– Может быть, тебе нужно его как-то отблагодарить, например принести жертву.
– Да, – ответил старик, отводя взгляд в сторону.
– Вероятно, ты совершил очень большой проступок, коли сейчас оказался разлученным со своим богом.
Гебориец не ответил. Спустя мгновение он встал, с тревогой взглянув на разрушенный огнем город.
– Я слышу приближающихся конников.
Девушка напряглась и подняла голову; чтобы подняться на ноги, у нее пока не было сил.
– Бенет?
Старик отрицательно покачал головой.
Через мгновение на дороге показалось войско малазанских конников, которое, пройдя несколько шагов, остановилось прямо напротив странной парочки. Во главе стоял капитан Саварк, держа в руке оголенное лезвие меча. Вся его одежда потемнела, пропитавшись кровью, и Фелисин непроизвольно отпрянула назад, увидев бесцветные, как у ящерицы, глаза капитана. Он неотрывно наблюдал за новыми жертвами, попавшимися ему на пути. Внезапно капитан начал говорить – большего удивления у Геборийца не было уже очень давно.
– Когда вы подниметесь, не забудьте встать лицом на юг.
– Неужели ты отпускаешь нас, Саварк? – спросил старик. – Спасибо тебе, капитан.
Лицо предводителя потемнело.
– Ты тут ни при чем, старый чурбан. Из-за таких ублюдков, как ты, и происходят события, потрясшие сейчас Черепную
Чашу. Будь моя воля, сидел бы ты сейчас уже насаженным на острую пику, – капитан, видимо, хотел было сказать еще что-то, однако затем взглянул на Фелисин, развернул своего жеребца и перешел с места в галоп.
Двое беглецов в недоумении смотрели на спины конного войска, удаляющегося в сторону Черепной Чаши. Впереди их ожидала большая битва. Фелисин инстинктивно ощущала, что скоро их всех ждет неминуемая смерть. Какое-то безотчетное чутье шепнуло ей, что ни капитана Саварка, ни Пеллу она больше не увидит. Гебориец также смотрел им вслед, погрузившись в собственные тяжелые размышления. Через несколько минут войско окончательно скрылось в темном дыму, окружающем город.
Тяжелое молчанье прервал Баудин, внезапно появившийся из зарослей тростника.
Фелисин вскочила на ноги, забыв о боли, и подбежала к громиле.
– Где Бенет?
– Он умер, девушка.
– Ты... Ты... – она не могла даже ничего сказать: слова потонули в бурлящем потоке боли, который потряс все ее тело. Эта новость принесла Фелисин такие страдания, которых она за свою короткую жизнь еще ни разу не испытывала. Пошатнувшись, девушка сделала шаг назад.
Маленькие, плоские глаза Баудина рассматривали ее с явным интересом.
Гебориец прочистил горло.
– Лучше всего нам поторопиться. Рассвет уже не за горами, и пока наша переправа скрыта ночной тенью, есть смысл этим воспользоваться. В конце концов, мы же малазане, – он спустился к самой воде и взял ожидавшие их мешки с воздухом. – Наш план – переждать грядущий день по другую сторону от зоны рабов, а после заката выбраться на поверхность. В этом случае, по моему мнению, вероятность того, что шныряющие вокруг банды доси заметят нас, окажется минимальной.
Не замечая окружающих ее разговоров, девушка тупо последовала за Баудином, который тоже направился к берегу озера. Привязав один из мешков к груди Геборийца, громила обернулся в ее сторону. Фелисин поняла, что оставшийся бурдюк придется делить именно с ним. «Бенет мертв, – думала она. – По крайней мере, так сказал этот человек. Хотя, возможно, Баудин его даже и не видел. Да, Бенет жив – ничего, кроме испачканного кровью лица. Он должен жить А вот Баудин... Это великий лжец».
Вода Озера Утопленников смыла остатки грязи и настойки с кожи девушки. Плыть было не близко.
Огромные скалы, окружающие озеро, отражали эхом тяжелое дыхание беглецов. Фелисин ощущала, как холодные глубины озера увлекают ее к себе; ей не оставалось ничего другого, кроме как еще крепче вцепиться в сеть, окружающую кожаные баллоны.
– Я не вижу никакой пещеры, – прохрипела она.
– Удивлен, что ты вообще хоть что-то можешь различать, – проворчал Баудин.
Девушка ничего не ответила. Щеки и лоб оплыли настолько, что вместо глаз остались небольшие щелочки. На месте ушей Фелисин ощущала огромные тяжелые куски плоти, которые нещадно горели, а язык, казалось, раздулся настолько, что готов был выпасть наружу. Ей становилось все труднее и труднее дышать, она постоянно пыталась прочистить свое горло, но это не приносило никакого эффекта. Недавно перенесенное потрясение нарушило все ее чувства, и сейчас, благодаря сохраняющемуся по всему телу онемению, она ощущала даже приятное облегчение.
«Выжить – вот все, что сейчас имеет значение. Пускай Тавори увидит все шрамы, возникшие благодаря ей, когда однажды мы встретимся лицом к лицу. Мне даже ничего не придется говорить – она все поймет по моей внешности».
– Расщелина прямо под нами, – сказал Гебориец. – Сейчас нам нужно будет проткнуть свои мешки и нырнуть вниз. Баудин пойдет первым – вокруг его пояса будет обвязана направляющая веревка. Держись ее, девушка, иначе тебя утянет на дно.
Баудин вручил ей свой кинжал, а затем накинул трос на качающийся по волнам кожаный мешок. Спустя мгновение он оттолкнулся по направлению к каменной скале и пропал под гладкой поверхностью озера.
Фелисин схватила конец веревки, с волнением наблюдая, как она все глубже и глубже опускается в воду.
– Как глубоко здесь до дна?
– Семь-восемь футов, – ответил Гебориец. – Затем около пятнадцати футов придется проделать через каменную пещеру, и только тогда ты сможешь сделать еще один вздох. Справишься, девушка?
«Можно подумать, у меня есть какой-то выбор», – сказала про себя Фелисин.
С противоположного берега озера донеслись тихие крики – последние звуки догорающего города. Все произошло очень быстро, практически внезапно: одна-единственная ночь привела Черепную Чашу к кровавому концу. Это казалось абсолютно нереальным.
Внезапно девушка почувствовала, что веревка несколько раз сильно дернулась.
– Твоя очередь, – произнес Гебориец. – Проткни пузырь, позволь ему утянуть тебя под воду, а затем следуй за веревкой.
Она крепко схватила кинжал и ударила им что есть силы по поверхности натянутой кожи. Мгновенно появились пузырьки воздуха, послышался свист, и баллон начал медленно съеживаться. Подобно каким-то огромным рукам, вода принялась тянуть девушку в свое темное нутро. Прежде чем нырнуть вниз, она сделала огромный вдох. В какой-то момент показалось, что веревка ведет не вниз, а вверх. Девушка вновь вынырнула на поверхность, увидев перед собой каменные стены прибрежных утесов. Схватившись обеими руками за веревку, она выронила кинжал; через некоторое время с противоположной стороны каната почувствовались сильные рывки, которые увлекли ее за собой.
Вход в пещеру был абсолютно черным, а вода – чрезвычайно холодной. Ее легкие рвались из груди, требуя хотя бы одного глотка воздуха. Последнее, что она запомнила, прежде чем потерять сознание, это увлекающая ее веревка и неясное пятно света впереди. «Только бы не отпустить руки, только бы...»
Чьи-то крепкие объятья схватили ее со спины за тунику и без всякого усилия подняли в воздух, на свет. Фелисин пришла в себя на ровном холодном камне, корчась от приступа кашля. На задней стене пещеры тускло мерцал масляный светильник. Около него, прислонившись к стене, стояли два походных деревянных короба и пузырь, наполненный питьевой водой.
– Черт возьми, ты упустила мой самый лучший нож, не так ли? – спросил Баудин.
– Худ бы тебя побрал, – обиженно ответила девушка.
Он громыхнул хохотом, а потом сконцентрировал все внимание на веревке, которую медленно наматывал на руку. Через мгновение над поверхностью воды появилась отплевывающаяся голова Геборийца. Громила поднял священника и бережно опустил на каменную плиту.
– У нас могут быть трудности при подъеме наверх, – произнес громила. – Наши припасы основательно подпорчены.
– Да, я вижу, – ответил старик, пытаясь успокоить свое шумное дыхание.
– Вам лучше будет остаться здесь, пока я разведаю обстановку, – произнес Баудин,
– В таком случае – марш отсюда.
Баудин пропал через какой-то верхний лаз, и Фелисин села на камень.
– Что за проблемы? – Гебориец пожал плечами.
– Да нет, – продолжила она. – Вы что-то подозреваете. Старик поморщился и произнес:
– Я вспомнил слова Саварка – «Встань лицом на юг«.
– Ну и что?
– Ну и все, девушка. Давай подождем Баудина, идет?
– Я замерзла.
– Видишь ли, мы не располагаем достаточно большим объемом комнаты, чтобы взять с собой необходимые теплые вещи: только пищу, воду, кое-что из оружия и котел для огня. Вон там лежат три одеяла, но лучше всего их поберечь сухими.
– Они высохнут очень быстро, – пробормотала она, разворачивая один из мешков.
Баудин вернулся спустя несколько минут и присел рядом с Геборийцем. Дрожа под одеялом, Фелисин наблюдала за двумя мужчинами. Увидев, что громила намеревается что-то шепотом сказать священнику, она внезапно вскрикнула:
