Так получилось, что мне пришлось второй раз выслушать историю экспедиции Рэли, рассказ о заговорах епископов и правителей всей Европы, строивших тайные планы coup de main55 на их общего врага, короля Испании. Но в рассказе Алетии король Филипп утратил часть своего всемогущества. Английские и голландские шпионы из портового района Ла-Коруньи и из улочек Кадиса сообщали, что его военный флот еще не оправился от поражения, нанесенного так называемой «Непобедимой армаде»: ее потеря в 1588 году была первым указанием на возможность конца его гигантской империи. Галеоны не восстанавливались и не ремонтировались, потому что запасы строевого леса на Иберийском полуострове были крайне истощены, да и денег на их строительство все равно не было, поскольку шпионы из Торговой палаты сообщали, что ежегодный ввоз золота и серебра из Америки упал с девяти тысяч тонн до трех тысяч с небольшим. В итоге Филипп изрядно задолжал hombres de negocio [Торговым людям (исп .).], и множество торговцев и судовладельцев в Севилье могли лишь беспомощно наблюдать за тем, как тает их серебро и исчезают торговые галеоны. Главная европейская война – война, уже почти проигранная испанцами, – могла раз и навсегда положить конец испанским караванам, тем, что дважды в год везли сокровища Нового Света через пять тысяч миль Атлантики к Андалусии. Требовался лишь быстрый огнепроводный шнур, чтобы поджечь бочку, а фитиль должен был поднести сэр Амброз и его солдаты на борту «Филипа Сидни».
Но намеченное выполнить не удалось. Я вновь услышал историю о том, что это смелое предприятие загубили осведомители и шпионы, обосновавшиеся в Адмиралтействе и на борту самого «Дестини». По крайней мере, это предприятие можно было считать провалившимся до тех пор, пока «Филип Сидни», направляясь к дому через Наветренный пролив, не встретил остатки мексиканского флота, рассеянные вдоль берегов Кубы одним из тех жестоких штормов, что испанские мореплаватели называют huracan56. Все произошло по чистой случайности и казалось редким подарком судьбы в годину несчастий. Действительно, сэр Амброз мог бы никогда не натолкнуться на этот караван, говорила Алетия, если бы не тот странный запах, о котором доложили палубные матросы, когда корабль шел по мелководью еще примерно в десяти лигах к западу от испанского порта Сантьяго-де-Куба.
– Запах? – Я вспомнил, что Биддульф рассказывал об этом ароматическом галеоне. – Какого рода запах?
– Благоухание, – ответила она. – Все море пропахло духами или, возможно, ладаном. Можете вы себе вообразить нечто более странное? Сначала люди на борту «Филипа Сидни» подумали, что это не что иное, как обман чувств и наваждение: ведь в море галлюцинации далеко не редкость. В основном они цветовые: иногда волны кажутся такими зелеными, что возникает четкое представление, будто корабль движется по зеленому лугу. Однако никто на борту «Филипа Сидни» никогда не слышал о таком странном наваждении, даже сэр Амброз. Запах становился все сильнее, и вскоре моряк с дозорной площадки марса заметил что-то на горизонте.
– Галеон, – пробормотал я.
– Караван галеонов, – ответила она.
Этот транспорт из испанских колоний три недели назад покинул Веракрус: четырнадцать галеонов, следовавших курсом норд-норд-ост по бурным водам Мексиканского залива к тропику Рака, а потом в более высокие широты, 40-е и 50-е, чтобы избежать встречи с северо-восточными пассатами. Четырнадцать кораблей шли среди бесконечных сверкающих волн, что бурлили и вскипали водоворотами в проливе между Испаньолой и Кабо-Майси, большинство из них были так тяжело нагружены, что их нижние орудийные отверстия едва не скрывались под водой. Их должна была уже встретить armada de la guardia de la carrera57, чтобы эскортировать до Канарских островов, но этой эскадре не удалось найти их, вероятно, все из-за тех же ураганных ветров, что в течение предыдущих двух дней разметали этот караван вдоль берегов Кубы. Тринадцать из них сгрудились вместе, как стая китов, огибая этот продуваемый ветрами мыс, но четырнадцатый шел с сильным креном. Он уже отстал от остальных на несколько полетов стрелы.
– «Сакра Фамилиа», – подсказал я, когда она сделала паузу.
Она медленно кивнула:
– Сначала этот галеон казался не более чем призраком. Когда «Сидни» подошел ближе, странный запах стал еще сильнее и матросы увидели, что у этого корабля золотистый цвет и его топ-мачты и нок-реи пылают на солнце или горят, словно огни Святого Эльма. Только угроза протащить дезертиров под килем смогла убедить самых суеверных из моряков остаться на своих местах. Однако сэр Амброз почти сразу узнал этот запах. Он понял, что то было не благоухание святости, а запах сандалового дерева, которое используется для изготовления мыла и ладана. Дерева, чью золотистую ядровую древесину царь Соломон, согласно преданиям, использовал для постройки древнего иерусалимского храма.
– Неужели «Сакра Фамилиа» была нагружена сандаловым деревом? – Я был озадачен и одновременно разочарован такой разгадкой, таким понижением статуса волшебного судна, объекта стольких мифов, до простого грузового корабля, обычного трансатлантического «вьючного мула».
– Груз тут был ни при чем, хотя поначалу сэр Амброз подумал так же. Но потом он заметил, что, несмотря на сильный крен, грузовая ватерлиния этого галеона находится высоко над водой. И понял, что «Сакра Фамилиа» не загружена ни сандаловым деревом, ни серебром или золотом из рудников Новой Испании; на нем вообще не было никакого груза, несмотря на то что он шел вместе с этим мексиканским караваном. Понимаете, запах исходил от самого галеона, – объяснила Алетия, – от его обшивки и мачт. Весь корабль от носа до кормы построили из сандалового дерева, точно как храм Соломона. И тогда сэр Амброз сразу же забыл о тех тринадцати кораблях в караване и отдал приказ преследовать этот галеон.
Тринадцать кораблей, набитые серебром из мексиканских рудников, а возможно, золотыми слитками или тюками китайского шелка из Манилы. Я попытался представить эту ситуацию. Богатейший торговый караван без всякой охраны собирается преодолеть пять тысяч миль коварного океана, направляясь к Кадисскому заливу. Однако сэр Амброз отказывается от него – и пренебрегает своей священной миссией, – пускаясь вдогонку за другим кораблем с пустыми трюмами. Пустопорожний галеон, построенный из сандалового дерева.
– Такое дерево, возможно, прекрасно подходило для храма Соломона, – продолжила Алетия, – но едва ли оно пригодно для судостроения. Его ядровая древесина является такой плотной, что с трудом плавает в воде. Это объясняет, почему корабль так сильно отстал от остального каравана. И также объясняет, почему «Филип Сидни» догнал его с такой легкостью. Так же быстро арабский жеребец мог бы догнать мула.
– Но почему сандаловое дерево? Почему не дуб или тик?
– Именно этим вопросом и задавался сам сэр Амброз. И он догадался. Он понял, что «Сакра Фамилия» шел вовсе не из Веракруса с остальным караваном. Он сразу понял, что этот корабль плывет из каких-то гораздо более дальних краев.
– Тихий океан, – пробормотал я, вспомнив о бамбуковых крысах Биддульфа и о его предположении, что этот корабль прошел через пролив Магеллана, тот узкий пролив из отмелей и островов в нижней части земного шара.
– Он понял, что этот галеон, должно быть, изначально построили из дуба, – продолжала она, – поскольку судостроители Ла-Коруньи никогда не стали бы строить корабль из сандалового дерева, насколько бы скудными ни были их запасы строевого леса. Но некий судостроитель мог оказаться в безвыходном положении. Сэр Амброз понял, что «Сакра Фамилиа» потерпела кораблекрушение и затем была перестроена плотниками в некой стране, где не растут дубы, в земле, где под рукой есть только сандаловые деревья. И должно быть, дело происходило на одном из островов Тихого океана – потому что это единственное известное место, где растут такие леса.
Однако сэр Амброз не осознал значения этого факта до тех пор, пока за час до наступления сумерек не обогнал этот галеон. Дело было примерно в лиге от пустынного восточного берега Кабо-Майси. У «Сакра Фамилиа» не осталось никаких шансов на спасение бегством, хотя он шел налегке, поскольку «Филип Сидни» был самым сильным военным кораблем, когда-либо бороздившим моря, и его команда была готова к сражению. По команде сэра Амброза солдаты начали смазывать свои копья, а лучшие стрелки вскарабкались на площадки мачт со своими мушкетами и серпантинами. Внизу на батарейных палубах канониры подтаскивали деревянные картриджи с порохом и закладывали их в пушки, а рядом на жаровнях лежали наготове зажигательные ядра, похожие на кучу огромных каштанов. Но сражение закончилось, так и не успев толком начаться, поскольку «Сакра Фамилиа» была не в состоянии ни сражаться, ни спасаться бегством: порох отсырел после шторма, а днище, обросшее слоем ракушек, так опутали водоросли – те, которые португальцы называют sargaso , – что его руль поворачивался с огромным усилием. Английский корабль подошел на расстояние пушечного выстрела уже через час после того, как увидел испанцев, и его тридцатидвухфунтовое ядро ударило в нос галеона. Ответного удара не последовало, даже когда два выстрела картечи разорвали его паруса, не говоря уже о том, что испанцы просто занялись установкой новых парусов и тщетно пытались поднять их, чтобы спастись бегством.
