Элеонора Раткевич - Слушай, флейтист!

Конт презрительно фыркнул.

– Так что хватит сидеть на лужайке и изображать пень. Я не зову тебя сейчас, до вечера еще есть время. Но, честное слово, хватит ходить по миру с выражением на лице.

– Каким это еще выражением?

Кен скорчил уморительную гримасу мировой скорби пополам с горькой иронией. Как всякий ниндзя, он был отличным актером. Казалось, у него даже вытянулось лицо, исчезли скулы, а ресницы удлинились чуть не вдвое.

– Вам плотник нужен? – застенчиво и горестно произнес он, причем сама застенчивость таила в себе зерна вызова. – Нет? Нет… А уборщик?.. Ну, я так и знал.

Конт вздрогнул от гнева: пародия была убийственно точна.

– Убирайся! – выдохнул он. – Отвяжись! Оставь меня в покое!

– Уйти могу, – с готовностью подтвердил Кен и встал. – А на остальное не рассчитывай. Не оставлю. Ты мне небезразличен.

Конт открыл рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не сказал.

– Стал бы иначе я с тобой возиться, – заключил Кен, шагнул к скалам и через мгновение растворился в их синей густой тени.

– Глупо, – заметила Джой. – Подул ветер перемен. Новая заря просыпается над миром. И как тебя угораздило такое сморозить?

– Растерялся, – честно ответил Кен. – И ведь было от чего.

Отсветы очажного огня скользили по лицу Джой, как в тот, первый их совместный привал. Джой свернулась калачиком и пристроилась сбоку у Кена. Стэн полулежал, вытянув длинные худые ноги к очагу. Хасси отсыпался перед ночным дежурством у сигнальных огней, подложив под голову сумку Стэна.

– Было, – тихо засмеялся Стэн. – Рассчитывали-то вы на кошмарный поединок с дьявольски изощренным злодеем.

– А нарвались, – подхватил Кен, – на одичавшего щеночка ушастого. Попробуй в лесу не одичать.

– Скажи спасибо… – начала Джой.

– Тише, – напомнил Стэн. Предосторожность избыточная. Когда человек спит так сладко, как Хасси, его горный обвал не разбудит.

– Скажи спасибо, – понизила голос Джой, – что не покусал тебя твой щеночек.

– Не покусал, – улыбнулся Кен. – Но домой не пришел.

– Придет еще. Он ведь не знает, что ему дома дадут молочка и место у очага, думает – только трепку.

– Вот-вот, – подтвердил Кен. – Думаешь, он еще помнит, что такое молочко?

Покуда они обсуждали, помнит ли еще щеночек молочко или для него вкус воды из лесной лужи – единственный, Конт сгрузил кучу хвороста у сигнального костра и устало опустился рядом.

«Интересно, скоро они там собираются Хасси будить? – размышлял он, подкладывая в костер новые ветки. – Надоело уже ждать».

Он повернулся, подставляя озябшее тело под волну тепла.

«И ведь не догадается еды с собой прихватить. Или догадается? Ладно. Переночуем как-нибудь. Где он так долго?»

Конту вспомнилось насмешливое смуглое лицо Кена. Нет, не пойдет он за Хасси. Ни за что. Иначе Кен подумает, будто это его проповедь так подействовала. Незачем идти. Не сейчас, так все равно скоро Хасси сам придет, никуда не денется.

Конт чихнул, укутался поплотнее, улегся у костра и стал ждать.