Они явились через два дня. Герда Хаас, Непанта, жена Рагнара и все малыши. Им пришлось пройти через ад. И глядя на них, в этом нельзя было усомниться. Но дети выросли.
– Нас укрыли Марена Димура, – сказал Герда. – Даже тервола не сумели нас найти.
Рагнарсон глубоко поклонился приведшему их вождю. Это был его старый союзник со времен гражданской войны.
– Я твой вечный должник, – произнес Браги на языке Марена Димура. – Все что мое – и твое тоже.
Он плохо владел языком, но даже эти слабые попытки произвели впечатление на старика.
– Это я кто иметь честь, лорд, – ответил он по-вессонски. – Я быть позволен хранить домашний очаг маршала.
Этот короткий обмен репликами означал гораздо больше, чем можно было услышать со стороны. Употребление незнакомых языков с обеих сторон подчеркивало близость лесных людей к трону, их лояльность, основы которой были заложены еще в гражданскую войну.
– Нет. Никакой чести. Человек, не способный позаботиться о своей семье, возложил на тебя свои обязанности.
– Нет, лорд. У маршала есть много дети из народ. И не есть бесчестье не мочь помочь немногим, чтобы спасать всех.
Браги подозрительно посмотрел на Пратаксиса. Уж не поставил ли Дерел этот спектакль?
Слова старика точно передали суть всех последующих событий. Несмотря на то что Браги был уверен в своем бездарным руководстве войсками, все остальные считали его героем.
Те, кого он считал подлинными создателями победы, предпочли остаться в тени. Этого захотели как военачальники, так и чародеи.
Но самый большой сюрприз ему преподнесли на десятый день после освобождения Форгреберга.
Он был дома на аллее Лиенке, помогая в уборке, приводя в порядок себя и строя предположения о том, как Ингер может ответить на его послание. Да или нет? Появился Гжердрам с вызовом в Совет. Браги обнял детей, погладил по головке внука (сноха Кристен назвала его Браги) и отправился по вызову.
Кристен безмерно выросла в его глазах. Это она приносила цветы и содержала в порядке могилы родственников мужа. Она, как говорила Непанта, среди всех них оказалась самой сильной, сохраняя оптимизм в самые страшные моменты. Она потеряла мужа и родителей, но тем не менее провожала свекра с улыбкой.
Рагнарсон встретил Пратаксиса рядом с пакгаузом, который так и не успели переделать в приличествующее парламенту здание.
– Значит, эти проклятые нордмены уже что-то затевают? – с кривой улыбкой спросил регент. – Я без колебаний вышибу дух из сословия, лишив их всех прав.
Во время ссылки партия аристократов стала называть себя сословием.
– Думаю, что пока ничего не замыслили, – ответил Дерел, посылая Гжердраму незаметную улыбку. – Скорее всего поступили сообщения из Савернейка.
– Вот как? Значит Харттобен освободил Майсак. Хорошо! Хорошо!
Он вошел в зал и занял свое место на возвышении.
Совет являл собой комичную пародию на парламент. Присутствовали всего тридцать шесть депутатов, среди которых большинство составляли самовыдвиженцы-ветераны. Но и такой парламент годился, пока на остатках Кавелина не будут созданы подлинные государственные структуры.
Заняв председательское кресло, Дерел незамедлительно предоставил слово барону Хардлу из Сендентина.
Рагнарсон терпеть не мог барона. Он непрерывно поносил регента и со времен гражданской войны участвовал во всех попытках ослабить Корону. Тем не менее Браги, хоть и неохотно, не мог отказать Сендентину и в уважении. Барон без колебаний поднялся против Бадаламена, оказавшись очень сильным бойцом. Аристократ свято следовал старой традиции Кавелина – забывать о внутренних распрях перед лицом смертельного общего врага.
– Мы получили известие из Майсака, – провозгласил; барон. – Армия Империи Ужаса оставила эту твердыню. В нашем отечестве не осталось ни единого квадратного фута захваченной врагом территории. Война окончена.
Рагнарсон поначалу вознамерился возразить. Конфликт никогда не завершится, пока существуют тервола. Но здраво подумав, маршал промолчал – слова Хардла вызвали бурю оваций.
– Я предлагаю вернуться к решению той проблемы, которая стояла перед нами накануне вторжения, – продолжил барон. – Нам нужен король. Человек, способный как принимать решения, так и доводить их до конца. Нам предстоят чудовищно трудные дни. Все партии, все классы, все политические группы должны отбросить свои эгоистические интересы… Или погибнуть! Нам нужен вождь, который знает как наши сильные стороны, так и слабости. Он должен быть справедливым и терпеливым. Но в то же время он обязан быть нетерпимым ко всему, что грозит существованию Кавелина.
– Дерел, – прошептал Рагнарсон, – если нордмены хотят, чтобы я выслушивал их предвыборные речи о самовыдвижении…
Хардл, когда был в ударе, мог говорить без конца.
Барон, посвятив не менее часа описанию качеств будущего короля, неожиданно закончил:
– Сословие как единое целое вносит следующее предложение – Регентство объявляется ликвидированным, а регент провозглашается королем!
Браги еще не успел прийти себя, а представитель вессонов уже громогласно поддержал предложение нордменов.
– Постойте! – взревел ликвидированный регент. Он понял, что весь спектакль заранее отрежиссирован. – Дерел… Гжердрам…
Оба негодяя довольно бездарно изобразили удивление.
– Не смотрите на меня так, – сказал Пратаксис. – Это целиком их идея.
– И сколько сил потребовалось приложить, чтобы они к этой идее пришли? – Он бросил взгляд на Вартлоккура. Чародей хитро посмеивался, притулившись в углу.
Тем временем силуро и Марена Димура высказали свою поддержку предложению барона.
– Мне ни к чему новые осложнения! – вопил Браги часом позже, исчерпав все разумные аргументы. – Без войны, которая только и способна удержать всех вас от безобразий, я свихнусь через месяц!
Он, кажется, начал понимать мотивы предложения сословия. Король был более ограничен в своих действиях законами и обычаями, нежели регент.
Итак, они его переупрямили и назначили дату коронации еще до того, как он окончательно уступил. Законность его избрания, утверждал Дерел, будет подтверждена тем, что церемонию коронации почтут своим присутствием все монархи, армии которых участвовали в войне.
– Знаешь, – сказал Браги Пратаксису, – Хаакен страшно не хотел, чтобы мы отправлялись на юг. Он настаивал на том, чтобы мы остались драться с претендентом. Если бы я мог подозревать, чем все это кончится, то остался бы дома.
– Сомневаюсь, – ухмыльнулся Дерел. – Кавелин с самого начала был вашим Предназначением.
Кавелин. Постоянно Кавелин. Проклятый, крошечный и требовательный Кавелин.
В комнату вбежал покрытый пылью и потом гонец. Он привез ответ Ингер.
– Ну ладно, – сказал Браги, прочитав письмо. – Вы меня доконали. Да помогут нам Боги.
Одетый в лохмотья, с покрытым язвами лицом и руками согбенный старик ничем не выделялся из толпы. Он был один из многих тысяч, выстроившихся вдоль улицы. Мимо него проехали всадники из личной гвардии короля, за которыми проследовал новый маршал Кавелина Гжердрам Инредсон. За маршалом тяжелой поступью шагали пехотинцы-ветераны Форгреберга.
Вот-вот должен был появиться король с супругой. Карета монарха впечатления не производила. Это был слегка переделанный катафалк, в котором проделала свой последний путь Фиана. Кавелин не мог позволить себе лишних расходов.
Старик заковылял прочь, шаркая разбитыми ногами, которым уже пришлось отшагать не одну сотню миль. Он смотрел на флагштоки, надеясь, что это поможет ему не встретиться взглядом с Вартлоккуром.
В своем кармане он сжимал Слезу Мимизан.
Чародей проявил удивительную беспечность, оставив её без присмотра.
Но это было в характере Полюсов Силы. Они очень любили, чтобы о них забывали.
Вартлоккур может не вспомнить о Рубине много, много лет.
Горбун ковылял на восток, одной рукой сжимая Слезу, другой – поигрывая висевшим на шее золотым медальоном. Примерно через час старец принялся напевать. Ему и раньше приходилось терпеть неудачи. И эта, последняя, в конечном итоге оказалась не такой уж и страшной. Во всяком случае, она не шла ни в какое сравнение с кошмаром крестовых походов Навами.
Старик знал, что в вынесенном ему бессрочном приговоре его ожидает бесконечное число завтра.
