вулканом ненависти ректор. — Разумеется мы тебя обвиняем!!! Ты что, не слышал всего, что я тебе говорил в палате?!
— Слышал, конечно! — Я улыбнулся, наслаждаясь реакцией Деронда Деру. — Просто решил, что уж раз смерть моих друзей оказалась фальшивой, то и всё остальное — тоже могло быть не настоящим… Кстати, зачем вообще вы сказали, что Алан и Милена мертвы?
Надо отдать ректору должное — эту оскорбительную наживку он проглотил достойно, сумел справиться с собственным гневом. Как-никак, у него за плечами ни одно десятилетие тренировок…
— Всё, что я сказал тебе там — правда, — почти спокойно произнёс ректор. — Мы нашли твоё бездыханное тело, рядом — сгоревшие остатки Мастера Аттенборга. А про друзей я, дорогой Олег, вынужден был сказать по одной простой причине — мне нужно было раскачать вас эмоционально, отвлечь, заставить признаваться. Кстати, у меня это получилось! Вы ведь ничего не спросили про Мастера Аттенборга! Значит, в его смерти вы всё-таки замешаны. Не так ли?
Присутствующие в зале замерли. А я понял, что действительно немножко облажался. Я же действительно ни слова не сказал про Мастера Аттенборга, не усомнился в его смерти! Теперь ректор и остальные точно понимают, что я причастен к его убийству!
Но так просто сдаваться я точно не собирался. Буду отпираться до последнего!
— Я ничего не знаю о его смерти! Мы шли по Академии к башне своего курса, потом на нас напали Изначальные, мы разделились, а Мастер Аттенборг… Мастер Аттенборг пытался меня спасти! Но только не успел — Изначальные меня коснулись… Я понятия не имею, что было потом!!!
Не очень убедительно, конечно, Оскар не дадут, но уж как могу! Вроде получается не так уж и плохо.
Тут мне на помощь пришла Милена.
— Он говорит правду! Мы сказали вам то же самое слово в слово! — крикнула она, и её голос эхом прокатился по всему залу. — Отпустите его! Олег ни в чём не виноват!
Я благодарно на неё посмотрел. Какая же она замечательная! Верит в меня до последнего. А ведь она даже не догадывается, что я, по сути, действительно убил Мастера Аттенборга. Пусть и не без помощи Книги…
Стоило мне об этом подумать, как я наконец-то заметил, что у моей кровати лежит Книга. Такая же, как и обычно. И, разумеется, на неё никто не обращает никакого внимания, словно бы её и нет. Эх, пора бы мне привыкнуть к этой её поразительной способности маскироваться!
— Не виноват! — хмыкнул в ответ Маллой. Бррр, ну и какой же мерзкий у него голос! Яд в каждом слове! От него точно ничего хорошего ждать не приходится. — Уж не знаю, кто этот мальчик на самом деле, но он точно задумал что-то очень нехорошее! Так что я официально предлагаю ректору провести процедуру Воспроизведения ко всей сладкой троице. Так мы точно всё узнаем!
В этот раз зал наполнился не молчанием, а криками. Кричали, кажется, вообще все, спеша на свой лад выразить охватившее их возмущение. Даже Алан и Милена — и те не остались в стороне от яростных споров. Кажется, лишь один я совершенно не понимал, что происходит.
— Достаточно! — грохотнул ректор, и в зале тут же воцарилась тишина.
— Ко мне нельзя применять Воспроизведение! — тут же воспользовался внезапной тишиной Алан. — Я потомственный аристократ! У нас семейные тайны! Законом запрещено копаться в моей голове! А если вы сделает — мой отец начнёт против вас войну! И остальные аристократы его поддержат!
— Ко мне тоже нельзя применять! — выступила вперёд Милена. — Я — дочь Запада! Мой отец ещё в детстве защитил меня от ментальных атак, проведя обряд Закрытия!
— Закрытие?! — изумилась стоящая рядом с ней Агнесса Бортельд. — Но, милая, это же страшный обряд! Кровавый! Ломающий тело и душу! Как ты смогла его пережить?!
— В моей жизни были вещи и похуже, — бросив в её сторону хмурый взгляд, ответила Милена.
Теперь все повернулись ко мне.
— Ну а какие оправдания, Олег, будут у вас? — вежливо улыбаясь, поинтересовался у меня ректор.
— Собственно, никаких, — откашлявшись, произнёс я. — Зато есть вопрос. Что это за фигня такая — Воспроизведение?
В зале раздались смешки. Кажется, вопрос посчитали глупым. Ага, значит, это очередная элиментарщина, которую знают все в Мире, кроме несчастного попаданца. Ну и ладно, смейтесь сколько угодно. Мне всё равно нужно знать ответ!
— О, совершенно ничего особенного! — словно и не заметив моего вопиющего невежества, ответил Деронд Деру. — Всего лишь публичное воспроизведение всех ваших мыслей и воспоминаний. Мы все сумеем увидеть, что случилось на самом деле!
Это была едва ли не худшая новость, что я только мог представить! Ректор и все остальные собирались копаться в моей голове! Воспроизводить мои мысли и воспоминания как какое-то кино! Блин, да хуже расклада просто быть не может! Тогда же все узнают про Книгу! И про то, что я попаданец! И про смерть Аттенборга тоже! Да меня после этого не то что в тюрьму упекут, меня разберут на опыты! На куда более страшные опыты, чем собирался ставить на мне Аттенборг!
— Так… А отказаться я могу?
— А у вас есть основание для отказа? — ласково и одновременно издевательски поинтересовался Маллой. — Может быть вы происходите из знатной аристократической или вас в детстве защитили от ментального вмешательства?
— Н-нет!.. Такое мне неизвестно! — подумав секунду, ответил я.
— Значит, избежать Воспроизведения вам не удастся! — подвёл итог Маллой.
— Но я не хочу!
— В таком случае, за отказ без оснований, мы будем право отдать вас на растерзание Суду. И их приговор лично у меня не вызывает никаких сомнений! — мерзко ухмыльнулся Маллой.
Я задумался. Получается, выбора у меня особо и нет. Либо я соглашаюсь, либо меня прямо здесь берут под белы руки и уводят в тюрьму. Прекрасный выбор, ничего не скажешь! С воспоминаниями можно хотя бы на что-то надеяться…
— Олег, не соглашайся! — сквозь мысли пробился голос Алана. — Воспроизведение сломает тебя! Оно может лишить тебя рассудка!
— А может и не лишить! — пожал плечами Маллой. — Тут раз на раз, знаете ли, не приходится…
Честно сказать, новая информация меня особо не смутила. Подумаешь, возможное лишение рассудка! Я так хотя бы ничего не буду чувствовать! Тем более этого может и не случиться…
— Делайте что хотите! Мне нечего скрывать!
— Правильный выбор! — улыбнулся Деронд Деру и щёлкнул пальцами.
Моё сознание тут же наполнил туман. Я перестал понимать, где я в пространстве и времени.
Мои мысли и воспоминания стали достоянием общественности.
Сказать по правде,
