– А если да, тогда что? – спросил Карадок.
– Ничего, не делай. Если сможешь, просто уйди.
Смири гордость.
– Такого от мужчины требовать нельзя! – возразил белы.
– Так-то так, мой непоследовательный друг. Но если стычки не избежать, пусть ее начнут дейчестерцы.
Король будет очень недоволен, нарушь перемирие ты.
И может всю шкуру с тебя спустить.
Гвалчмай подошел к окну и распахнул деревянные ставни.
– Думаю, оружие нам прятать ни к чему, – сказал он негромко. – Дейчестерцы все вооружены.
Викторин подхватил свою скатку.
– Забирайте свое снаряжение – и за мной! Быстро!
– Десяток их бежит сюда с мечами в руках, – сказал Гвалчмай, отпрянув от окна. Он поднял скатку и последовал за своими друзьями к грубо сколоченной деревянной двери в конюшню. Обнажив мечи, они вошли в конюшню и захлопнули дверь. Быстро оседлали трех лошадей и выехали во двор.
– Вон они! – раздался чей-то крик, и воины бросились наперерез всадникам.
Викторин ударил лошадь каблуками и галопом ворвался в толпу. Одни шарахнулись в сторону, другие растянулись на булыжнике. Три друга пронеслись под бревенчатой аркой ворот и оказались среди заснеженных холмов.
Они не проскакали и мили, когда в ложбине на берегу замерзшего ручья увидели трупы своих товарищей. Королевские дружинники были вооружены только ножами, но по меньшей мере одиннадцать из семнадцати были сражены стрелами, остальные пали под ударами мечей и боевых топоров.
Три всадника остановили лошадей. Спешиваться не имело смысла. Они молча смотрели на лица друзей и просто собратьев по оружию. У кряжистого дуба валялся труп Аттика, канатоходца. Снег вокруг испещряли пятна крови, свидетельствуя, что лишь ему одному удалось ранить нападавших.
– Троих, не меньше, – сказал Карадок, словно читая мысли своих друзей. – Ну да Аттик был прохвост крепкий. Так что теперь, Викторин?
Молодой римлянин помолчал, оглядывая горизонт.
– Король, – сказал он негромко.
– И малый! – воскликнул Гвалчмай. – Юнона сладчайшая! Мы должны найти их и предупредить.
– Они мертвы, – сказал Викторин, снял бронзовый шлем и уставился на свое отражение. – Вот почему дружинников заманили в ловушку, а короля; пригласили на оленью охоту. Только они-то устроили охоту на царственного оленя. Мы должны вернуться в Кэрлин и предостеречь Аквилу.
– Нет! – вскричал Карадок. – Такое предательство нельзя оставить безнаказанным!
Викторин уловил боль в глазах бельга.
– И что ты сделаешь, Карадок? Поскачешь назад в Дейчестер и перелезешь через стену, чтобы найти Эльдареда?
– А почему нет?
– Потому что это ничего не даст – ты умрешь, не приблизившись к Эльдареду ни на шаг. Загляни вперед, друг. Аквила не ждет короля раньше весны и будет захвачен врасплох. Нежданно с севера на него нагрянет дейчестерское войско со всеми союзниками, каких успеет найти Эльдаред. Они захватят Эборакум, и предатель останется победителем.
– Но мы должны найти тело короля, – перебил Гвалчмай. – Мы не можем бросить его воронам. Так не подобает.
– А что, если он еще жив? – подхватил Карадок. – Никогда себе не прощу, что бросил его.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Я ведь тоже скорблю. Но прошу вас: забудьте чувства, доверьтесь римской логике. Да, мы можем предать тело короля погребению, но как Же Эборакум? По-твоему, тень короля поблагодарит нас, если его бездыханное тело мы поставим выше судьбы его народа?
– А если он жив? – не сдавался Карадок.
– Ты ведь знаешь, что он мертв, – печально сказал Викторин.
Туро заблудился. Очень скоро после того, как кавалькада покинула замок. Собаки взяли след и ринулись в дремучий лес, всадники поскакали за ними.
Туро не собирался влетать в чащу галопом, лишь бы не отстать от собак. Он придержал кобылу и въехал под деревья чинной рысью. Но где-то свернул не туда и теперь даже лая гончих не слышал. Зимнее солнце стояло высоко в небе, но Туро промерз до мозга костей… и ему хотелось есть. Ветер стих, и Туро остановил кобылу у замерзшего ручья, спешился, разбил лед, нагнулся и начал глоточками пить холодную вкусную воду.
Отец так на него рассердится! Нет, он ничего не скажет, но в глазах у него будет упрек, и он отвернется от него.
Туро смахнул снег с плоского камня, сел и начал обдумывать, как поступить. Поехать дальше наугад в надежде наткнуться на охотников? Вернуться в замок по своему следу? Выбор между этими двумя возможностями труда не составлял. Он взобрался в седло и повернул кобылу на юг.
Из-за деревьев величаво вышел олень и остановился, оглядывая всадника. Туро натянул поводья и склонился к луке седла.
– Привет тебе, принц леса! Неужели и ты заблудился?
Олень пренебрежительно отвернул голову, неторопливо пересек тропу и скрылся в чаще.
– Ты похож на моего отца! – крикнул Туро ему вслед.
– И часто ты разговариваешь со зверями?
Туро повернулся в седле и увидел молоденькую девушку, одетую точно лесник в зеленую шерстяную тунику с капюшоном, кожаные гетры и зашнурованные до колен сапожки из овчины. Короткие волосы отливали оттенками осени: светло-каштановые с золотистыми и почти огненными бликами. Ее лицо завораживало взгляд – ни намека на красоту, и все же…
Туро поклонился.
– Ты живешь где-то поблизости? – спросил он.
– Быть может. А вот ты – нет. И давно ты заблудился?
– С чего ты взяла, будто я заблудился? – возразил он.
Девушка отошла от дерева у тропы, и Туро увидел у нее в руке прекрасный лук из темного рога.
– О, может, ты и не заблудился, – улыбнулась она. – Может, просто твои следы так тебя очаровали, что тебе захотелось полюбоваться на них еще раз.
– Не буду спорить, – сказал он. – Я ищу замок Дейчестер.
– У тебя там друзья?
– У меня там отец. Мы гости.
– Ни за какие богатства я не согласилась бы гостить у этой мерзкой семейки, – отозвалась она. – Поезжай дальше по тропе до разбитого молнией дуба, там поверни направо и держись берега ручья. Сбережешь время.
– Благодарю тебя. А как твое имя?
– Имена для друзей, юный князек, ими не обмениваются с чужаками.
– Чужак может стать другом. Собственно, все друзья прежде были чужаками.
– Верно, – согласилась она. – Но если без обиняков, так у меня нет желания заводить дружбу с гостем Эльдареда.
– Жалею, если так. Но куда это годится, если необходимость ночевать в холодном, полном сквозняков замке вдобавок бросает тень на бедного гостя! Как бы то ни было, мое имя Туро.
– Говоришь ты очень красиво, Туро, – снова улыбнулась она, – и чудесно разбираешься в лошадях.
Послушай, раздели со мной полдневную трапезу.
Туро не стал задаваться вопросом, отчего она вдруг так переменилась, а спешился и, следуя за девушкой, отвел свою лошадь в сторону от тропы за деревья, а затем вверх по вьющейся тропинке, которая привела к гроту под выступом песчаника. Там под бронзовым котелком, поставленным на двух камнях, приплясывали язычки пламени. Туро привязал поводья к кусту и подошел к очагу. Девушка бросила в кипящую воду горсть овса и добавила щепотку соли из сумки у пояса.
– Принеси-ка хвороста, – сказал она Туро. – Отработай свой обед.
Он послушно отобрал сучья потолще из валявшегося у тропинки валежника и притащил их в грот.
– Ты что, задумал развести сигнальный костер? – осведомилась девушка.
– О чем ты?
– Это же огонь для стряпни. Чтобы уварить овсянку и согревать нас часок-другой. Значит, нужны ветки не толще пальца. Ты что, никогда не разводил огня для варки?
– Нет, к сожалению, этого удовольствия мне еще испытать не довелось.
– Да сколько же тебе лет?
– С осени меня будут считать мужчиной, – ответил он сухо. – А тебе?
– Столько же, сколько и тебе, Туро. Пятнадцать.
– Я схожу за подходящими ветками.
– Заодно запасись и тарелкой.
– Тарелкой?
– А куда же ты положишь овсянку?
Туро сердито вышел из грота. Сердился он редко, и чувство это вызвало у него неловкость. Очень большую. Пока он шел за лесовичкой, его завораживало ритмичное покачивание ее бедер, плавная грация походки. И ему чудилось, что сам он шагу не способен сделать, не споткнувшись. Ступни у него будто увеличились вдвое. Ему хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы произвести на нее впечатление, и впервые за всю свою юную жизнь он пожалел, что не похож на отца.
Выкинув эти мысли из головы, он набрал валежника Для очага и нашел круглый плоский камень, как наиболее подходящую замену тарелки.
– Ты голоден? – спросила она.
– Не очень.
Короткой палкой девушка ловко сняла котелок с огня и размешала его густое молочно-белое содержимое. Туро протянул ей камень, а она хихикнула.
– Бери-ка! – Она протянула ему свою деревянную тарелку. – Так тебе будет сподручнее.
– Обойдусь и камнем.
– Прости, Туро, мне не следовало над тобой смеяться. Ты ведь не виноват, что родился князьком. Просто тебе следовало взять с собой слуг.
