Алексей Переяславцев - Негатор. Возвращение неправильного попаданца

Щит Первого академика также сработал расчетным образом. Ни один осколок не мог его пробить. Именно на это и были настроены Неуничтожимые кристаллы. Командующий не получил даже царапины, его лишь снесло за борт. Но от контузии щит не спасал. В результате Первый просто захлебнулся.

Готхар положил машину на борт, описывая круг. «Дракон», как ни удивительно, все еще держался на воде, хотя от палубного настила мало что осталось. Все трое членов экипажа вглядывались, а Сарат еще и проглядывал потоки водной магии – пока что без успеха, слишком много помех.

– Вот она! Вижу красное!

– Не она – они. Двое.

– Снижаюсь.

– Сарат, давай я с лебедкой…

– С твоей раной не стоит. Моя жена изругает.

– И пусть ругает, лишь бы в лицо.

Веревочная лестница полетела за борт. Энергии Моане хватило бы на то, чтобы подняться самой и поднять Хассана на чистой телемагии, но одним из принципов магии жизни был: в боевых условиях не тратить энергию ни на какую постороннюю цель без жесточайшей на то необходимости. Вахан крутил лебедку одной рукой, Сарат помогал.

– Рада вас видеть, мальчики.

Сарат хорошо знал супругу. Такое приветствие означало, что она находится в несколько взвинченном состоянии.

– Помогите уложить раненого. Кстати, живых не осталось, я проверила. Вижу, вам тоже прилетело. Ага, конструкты на месте. На земле с вами разберутся.

Готхар уже взял нужный курс. Дать сколько-нибудь приличную скорость он опасался, но даже при семидесяти милях в час вибрация не исчезла. Наверное, причиной тому были вертикальные двигатели, работавшие чуть ли не на полной тяге. Ветер завывал в дырах обшивки, но это было наименьшей из бед.

Доклад дежурного по связи не оставил места для положительных эмоций:

– Мы услышали крик господина Сарата, предупреждающий об атаке льдом. Больше от них ничего не было.

Но через пять минут пришел еще один доклад:

– Сообщение от Тарека. Они видели самолет, летящий в нашу сторону. Медленно.

Почему медленно? Если они попали под атаку и есть раненые – так надо давать полный газ. Но если есть раненые, то должны быть и повреждения обшивки, а то и чего похуже. Значит, придется ждать.

Мои мысли скакнули вбок. Лейтенант смог увидеть самолет – значит, глянуть наружу было безопасно. То есть защита сработала. Но если там она оказалась действенной, то и в других местах тоже… наверное. Надеюсь, те, кто распоряжается в убежищах, не забыли про кристаллы-индикаторы, указывающие на присутствие магии смерти.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Пусть маг на «водорезе» и находился в ранге магистра, но кристалл водной магии был исключительно хорош. Сигналы ловились превосходно, проблема состояла лишь в их расшифровке.

Самым мощным, без сомнения, был всплеск от «Вихря Рухима». Уловить такой мог бы и студент-второкурсник. А потом полная тишина в потоках.

По плану за «вихрем» должно идти «Черное пятно». Соответствующий всплеск мог бы уловить специалист по магии смерти, но такового на борту не было. А дальше или Первый должен был дать сигнал сам, или же с расстояния сорок миль магу воды вполне можно поймать шум от движущегося «дракона». Не было ни того ни другого. Правда, весьма почтенный уловил очень короткий всплеск шума от водных потоков, но происхождение такого осталось совершенно темным.

Все это маг добросовестно доложил капитану. Мало того: умный магистр присовокупил к докладу свои собственные соображения, из которых следовало, что операция явно пошла наперекосяк, и еще не факт, что все ее участники выжили. В том числе и сам Первый.

Капитаны Повелителей моря никогда не бывали тугодумами. Вот почему «водорез» пошел полным ходом именно туда, куда указал маг: к месту зарождения «вихря».

Через час с небольшим стало ясно: операция полностью провалена. Вместо корабля на волнах качались лишь обломки. Акулы сновали в воде. Единственным доказательством того, что люди там были, оказался ярко-красный плащ, который не утонул лишь потому, что зацепился на поломанную доску. Магистр авторитетно заявил, что принадлежать эта деталь одежды могла лишь кандидату в академики, но кому именно – он не знал. Первого академика (или его тело) искали особо тщательно – и не нашли.

Капитан принял решение: возвращаться. Подходить к берегу он опасался. Продуктов было вполне достаточно, пресной воды – откровенно мало, но уж для мага с отменным кристаллом опреснить морскую воду труда не составляло.

Никогда не думал, что голос Марики может подниматься до такого визга.

– Лети-и-и-ит!!!

– Где? Где?? Где?!! Где!!!

Лучший стрелок среди поселенцев не ошиблась. Она тыкала пальцем в еле заметную точку над горной грядой. Через тройку минут самолет уже видели все.

Намира, Арзана и Иринка вылезли в первые ряды. Их пропускали без звука.

Летчик явно видел аэродром и шел прямо на него. Уже без бинокля стало ясно, что машине крепко досталось.

– Нос пробит, хвост горит, но машина летит… – пробормотал я по-русски.

– Почему хвост горит? И вовсе не горит, – возразили мне на том же языке. Разумеется, то была Ната. Хитрая девчонка оторвалась от матери и присоседилась ко мне. Пришлось честно сознаться:

– Верно, Ната, это я приврал. Не горит.

Криков радости не было. Вместо того слышалось:

– Пресветлые силы, да у него хвост как откусили…

– Так лишь от одного крылышка, и то не всё, а остальное цело.

– Какое там «цело»? А дыры, дыры-то какие! Чем их так, бедненьких?

– И раненые могут быть. Поди, насквозь прошило…

– Это ничего, там маг жизни есть. Точно знаю. Господина Сарата сам видел…

– Намира, милая, думаю, в твоем состоянии не надо бы…

– Брысь!!

– Но я хотел только…

– Сама знаю!!!

Поврежденная машина приземлилась и тяжело качнулась на шасси. Готхар вылез первым. Это было не по уставу, и у меня заныло сердце. Он махнул рукой, призывая на помощь. Подбежали солдаты и сержанты. Сарат порывался выйти сам, но тут появилась его гневная супруга и влепила муженьку строгий выговор с очень строгим предупреждением. Всех пострадавших вынесли на руках.

Командира штурмовика поклонницы пытались зацеловать до смерти, но он с боем пробился ко мне.

Доклад был без подробностей. Летчик знал, что разбор полетов еще предстоит.

Мы крепко обнялись. Но оставалось еще одно, последнее дело.

– Фитха!!!

Через несколько секунд из толпы прозвучало:

– Я!

Но сама летчица появилась лишь через минуту.

– Вот полетное задание. Возьмешь учебную машину. Штурмана не дам: некого. Полетишь на север, в Серую Утку. Пусть и в том поселке узнают, что мы победили. Справишься?

– Я летчик второго класса!

Каюсь: нарушил устав. Выразилось это в легком подзатыльнике, который рыжая получила за самохвальство.

Всё? На сейчас – всё. Но вечером предстоял непростой разговор с Моаной.

Разговоры с ранеными пришлось, конечно, отложить: я порушил бы все конструкты. Но с Моаной поговорить было можно и нужно. В целях успокоения и восстановления сил мы с ней восприняли по стаканчику.

Первым делом речь зашла о состоянии пострадавших.

– Я уже вам говорила: муж сейчас на уровне очень хорошего магистра… или плохого доктора. И конструкты он создал соответствующие. Впрочем, для себя самого он поработал неплохо. Эти я даже трогать не стала. Через неделю гарантирую полное восстановление. Вахан тоже с хорошими перспективами – в две недели поправится. С Хассаном похуже. Ранения я бы вылечила в пару недель, но контузия в таких случаях дает осложнения. Так что придется последить за состоянием пятнадцать – двадцать дней. Теперь политический анализ…

Я выслушал внимательно.

– Кажется, я понял вашу мысль. Партия войны в Академии фактически перестала существовать. В течение длительного времени – даже по вашим меркам – Заокеания может не опасаться враждебных действий. То есть промежуточная цель достигнута.

– Вы хотите сказать, что конечная цель…

– Вот именно. Когда меня не будет, все равно между Заокеанией и Маэрой должен быть мир. Пусть и не вполне доброжелательный, но все же не война. Подумайте над этим.

– Почему я?

Я невесело усмехнулся:

– Во-первых, по причине вашего мужа. Он и никто другой – мой ближайший соратник. Он в наибольшей степени знаком с моими планами и, что гораздо важнее, с моим подходом к решению проблем. Он будет вместо меня. Он вообще-то уже частично заменяет мою особу.

– Вы забываете одну вещь. Сарат не вечно будет моим мужем. Лет через восемьдесят мы с ним расстанемся, уж поверьте. Люди не в силах столько жить вместе.

– А вы и не будете все время вместе. Он долгое время будет жить на два дома: здесь и в Маэре.