Наверное, стражник все-таки растерялся. Он никак не мог понять, то ли рубануть странного посетителя наотмашь, то ли принять у него оружие и пропустить. Неизвестно, что бы он в конце концов решил, не появись у входа в дворцовый сад сам принц… нет, уже король Югита.
– Ваше величество. – Раз уж эти слова протолкнулись через глотку и не удавили Тагино, дальше пойдет легче. Югита кивнул в знак того, что слушает.
– Я получил известие о смерти его покойного величества. – Тагино намеренно выбирал самые нейтральные слова. – И тут же выехал в столицу.
Югита молчал. Он не суетился, не задавал вопросов – зачем, мол, приехал? Суета недостойна королевского величия. Уж коли сам к королю приехал – сам изволь и рассказывать, какого рожна тебя сюда понесло.
– Я привел вооруженный отряд, – как можно более будничным тоном сообщил Тагино. – Это все мои люди, и они готовы принять присягу. Полагаю, вашему величеству сейчас понадобятся верные люди.
– Да, – точно таким же обыденным тоном ответил Югита, – верные люди моему величеству сейчас очень понадобятся. – Он чуть заметно улыбнулся и повелительно протянул руку. – Я принимаю ваше оружие, ваших людей и вашу присягу, господин Тагино.
А ведь он помнит меня, с ужасом и восхищением понял Тагино. Помнит, кто я такой и как меня зовут. Хотя и видел меня один раз, и то мельком. Он помнит меня. Помнит… но не знает. Потому что если бы знал, то не рассуждал бы долго, а выхватил из ножен протянутый ему меч да разрубил бы меня до самого желудка. Он ведь не просто не дурак – он даже умнее, чем я о нем думал. Его улыбка… нет, не та, что тронула уголки губ, а та, другая, настоящая, собравшаяся еле заметными морщинками возле глаз и крыльев носа… этот новоиспеченный король все понимает. Уж если кто осмелился при его свихнувшемся папаше собирать собственный отряд, то никак уж не для того, чтобы впоследствии поддержать юного принца. За такие дела платятся головой – так неужто найдется такой дурак, чтоб рисковать своей шкурой не ради собственной выгоды, а во имя малолетней личинки, из которой то ли вылупится монарх, то ли нет… если, конечно, на нее кто-нибудь раньше каблуком не наступит! А ведь отряд, что стоит безмолвно за моей спиной, явно не за пять минут собран. Это хорошо обученные воины, тесно спаянная команда. И Югита это понимает. Ему, мерзавцу, предельно ясно, что не присягу ему приносить я рвался в столицу, а перешагнуть через еще теплый труп малознакомого принца и войти в Большой Тронный Зал. И что не знал я ни о какой коронации, не то сидел бы дома. И что решение я принял по пути. Но ему очень нужны люди. И он не станет отталкивать врага, которого можно сделать союзником. И без того у мальчишки достаточно врагов, которые не станут ему союзниками ни при каких условиях. Он примет мое оружие, и мою присягу, и моих людей. И если я помогу ему удержаться на троне сейчас, он вознаградит меня своим доверием… нет, не доверием – близостью. Доверять он мне не будет никогда. Потому что не забудет, что я мчался по пыльной утренней дороге к трону. Но он меня приблизит – потому что не знает, что я считал этот трон своим собственным. Он не знает, кто я такой, и приблизит меня. И вот тогда я смогу сделать то, чего не смог сделать сегодня. То, ради чего я жил… и выжил.
Тагино преклонил колени и протянул королю свой меч, так и не взятый у него растерявшимся стражником.
Ладонь Югиты легла на обтянутую акульей кожей рукоять, стиснулась, помедлила и разжалась.
Его величество Югита принял присягу.
Тагино отдал полный земной поклон, как того и требует церемониал от верноподданного, только что принесшего присягу.
Потом он выпрямился. Югита был довольно высок для своих лет, но Тагино был выше, и взгляд его уперся в середину лба короля. На гладкой юношеской коже слегка багровела ссадина.
Это от короны, сообразил Тагино. Его ведь короновали сегодня, а корона тяжелая, и край у нее запросто может натереть, а то и рассадить кожу. Да и велика она ему…
Тагино смотрел и смотрел на крохотную, чуть приметную ссадинку и понимал, что никогда и никого он не будет так ненавидеть, как его величество короля Югиту.
Глава 2
КИС-КИС, ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО…
Покуда Покойник священнодействовал, Кенет и Кэссин неторопливо ужинали в погребе. Подобная медлительность была у них не в обычае: хотя Кэссин за годы своего ученичества и приобрел некоторые светские привычки, обыкновение растягивать трапезу часа на три в их число не входило. Что же до Кенета, то ему доводилось бывать на пирах: с тех пор, как его высочество Акейро во всеуслышание назвал вчерашнего крестьянина Кенета своим побратимом, молодой маг неожиданно для себя оказался вхожим в такие вельможные семьи, о каких он раньше и помыслить не мог бы – к слову сказать, и не захотел бы, если бы кто удосужился спросить его согласия. И все же он так и не смог привыкнуть к мысли о том, что человек может проводить за едой несколько часов, пусть даже и в обществе себе подобных.
Не самый лучший способ проводить время. Однако ничего не поделаешь. Останься Кенет с Кэссином наверху, они могли бы нечаянно помешать Покойнику. А из комнатки, где Покойник вдохновенно копировал чужие почерки, выходов только два: вниз, в погреб, – или наружу. Не говоря уже о том, что обоим приятелям следовало всемерно остерегаться и не показываться на людях без крайней нужды, ни Кенет, ни Кэссин еще не лишились рассудка, чтобы прогуливаться по улицам порта на ночь глядя да еще богато разодетыми. Поэтому они спустились в погреб.
Есть им не хотелось, но разговор отчего-то не клеился, и когда Кенет предложил перекусить, благо запасы и еды, и вина под рукой, Кэссин почувствовал изрядное облегчение: совместная трапеза в известном смысле заменяет собой разговор и, уж во всяком случае, позволяет его не поддерживать. Куда как удобно – особенно если вдруг почему-то не знаешь, что сказать, а деваться от собеседника некуда.
– Хорошо Покойнику, – неожиданно вздохнул Кэссин. – Мы тут сидим скучаем, а он там наверху делом занят.
– Завидовать нехорошо, – ухмыльнулся Кенет. – Сейчас его черед, только и всего.
– Интересно, когда настанет наш? – уныло поинтересовался Кэссин, разглядывая недоеденную лепешку.
– Скорей, чем тебе бы хотелось, – без колебаний ответил Кенет. – Чем Покойнику завидовать, ты лучше отдыхай, пока от нас ничего не зависит. Когда наш черед настанет, ты очень скоро пожалеешь, что он настал вообще.
– Не думаю, – возразил Кэссин. – Хотя, по правде говоря, я не очень-то верю, что это вообще когда-нибудь случится.
– Случится, – терпеливо повторил Кенет. – И очень скоро.
– Для тебя – может быть, – гнул свое Кэссин, – а для меня? Ты ведь настоящий маг, не мне чета. И от Кастета польза есть, и от Гвоздя, и от Покойника…
– Значит, вот откуда ветер дует? – нахмурился Кенет.
– А какая от меня Юкенне польза? – горестно заключил Кэссин. – Все вы можете ему чем-то помочь, только я…
Кенет не перебивал его, но Кэссин отчего-то замолчал, хотя собирался сказать еще многое. Удивленный собственным неожиданным молчанием, он поднял глаза – и окончательно лишился дара речи.
Когда-то Кэссин испугался разгневанного Гобэя – но Кенет в гневе выглядел куда более пугающим. Он не кривил рот, на его лбу не вздувались жилы. Его лицо могло показаться безмятежно-спокойным – если бы не тончайшая ярко-белая черта, перечеркнувшая наискосок это наигранное спокойствие.
Шрам исчез с лица Кенета еще раньше, чем молодой маг в компании Кэссина и Намаэна отправился в Ремесленку. Трудно сказать, что напугало Кэссина больше – сила ярости, пробудившей уже исцеленный шрам, или самообладание, с которым Кенет совладал со своей яростью.
– Ты опять вернулся туда, где и был, – очень медленно произнес Кенет.
– Т-ты о чем? – заикаясь, выдавил Кэссин, не в силах отвести взгляд от шрама.
– Я о Юкенне, – так же медленно произнес Кенет. – Сначала Гобэй, потом – я, теперь вот – Юкенна… интересно, кто будет следующим – король Югита? Я от тебя все эти дни только и слышу – Юкенна, Юкенна… Неужели тебе это так нужно – найти предмет для обожания, возвести перед ним алтарь, пасть во прахе ниц и вырвать из себя кишки во славу своего кумира?! И ведь добро бы только свои…
– Но… – запротестовал было Кэссин.
– Ты тут Покойнику завидовал, Гвоздю, Кастету… тебе бы хоть на минуту в голову пришло, что это твои друзья! – Кенет говорил очень тихо, но уж лучше бы он кричал. – Ты их уже один раз позабыл ради Гобэя. Да и ради меня, если уж на то пошло. Ты ими уже пожертвовал – неужели с тебя не довольно? Ты восхищаешься Юкенной – лучше бы ты друзьями своими восхищался. Они ведь нам помогают просто по старой дружбе. Тебе не приходило в голову хоть раз, как это для них опасно? Великий Гобэй, всесильный целитель Кенет, хитромудрый Юкенна… неужели ты ни о чем другом не можешь думать?
– Могу, – угрюмо отозвался Кэссин.
