Нельзя строить тяжелую индустрию, только лишь самое необходимое для жизни. Федерация не пускала их в цивилизацию. Им выгодно поддерживать там невысокий уровень развития и полностью контролировать их. Ей не нужен еще один сильный мир со своими амбициями, влиянием, независимостью и армией. Ей нужен всего лишь сырьевой придаток... И еще: у них нет технологий, чтобы даже починить телепортационные спутники. Случись что-нибудь с ними, и им никто не поможет... Мы с отцом ходили по улицам, а люди там глядели на нас, как на господ. Чуть ли не с раболепием... А другие отворачивались и плевали в сторону... Ты можешь закрывать на это глаза, а я не могу. И если хочешь считать Федерацию единственной справедливой формой правления, считай. Но я с тобой не согласна.
Да что с обеими девушками случилось?! Я вздохнул и, собравшись с мыслями, ответил:
– Хорошо. Я не считаю, что Федерация такая уж идеальная. У меня тоже есть глаза, и я, как и ты, путешествовал не только из Северного полушария Утопии в Южное. Я считаю, что без железной руки Федерации наступит анархия, и еще не известно, чем все это закончится для человечества. Я, как и ты, вырос на Утопии, но своих родителей никогда не видел. Может быть, поэтому я смотрю на вещи немного по-другому. Счастья для всех никогда не будет. Всегда будут те, кому чего-то не хватает, и они будут недовольными. Всегда будут те, кто считает себя выше закона, и они будут называться преступниками. Всегда будут те, кто борется за какие-то другие идеалы, и они будут неугодны правительству. Я тоже считаю, что Федерация должна измениться, и похоже, что эта война преподаст ей наглядный урок. Мы можем поддержать ее или опрокинуть. Мы можем пойти к куполам и посмотреть, что внутри, или включить радиопередатчик. Я выбираю первое. Но весьма вероятно, что через некоторое время я вынужден буду принять второе... Если вы не со мной, прошу вас, дайте мне пару часов... Я все сказал.
Замолчав, я направился к люку и выбрался наружу.
Темнело. Ветер усиливался и начиналась метель. Дальнего купола уже не было видно, и я решил начать с того, на боку которого увязла в сугробе капсула. Согласно ранним правилам колонизации, в случае, если атмосфера планеты имеет давление, близкое к нормальному, шлюз (если он вообще предусмотрен) размещается снаружи купола. Его легко будет обнаружить даже под всем этим снегом. Если шлюз не предусмотрен, мне придется разгребать сугробы на верхушке купола в поисках остатков внешних антенн радиооборудования. Вот только я не помнил, как по их расположению определить, где размещается вход. В любом случае осмотр придется начинать сверху. Проваливаясь по колено в снег, я начал подниматься наверх. От вершины меня отделяло где-то метров семьдесят, но из-за снега я добрался до нее минут за пять. Со всех сторон, насколько позволяла увидеть темнота, купол выглядел абсолютно одинаково. Но если даже днем слабый рельеф снега было очень трудно разглядеть... Я снял с пояса НЗ и достал оттуда миниатюрный фонарик. Луч света был слабым, но его хватило, чтобы увидеть у противоположного к горе основания купола небольшое снежное возвышение... И еще одно, правда, чуть подальше... Наконец на самой границе света, где-то на полпути между нашим и боковым куполами, тоже что-то лежало под снегом...
До меня донесся тихий, но отчетливый крик:
– Кай! Подожди, Кай! Я с тобой!
Я посветил в сторону капсулы. Ко мне карабкалась, увязая в снегу, перебинтованная Эвелин. Из снежного отверстия около капсулы выбралась другая фигурка и полезла следом. Я дождался их обеих.
– Ну что, Дин, голос разума возымел верх? Она, чуть запыхавшись, ответила:
– Нет. Скорее любопытство. Я решила, что вызвать повстанцев мы всегда успеем...
Я повернулся к безмолвно наблюдавшей Эвелин:
– Ты тоже готова перейти к повстанцам? Она мрачно взглянула на меня:
– Прямой вопрос заслуживает прямого ответа. Я принесла присягу Федерации... И у меня есть с ними личные счеты. Это мой ответ... И еще. Когда ты вылез из капсулы, я сразу собралась за тобой, но она, – кивок на Дину, – меня остановила. Она сказала, что не следует очертя голову лезть в неизвестность и что лучше подождать... У нас с ней даже вышел небольшой спор. В конце концов мне это надоело и я полезла за тобой.
Я вновь посмотрел на Дину. Порыв ветра бросил мне в лицо гореть снега. Я стер его рукавом и заговорил:
– Так, так, так... Трусость? Или просто боязнь за свою шкуру? Плюс попытка дезертирства и распространение пораженческих слухов... Эх, Дина, Дина... А я был о тебе лучшего мнения. Если ты считаешь нужным, ты можешь отсидеться в капсуле. Не. обязательно строить из себя героиню и лезть за раненой девушкой на холод. Даже если она смелее тебя и ты боишься показать это. Если ты промолчишь, я дам тебе аварийный радиопередатчик из НЗ. Единственное условие: ты оставишь нам с Эви три часа.
Выражение лица у Дины стало очень странным. Казалось, она одновременно разрывается между двумя противоположными вещами. И не одна из них не является страхом... Я молча ждал. Наконец она произнесла:
– Нет. Я пойду с вами. Ты истолковал мое поведение как трусость, и хоть это не так, я не в силах тебя переубедить... Да это и не так уж важно. Я подумала, что это может оказаться старой биологической лабораторией, в которой произошла какая-то авария, со всеми вытекающими последствиями... Но все-таки я туда полезу. Не ты один любишь делать необдуманные поступки... И в конце концов долго мы еще тут будем мерзнуть? Идемте.
И она устремилась вниз. Я заорал вслед:
– Стой! Не туда!
Она остановилась и обернулась. Возможно, на ее щеках блеснули слезы. Я не был уверен... Она в нетерпении крикнула:
– А куда?
Я махнул рукой в сторону предполагаемого шлюза:
– Туда! Там шлюз!
Она направилась через снег в указанном направлении, а мы с Эвелин побрели за ней.
Это была подветренная сторона, и я даже неплохо согрелся при спуске. Тем временем окончательно стемнело. Достигнув основания купола, я попробовал копать снег около шлюза руками, но быстро обнаружил, что это весьма непроизводительно. Да и ничем не защищенные руки было жалко. Дина молча наблюдала за мной, а когда я выпрямился, обдумывая ситуацию, сказала:
– Тут метра три снега до механизмов люка. Руками нам его копать как раз до утра. Я предлагаю расчистить снег зарядами бластера. Чтобы тебе было спокойнее на душе, используем мой.
Я осторожно ответил:
– Хорошо. Давай батарею.
Она достала батарею из бластера и протянула ее мне. Бластер являлся промежуточным звеном между огнестрельным и лазерным оружием. Его можно было применять только при наличии воздуха. В казенной части бластера располагался мощный преобразователь молекул любой газообразной атмосферы в высокотемпературную плазму, которая затем разгонялась магнитным ускорителем в стволе и вылетала наружу. Чтобы этот процесс протекал за возможно меньшее время, требовались очень высокие энергии. Батарея бластера была способна произвести всего около сотни выстрелов. Но если ее закоротить, большой фейерверк обеспечен... Выкопав в снегу глубокую ямку, я выломал ножом предохранительные пластинки с контактов батареи Дины. Девушки уже отошли на безопасное расстояние и залегли в снег, наблюдая за мной. Я положил батарею в ямку, контактами вверх, и запрыгал через сугробы к ним. Добежав, я упал рядом с девушками и достал свой бластер. Помогая себе фонариком, я тщательно прицелился и пальнул в край ямки, одновременно опуская голову. Ослепительная вспышка пробилась даже через закрытые глаза. Грохот, однако, был на удивление слабым. Наверное, его поглотил взметнувшийся снег. Подняв голову и посветив фонариком, я увидел мокрую серую крышу и часть покатой стены. Да, это был шлюз. Мы дружно поднялись и направились туда. Взрыв проделал в снегу небольшой кратер, которого, однако, хватило, чтобы обнажить стальную дверь почти до самого низа. Стенки кратера успели заледенеть, и я, поскользнувшись, съехал вниз, ударившись о дверь. Та неожиданно хлопнула. Я осторожно попробовал ее рукой: так и есть, не заперто. Взяв на изготовку бластер, я сгреб ногой остатки снега и, приоткрыв ее, посветил внутрь. Шлюз был пуст, если не считать тонкого слоя льда на полу... Стоп. А почему дверь открылась наружу? Это же шлюз, все двери должны открываться здесь только внутрь... Я пригляделся к косяку. Он явно носил следы быстрой переделки. Когда-то его обработали сварочным аппаратом, причем очень грубо. Вся механизация двери была просто срезана и заново приварена. Делавший это не заботился не только о герметичности, но и даже о том, чтобы дверь просто запиралась... Меня сверху окликнула Эвелин:
– Эй, все в порядке? Я ответил:
– Да, можете спускаться. Тут дверь очень интересно переделали...
Вмешалась Дина:
– Да, я вижу, что она теперь открывается наружу... Я нетерпеливо прервал ее:
– Просто спускайся вниз. Ты весьма удивишься тому, КАК ее довели до такого состояния...
