Кейт поискала взглядом Типпу и, удовлетворенная ее поведением, повернулась к дяде.
– А что ты делаешь здесь? Я думала, ты не можешь оставить острова... из-за какого-то праздника.
Она попыталась вспомнить название праздника, которое упоминала мать, читая письмо Дугхалла, но ей это не удалось.
– Если дома тебя почитают как божка, это дает тебе некоторые преимущества. Я изменил дату праздника, погрузился на быстроходный корабль – и вот я здесь.
Кейт вновь обняла дядю, искренне радуясь встрече с ним, в то время как его внимание привлекло миниатюрное изделие Кастоса Мьеллена.
– Впечатляющая игрушка! – Он кивнул в сторону механической сцены.
– Тонкая работа. Любому понравится.
Подняв кверху палец, как случалось, когда дядя собирался изречь очередную премудрость, Дугхалл произнес:
– Доктиирак не забыл бессмертный совет Винсалиса.
Кейт приподняла бровь.
Дядя ухмыльнулся.
– Выходит, штудируя основы дипломатии, ты до сих пор не прочла Винсалиса Подстрекателя? Этого преступника?
– По-моему, я даже не слышала о нем, – призналась Кейт. Она предположила, что это дипломат с острова Дугхалла или попросту мало кому известная персона, о которой она вправе не знать вообще.
– Один из Древних. Отъявленный скандалист, с какой стороны ни посмотри; вот почему, наверное, вам не преподавали его. До меня доносятся слухи, что ты и сама обладаешь некоторыми талантами, по части поиска себе неприятностей. – Дугхалл поглядывал то сощурясь на нее, то на художника и его механическое чудо. – Винсалис сказал, я цитирую: «Пусть человек богатый, желающий величия, запомнит – средства лучше вложить в художника, а не в дипломата по трем причинам: во-первых, купленный художник так и останется купленным; во-вторых, из художника можно выжать больше, чем из кого-либо другого; в-третьих, если вам придется избавиться от художника, его работы поднимутся в цене, чего нельзя сказать о дипломате».
Он умолк, дабы убедиться в том, что слова его попали в цель, и вдруг захохотал.
Кейт засмеялась вместе с ним, но смех этот показался нервным даже ее собственным ушам. Дугхалл пристально посмотрел на нее и озорно улыбнулся.
– Кажется, я шокировал тебя.
– Кажется, да. Но ведь Винсалис написал это в шутку, правда?
Дугхалл пожал плечами.
– Дорогая моя, в каждой шутке заключена доля глубочайшей истины; слова Винсалиса сегодня верны не меньше, чем тысячу лет назад.
Он вдруг подобрался, взор его был устремлен мимо нее в глубь зала. Дугхалл стал похож на ягуара, унюхавшего олененка. Выражение это исчезло с его лица так же мгновенно, как появилось, поэтому Кейт и заметить не успела, что именно привлекло внимание дяди. Он вновь обратился к ней уже извиняющимся тоном:
– Как ни жаль, но нужно идти. Я углядел здесь старую подругу, и она, кажется, намерена исчезнуть, так что если я не поспешу...
И прежде чем она смогла еще раз обнять его или повторить, сколь рада видеть его, Дугхалл исчез.
Она снова зыркнула в салон, чтобы проверить, где Типпа. Все три компаньонки отсутствовали. Исчез и будущий тесть девушки. А жених ее находился в окружении восхищенных женщин, среди которых Типпы не было.
Типпа!
Желудок у Кейт завязался узлом. Ей выпал шанс доказать, что она может быть достойной защитницей интересов Семьи, и вот – Типпы даже не видно в зале.
Кейт обвела взглядом галерею, выглянула во двор. Группа мужчин в этот миг начала расступаться, и в центре обнаружилась Типпа. Она кружилась в объятиях высокого симпатичного чужеземца, разодетого в пышный наряд Гиру-налле; еще два молодца в подобной одежде приглядывали за ними обоими.
Парочка прекратила кружение, и Типпа рухнула на скамейку возле фонтана в тенистом уголке двора. Кавалер что-то произнес – не так громко, чтобы Кейт могла разобрать слова за шумом толпы, – и Типпа залилась смехом. Приняв высокий кубок от одного из наблюдавших за импровизированным танцем, она двумя решительными глотками осушила сосуд, распахнув верхнюю шелковую блузу; под ней открылась прозрачная нижняя шелковая рубашка с таким вырезом, что даже Кейт заметила новолунный серпик нарумяненного соска, выглядывавшего из-за фестонов оторочки. Очень модно, но... абсолютно не подобает женщине, которая выходит замуж на этой неделе.
Волосы ее выбились из-под сетки и повисли вокруг лица буйными прядями. Глаза лихорадочно блестели, смех звучал чересчур громко. И эта троица окружила Типпу, словно одну из присутствующих на балу наложниц, а не будущую невесту Калмета, второго сына Бранарда Доктиирака.
Тогда что же еще назвать нарушением приличий? Пьяную невесту, застигнутую вместе с тремя гирийскими князьями в задних комнатах или где-нибудь на конюшне? Кейт поставила свой кубок на мраморный поручень и принялась проталкиваться сквозь толпу, охваченная внезапной яростью.
Кузину она застала как раз в ту минуту, когда девица уже перебирала шнуровку на куртке самого высокого из троих.
– Разве он не очарователен? – осведомилась Типпа, когда ладонь Кейт перехватила ее запястье.
Спутник же ее, пьяным совершенно не казавшийся, произнес:
– Если ты не хочешь присоединиться к нашим забавам, маленькая парата, ступай себе мимо. Только не порть нам веселья.
Гнев, всегда наполнявший Кейт... гнев, вечно пытавшийся вырваться из прочных цепей самоконтроля, уже карабкался на поверхность. Кейт с трудом заставила себя отвернуться от троих Гиру.
– Типпа, мы должны рано уехать. Скоро из Калимекки придет весть об Именовании, и нам необходимо быть там, чтобы исполнить долг веры. Экипаж ждет.
Это была ложь, однако ложь правдоподобная.
Типпа, не думая о скандале, который вот-вот произойдет, наклонилась и зашептала на ухо Кейт так громко, что слышно было не только кузине, но и Гиру, да наверняка и большинству гостей:
– Тогда возвращайся без меня, Кейт. У меня... я... мне весело... очень весело, и еще я завела себе отличных друзей. Правда, милашки?
Она откинулась назад; ее улыбка, так же как и ее голос, со всей очевидностью говорила о чрезмерном количестве выпитого вина.
– Это принц... Э-Эрсти и принц Киира... нет, Миирки, и принц... принц... забыла. Ах да – принц Латти.
Типпа сонно улыбнулась.
– Правильно?
– Ничуть не сомневаюсь, – буркнула Кейт. – Только тебе придется повеселиться с этими... благородными... особами в следующий раз.
Но как могла Типпа до такой степени набраться? Об этом следовало позаботиться компаньонкам. Кстати, где они? Растяп Кейт ненавидела, однако отсутствие дуэний уже казалось весьма красноречивым.
И рука принца, вдруг ухватившая ее за плечо слишком грубо и настойчиво, чтобы это движение можно было принять за нечто другое – не за угрозу, просто вопияла о том, что случившееся подстроено. Где-то. И кем-то.
– Оставь ее в покое, – сказал мужской голос. – Нам здесь весело. Ступай-ка на место в свою Семью, девица.
Слово «Семья» вылетело из его уст плевком, нечистой субстанцией.
Гнев Кейт наполовину вырвался из наложенных на нее цепей: выскользнув из-под руки говорившего, она оборотилась к нему лицом, и ярость ее (неужели я ошибаюсь... или я уже утратила власть над собой?) заставила этого веснушчатого, бледнокожего типа отшатнуться назад.
– Не вынуждайте меня, – сказала Кейт негромко, так, чтобы слышали ее только трое Гиру.
Она различала в своем голосе мрачные тона своего второго «я», рвавшегося на свободу. Кожа ее вспыхнула жаром. Мышцы обретали текучесть; казалось, они вот-вот скользнут вдоль костей, наливавшихся дикой силой и бурей агрессии. Она стояла насмерть, не позволяя мышцам напрячься, зубам блеснуть, рычанию вырваться. Она заставила свой гнев шептать, зная, что не смеет позволить ему даже вскрикнуть.
Она смотрела на Гиру, отвечавших ей яростными взглядами, ощущая, как где-то в глубине груди ее зреет бешенство, как ослабевают последние цепи. Нечто страшное заметили и трое мужчин. И дружно отступили.
В гневе Кейт обратила свой взор на кузину. Запахнув на ней, бесстыдно сидевшей, верхнюю блузу, схватила ее за руку и вмиг подняла на ноги.
– Но я не хочу... – начала было Типпа и тут же притихла, заметив направленное на нее лезвие гнева сквозь винный туман.
Она округлила глаза и сжала губы. Не сопротивляясь, не протестуя, последовала за Кейт по галерее, ведущей к дому и далее – туда, где ждали экипажи.
Кейт оглянулась – Гиру не преследовали их. Она не хотела неприятностей... ей не нужны были мертвецы, вопросы, на которые трудно ответить... Только не теперь, когда она наконец-то встала на ноги и сделалась полезным членом Семьи. Трое противников с искаженными яростью лицами жались друг к другу.
Двигаясь к выходу, она еще пыталась прислушаться к их словам и, должно быть, поэтому врезалась в невысокого молодого человека, стоявшего возле арки. Кейт основательно ударила его, однако пошатнулась сама: новый враг показался ей твердым как дерево и столь же глубоко уходящим в землю корнями. Она восстановила равновесие. А вот Типпе не повезло: споткнувшись, невеста упала. На помощь ей устремились одновременно Кейт и незнакомец. Кейт схватила Типпу за руку, но мужчина, взяв девушку за талию обеими руками, поставил ее на ноги.
