь пожелание, выраженное в преамбуле. Но в знак доброй воли и в компенсацию за причиненный ущерб, Франция готова вернуть бразильцам половину земельного участка в… Рио-де-Жанейро, потому что посольству этой земли много. Оно и понятно — земля в Париже в разы дороже, чем в Рио, а тратить деньги правительство Франции не любит.
Так что, если заключаешь договор с французами, будь добр читать не только то, что прописано мелким шрифтом, но и учитывать то, чего там вообще нет.
Но мои адвокаты — тоже французы и крючкотворы, обнадежили, что судебную тяжбу с министерством колоний мы выиграем. Правда, не выльются ли расходы на юристов и сопутствующие издержки, в такую сумму, что она перекроет арендную плату? И это даже с учетом того, что издержки понесет проигравшая сторона. Но я, трезво все взвесив, решил, что это не тот случай, чтобы экономить средства. Да, вполне возможно, что расходы будут немалыми, но игра стоит свеч. Решение суда о том, что договор, заключенный посланником Временного правительства, равносилен договору с полпредом Советской России, представляющим свое государство, создаст прецедент. И хотя основным источником французского права является правовая норма, а не прецедент, то все равно, положительное решение суда станет заделом на будущее.
Но больше всего меня порадовало нечто иное.
— Вот, Олег Васильевич, извольте посмотреть, — сказал довольным голосом товарищ Барминов, раскладывая на моем столе бумаги.
— Сергей Сергеевич, а вы на словах, — уныло попросил я. До сих пор так и не научился испытывать восторг, листая бухгалтерские документы.
— А коли на словах, то у нас нынче положительное сальдо, а говоря вашими словами — мы вышли в плюс.
— Да быть такого не может! — поразился я. — Мы ж только и делаем, что тратим.
— Я имею в виду, что мы вышли в плюс на одном-единственном рейсе.
А, вон оно что. Пришлось все-таки смотреть бумаги. Оказывается, все предельно просто. Нынче мы смогли окупить расходы на фрахт судна от Кале до Таллина и обратно, да еще и получить сто тысяч франков прибыли. А если точнее — сто тысяч и двести франков с пятью сантимами.
Сушеные ягоды и грибы, это понятно. Повара станут все это дело — по крупинке, добавлять в свои вычурные блюда, из-за чего цена взлетит до небес.
Значит, кожу мы продали одним махом.
А кто купил? Французское военное интендантство? И что, даже заячьи шкурки? Свиная кожа, коровья — это понятно, но этих, ушастых?
— А на кой французской армии зайцы?
— Ну, Олег Васильевич, — хмыкнул Барминов. — Заячьи шкурки дешевле, но по документам они прошли в общем списке. Заячьи шкурки прошли по разделу «кожа». Я возражать не стал — деньги-то все равно неплохие. А главное, что взяли оптом, весь груз.
Оптом — это неплохо. Вернее — плохо, потому что теряем процентов двадцать, зато ждать не нужно. А с заячьими шкурками все ясно. Почистят от шерсти и пустят в дело. Кирзы здесь еще не изобрели, кожзама тоже. Всюду — аля-натюрель. Будут шить башмаки для французских солдат из коровьих шкур, а туда добавят вставки из заячьей. Немного, даже в глаза бросаться не будет, это как прокладка из пергаментной бумаги в «шприце» для масла — сотая доля грамма «сэкономит» хлеборезу несколько килограмм в месяц. И кто-то из военных чиновников неплохо на том заработает.
— Беличьи шкурки пришлось отдельно продавать, их тоже военные взяли, — доложил Барминов.
Не представляю, зачем военным беличьи шкурки, но коли взяли зачем-то — значит надо. Может, бурнусы станут шить для алжирских солдат?
Но еще большее изумление у меня вызвало то, что удалось продать всю сухую траву, которое привезли.
— Сергей Сергеевич, а иван-чай-то кому понадобился? Я собирался с Хомчиком поругаться, чтобы он нам сено больше не поставлял.
— Олег Васильевич, да вы что? Какое сено? — возмутился Барминов. — Капорский чай мы еще при покойном императоре французам поставляли. Аж до самого четырнадцатого года. Они бы его и в войну пили, но некому заниматься было, да и поставки сложные. Весь иван-чай у нас рестораторы скупили, и фармацевты-оптовики. Причем, кое-кто у нас и прежде закупки делал. Я даже решился им скидочку предоставить, в пять процентов. Надеюсь, вы не обиделись, что с вами не согласовал? Собирался, но нужно было срочно решение принимать, не успел.
— Все правильно сделали, — кивнул я.
Какие уж тут обиды, если решался вопрос о продаже сена? Я-то его вообще в расчет не брал.
Рестораторы еще ладно. Французы — известные извращенцы по части еды, лягушачьи лапки трескают и заплесневевший сыр, что с них взять, а фармацевтам-то зачем? Лекарства от «простудита» делать или мочегонное средство? Наверное у иван-чая есть какие-то целебные свойства, но я не ботаник, и не медик. Хотя, наше дело маленькое. Собрали, высушили и продали.
— На капорском чае можно бы и больше выручить, но треть мешков в трюме подмокла. Договорились, что вместо тысячи франков за центнер по сто заплатят, — деловито сообщил Барминов.
Тысяча франков за центнер сена? Все, заказываем еще. И побольше.
— Нужно еще заявку по пиломатериалам сделать, — деловито сказал Барминов.
— Так сделаем, — кивнул я. — По лесу вообще впору специальный отдел создавать. Так, чтобы люди конкретикой занимались и,специализированно. И бревна, и доски и все такое прочее.
На нашу древесину спрос очень большой. И он еще долго будет сохранятся, пока не начнут вводить в обиход пластик и все прочее. Но древесина все равно остается ценным сырьем. Если бы сил и техники хватало — то сами бы все продавали, без концессий и без посредников.
— Нет, тут все еще интереснее, — хмыкнул зубр от внешней торговли. — Имеются заказы на опилки. И на хвойные, и даже на осину.
Опилки? Кажется, мебель из ДСП еще не принялись делать. Видимо, кто-то решил прессовать опилки и продавать эрзац-дрова. Крошку от каменного угля прессовали, это точно. Спросил у Сергея Сергеевича:
— Кто-то дешевое топливо собирается продавать?
— Нет, тут еще хитрее. Опилки садовникам нужны. На хвойных породах фиалки неплохо растут, а на осине… что-то растет, но сейчас не помню.
Хм… Везти опилки во Францию?
Что-то такое в этом есть. В теории. А коли на практике?
Опилок после распилки бревен на доски остается много и они, как правило, пропадают. В лучшем случае их отправляют на подстилку скоту, чтобы потом вывезти на поля. Но чаще всего — а это я сам видел, даже в моей реальности, они высятся кучами вокруг пилорам, а еще составляют «культурный» слой в несколько метров. Еще иной раз и горят. Так что, с одной стороны — это бросовый материал, продать который было бы совсем неплохо. Но с другой — опилки нужно как-то доставлять до порта, загружать ими корабли. Может, удастся сообразить какие-нибудь примитивные прессы, чтобы не насыпать валом, да и при транспортировке удобнее?
Японцы в советское время договорились, что станут покупать по бросовой цене все пустые бочки из под горючего, что валяются на Сахалине и на Курилах. Поставили в трюмах какие-то прессы и получили себе сырье для изготовления своих «Ниссанов» и прочего.
А позже, когда в постсоветские годы мы стали сдавать участки тайги все тем же японцам, то они вывозили все — и корни, и все те же опилки. Но при японских-то технологиях это окупалось, а здесь еще вряд ли.
Нет, боюсь, что шкурка выделки не стоит. Сколько удастся выручить за опилки? Копейки. Ну, применительно к Франции — сантимы. Оплата рабочим, перевозка, погрузка-выгрузка, а еще и налоги. Расходы съедят всю выручку, а то и превысят. Дешевле обратно в трюмах воздух везти, нежели заморачиваться с таким товаром.
