Я хвастаться не хотел, но раз уж она сама начала... Нет, никаких тайн я, конечно, не выдавал, но намекнуть намекнул, что занимаюсь делами очень серьезными и что попал в очень крутую контору, только уж очень секретную, и потому должен молчать. Я ждал, что она будет расспрашивать и придется врать, чтобы не портить день, но она оказалась очень деликатной и лишних вопросов задавать не стала.
Последнее пиво мы допили уже в Центре на одном из тенистых зеленых бульваров, где проезд транспорта был запрещен, а в тени огромных деревьев, в три обхвата, казалось, собралась большая часть населения Вельдана. Я заметил, что под ногами у нас путается разномастная и разновозрастная молодежь. Молодежь пугалась все чаще и чаще, а потом мы с Зуфой вывалились на обширную площадь, замощенную разноцветной мозаичной плиткой. По периферии вился лабиринт узких аллеек, полускрытых декоративными кустарниками и плотными стайками все того же гуляющего молодняка.
Над площадью, в самом центре, сверкая бликами в мощной подсветке, громоздился мужик, простирающий мощную длань над живописной группой счастливых подданных, куда-то стремящихся от подножия владыки. Подданных? Явно подданных. А рожа этого истукана показалась мне подозрительно знакомой. А потом я просто обалдел, когда сообразил, кого она мне напоминает: Артуро собственной персоной. С неподобающе дурацким видом я повернулся к Зуфе:
– Э-э... а это кто – там, на площади?
– Молодежь какая-то гуляет... я не знаю, мне некогда гулять, мне работать надо. – В голосе ее мне на миг почудилась легкая грустинка.
– Да нет, я имел в виду памятник...
– А-а! – Зуфа заметно оживилась. – Это Аеннар Второй, последний монарх, Освободитель. Скульптура работы талантливого тролльского мастера Зрыб-Цтела. Единственный из троллей, он работал с металлом, за что и был проклят своей матерью. Говорят, королевская семья этого ваятеля аж за Грань учиться отправляла. Вот он и выучился. По столице еще много таких изделий понатыкано. Только уж больно они... нездешние. Зато достопримечательность.
Я потянул Зуфу к подножию мужика, желая поближе ознакомиться с мемориальной табличкой. Подножие утопало в мутных водах обширного бассейна, в который ронял свои струи равномерно журчавший фонтан.
– Новая композиция крутого парня Агера Дротика "Эльфийские стрелы". – Голос, усиленный простеньким, но эффектным заклинанием "Горное Эхо", я узнал сразу. Встретить знакомого в Вельдане – это было просто здорово. Резонно рассудив, что табличка никуда не убежит, я повернул на голос. Туда же, чуть не сбив нас с Зуфой с ног, метнулась стайка барышень – очевидно, творчество певца имело изрядный успех. Пробиться к барду мне удалось далеко не сразу – его невысокую фигурку окружали милые, добрые сограждане, плотно сжимая кольцо. Несколько томного вида эльфов, вместо традиционных шелков окутанные паутиной тонких прозрачных трубочек, мрачный молчаливый тролль в костюме-тройке в обнимку с музейного вида палицей, привычно сбившиеся стайкой орки в причудливых овчинно-пластиковых лохмотьях и куча малоопознаваемых личностей женского, женоподобного и просто богемного вида. Да и все вокруг, как я теперь заметил, были одеты несколько странновато даже для вечернего Вельдана. Я не видел, чтобы так наряжалась даже самая навороченная золотая молодежь. К тому же в шелках я увидел здесь не только эльфов, в кожаных передниках – не только дварфов, а коренастый тролль с прицепленными к широкой спине прозрачными фейскими крылышками меня просто добил. Больше всего это походило на традиционный сельский карнавал (те же нарочитый перебор и явная самодельность костюмов), я видел такие у себя на родине ежегодно, но у нас никому и в голову не приходило прогуливаться в таком виде в непосредственной близости от фешенебельного центра. Впрочем, я со своей формой, видимо, смотрелся тут вполне в стиле...
Надо отдать должное – голос у певца был прегромкий, композиция длинная, было там что-то про рок и судьбу, про нездешнюю неразделенную любовь, про бесконечный путь под колючими звездами – короче, про все, кроме пресловутых эльфийских стрел. Похоже, чувством юмора парень обделен не был. К некоторому моему удивлению, Зуфа слушала с явным интересом, поэтому я не стал спешить, дав ей возможность насладиться в полной мере. Беловолосый бард выдал такую частоту, что выбил слезу из всех столпившихся кругом барышень вне зависимости от пола, расы и возраста. Публика столбенела в экстазе, а у меня, как гордо предположил я, видимо, сработали зачатки профессионального рефлекса: краем глаза я отследил малозаметное движение в толпе. Приземистые фигурки перемещались как-то уж очень знакомо. Я поначалу не сообразил: широкие брюки не стесняющего движений покроя, чуть расхлябанная пластика, короткие серые ежики на головах, толстые шеи плавно переходят в упитанные загривки... Что-то мне это напомнило... Перед глазами встала картинка: две гигантские крысы в кружевных передничках, наступая, обнажают длинные желтые резцы. Меня передернуло: метровые? В Центре? Не в сопровождении гида (во что я мог бы еще поверить), а вот так, почти по-хозяйски... Я затряс головой, прогоняя наваждение.
В этот момент певец наконец заткнулся, закурил, и мы с Зуфой смогли просочиться сквозь толпу. Я махнул рукой барду:
– Эй!
– Чё? – Кумир публики смерил меня скользящим взглядом, явно не опознавая.
– Омнибус, котлеты...
– Мамочка! – продолжил певец, расплываясь в улыбке. – У тебя еще была такая роскошная, ну просто жанровая мамочка! Давай к нам, как насчет по пиву? Я спасал тебя от мамочки, ты меня от голода, теперь спасем мир от алкогольной гидры – уничтожим врага... – Судя по всему, он был малость навеселе. – Как твое ничего? Я погляжу, ты некисло пристроился...
Тут откуда-то послышался невнятный звук, толпа подалась в стороны, и я увидал, как крысоподобные молодчики куда-то поволокли темного эльфа очень лирической наружности, облаченного в скудную ободранную дерюжку и кожаные ремешки. "Позвольте! Вы не имеете права! Я буду жаловаться!" – причитал эльф, но сопротивлялся он как-то вяло, с видом полной покорности судьбе. Кто-то из присутствующих присоединился к возмущению – но тоже словесно, и на него никто не обратил внимания. Зуфа встревоженно качнулась ко мне. Я чуть было не распух от гордости – наверное, просто не успел. Тем временем ребятки доволокли эльфа до фонтана и, раскачав за руки – за ноги, перебросили через невысокий каменный парапет. Эльф, подняв кучу брызг, плюхнулся в воду, вскочил, попытался выскочить обратно на мостовую, но его тут же уронили обратно. Еще раз, еще... Если поначалу у меня еще были какие-то сомнения на предмет того – не забава ли это, то тут я начал понимать, что бедной жертве точно не до смеха – вода на лице у него уже начала розоветь. Я не успел отреагировать (пока внутренне уговаривал себя, что стоило бы вмешаться), как над площадью повис истошный девичий визг. Хрупкая темноэльфиечка, раскидав зазевавшуюся публику, прорвалась к фонтану и с разбегу вцепилась одному из агрессоров ноготками в лицо. Брызнула кровь, пострадавший взревел и попытался стряхнуть с себя эту летучую смерть, но не тут-то было. Сотоварищи кинулись на помощь, эльфияночку тоже нашлось кому поддержать... В общем, через несколько мгновений на площадке у ног артуроподобного мужика образовалась натуральная куча-мала. Подбитый эльф тихо выполз из фонтана и, шатаясь, убрел прочь в сопровождении свой отважной спутницы, невозмутимо выскользнувшей под шумок из-под ног дерущихся. Бард невозмутимо прихлебывал пивко, вселяя в меня некоторое спокойствие.
– Дикие у вас в столице развлечения... Это... они там друг друга не поубивают?
– Не, – беспечно качнул ногой крутой певец, – ты что? Тут же все свои, все друг друга знают... Да и публика в основном хрупкая, творческая – ну, волосы друг дружке повыдергают, ну, пару зубов выбьют... Ничего серьезного.
– И что за такая публика?
– О, здесь собираются любители иномировой культуры. И всякой древности. Короче, все, кому обыденный мир скучен, однообразен и не мил... Мы любим яркость, творчество, полет фантазии... Ну, а тут гуляем... песенки вон поем... стишки читаем... Ну и туристы из-за-гранные сюда наведываются – с фотоаппаратами, зеркалами, памятными кристаллами – кого только нет. Ты присмотрись – вон ближе к краешку жмутся...
Я посмотрел – и правда, среди пестрого общества маячили определенно иномировые физиономии.
– А это тогда что за типы... серенькие такие? – вступила Зуфа, наконец решившись заговорить с бардом.
– О, леди! – Певец вскочил и с поклоном расцеловал ручки не успевшей увернуться девушки. – Мое почтение, вы луч вечерней звезды на нашем заласканном небосклоне...
Я прервал его сомнительные комплименты:
– Так кто они? Что-то они... как бы сказать... Выбиваются из вашего карнавала.
– А хрен их знает, – беспечно ответил бард, ничуть не обидевшись на слово "карнавал". – Вообще они из Свободной сюда шастают, и давненько уже... Пивко с нашими пили. А сейчас повадились ловить среди нас каких-то "мутантов" – я и слова-то такого не знаю, а они объяснить не могут. Слышали что-то в Свободной, а что – не знают. Наверное, из-за-гранное какое. Говорят, что защищать нас хотят от кого-то, за порядком смотреть, а мы за то их слушаться должны и пивком поить. А так – хватают кого ни попадя, и то в фонтан, то по морде. Что паршиво – кое-кому из наших тоже по нраву пришлось, теперь в пасть этим крысоподобиям смотрят. Говорят, – бард понизил голос, словно пытаясь напугать нас с Зуфой, – что они – потомки тех, кого не успели вовремя вытащить из-под гигантской крысы. Слышал про крыс, которые через порталы сами ходят? Они чуть ли не с нормального хумана величиной. Ходит слух, что их легион и желают они межмирового господства, а для этого оставляют в мирах своих потомков. В Свободной, говорят, они принимают чужой облик и в темных закоулках подстерегают... – Его передернуло, и он на мгновение соскочил со своего привычно-ернического тона. – А эти... Они борются за чистоту то ли крови, то ли чего еще – видно, у них такой жестокий комплекс собственной неполноценности, что они пытаются таким образом решить свои проблемы...
