– Выбирать – тебе, – уведомил его Джилл. – И сейчас. Я могу вызвать тебе такси, ты берешь бутылку и к вечеру, или когда ты там успеешь, возвращаешься в тот бар в Берлине. Либо ты можешь оставить бутылку в покое и забыть о ней на время работы. Что скажешь, Джек?
Агент отвел взгляд, закурил сигарету (она заметно дрожала в его губах) и приоткрыл рот, собираясь сказать нечто, чего на самом деле не хотели услышать ни он, ни Джилл… И тут, словно из ниоткуда, появилась в гневно взвихрившемся халате Анжела и заявила:
– Яичница с беконом! Я намерена приготовить ее, и вы оба ее съедите! Ты… – она набросилась на Тарнболла, – можешь перестать жалеть себя. А ты… – на этот раз – на Джилла, – можешь прекратить стращать.
Бога ради, мы же были командой. И хорошей! Мы помогали друг другу, мы не третировали друг друга, не плевали друг другу в лицо! – Она схватила бутылку, таким же вихрем вылетела из кухни и миг спустя вернулась, по-прежнему очень рассерженная, и рванула на себя дверцу холодильника. Нижняя губа у нее дрожала. – А так как все мы чувствуем себя весьма переполненными командным духом, то скажет ли мне хоть кто-нибудь, где этот чертов четвертый член команды?
– А? – отозвался ошеломленный ее стремительностью Джилл, он словно получил оплеуху.
Но тут Джек Тарнболл проснулся по-настоящему. Надвигающиеся события были для него последним и единственным способом отступить от края пропасти. Нельзя было упустить этот момент.
– Барни… э-э, кажется, хотел помочиться, – запинаясь, объяснил он. – Вот я и выпустил его.
Когда Анжела направилась к двери, могучий агент посмотрел на Джилла и с оправдывающимся видом пожал плечами:
– Эй, ребята. Теперь… теперь все будет в порядке, обещаю. Я даже гарантирую это, Спенсер, Анжела права: мы – команда или можем ею быть. Точь-в-точь как прежде.
Джилл все это уже слышал, он кивнул и ничего не сказал. А тут вошел Барни и проделал весь ритуал: подошел к каждому, виляя хвостом, и облизал. В результате Анжела достала ему из холодильника какую-то снедь.
Это была та самая вчерашняя индейка, которую пес уплел с удовольствием.
* * *
Вышедшее солнце разогнало туман, когда в голове Джилла только-только наметился план, скажем, первая его часть.
Зазвонил телефон. Спенсер взялся за трубку и кисло предсказал:
– Уэйт – держу пари! Как все-таки мило с его стороны, что он на столь долгий срок оставил нас в покое!
В трубке раздался настойчивый голос:
– Спенсер? Вы смотрите утренние новости?
– А следует? – Джилл чувствовал напряжение в тоне собеседника и пытался не заразиться им. Жестом он указал Тарнболлу в сторону телевизора. Агент включил агрегат, и Спенсер спросил:
– Что стряслось, Джордж?
– Сам посмотри, а потом снова свяжись со мной. Я сейчас тоже хочу поглядеть и убедиться, что не сообщают лишнего. – И он повесил трубку.
На экране появилась первая студия Би-Би-Си в Лондоне. На заднем плане давали Парламент, который служил контрастным фоном к необычайно взволнованному, даже суматошному тону выпуска новостей. Диктор вещал:
– …считают схожими с водорослями, наводнившими три года назад Лигурийскую Ривьеру и некоторые участки западного побережья Италии. Некоторое сходство прослеживается и с пресноводной разновидностью растения, в девяносто четвертом забившего северные берега озера Танганьика. Нынешний бурный рост вызван, как полагают, нестандартной погодной картиной. Вину за последнее возлагали на столь разные и далекие друг от друга факторы, как несколько недавних извержений вулканов, непрерывное истощение озонового слоя, нападение Саддама Хусейна на Кувейт и загрязнение нефтью Персидского залива. Нельзя отрицать и причастности пожара Кувейтских нефтяных месторождений. Английские ученые, изучавшие эпидемическое разрастание «японских водорослей», обесплодивших в начале девяностых южные берега Англии, придерживаются мнения, что рост и распространение этих водорослей будут, вероятно, возрастать до осени, а там погода ухудшится и заставит эти морские сорняки «задохнуться». О необычных водорослях впервые сообщили местные жители, а затем масса увеличилась настолько, что ее засекли метеорологические спутники. Пока ученые не находят связи этого нового явления с ковром из водорослей, что окружает айсберг Ирма, названный так в честь атлантического течения Ирмингера, в котором дрейфует льдина.
Не видно связи и с геологическим образованием в виде пирамиды из кристаллов известняка в дельте Нила, несмотря на то, что этот последний каприз природы, похоже, тоже сопровождался бурным ростом сорных водорослей поменьше. К сожалению, в данное время у нас нет никаких новых кадров, но в следующих выпусках мы надеемся показать крупные планы поясов водорослей.
А теперь переходим к положению в экономике: в то время как Германия продолжает настойчиво добиваться как можно более скорого введения евродоллара и финансового объединения Евросоюза вообще…
– К черту евродоллар! – крякнул Джилл и выключил телевизор. – Можно поздравить Джорджа и его присных – или, может, кого-то из высшего начальства? – у которых хватило здравого смысла надеть на СМИ намордник.
– А ты думаешь, правильно скрывать от народа информацию? – с сомнением посмотрела на него Анжела.
– Пусть военное ведомство знает, – сказал Джилл. – А Джордж и есть военное ведомство. Он министр… так же, как и я в данный момент. Я давным-давно (когда думал, что жить мне осталось недолго) подписал с ними контракт, пункты которого, казалось, не имели большого значения. О, мне нравится делать вид, что решающее слово останется за мной, и это правда: если дело дойдет до крайности, то избавятся скорей от Уэйта, чем от меня, но фактически я у них в кулаке. Хорошо в этом лишь одно…
– То, что они пока все делают правильно? – подал реплику Тарнболл.
Джилл кивнул:
– Хотя тогда, в Шотландии, у них и были агрессивные планы, они не допустили ошибки. Похоже, что сейчас они следуют подобному же ходу игры: не пороть горячку, не поднимать панику. Надеюсь, время у нас еще есть, даже для вооруженного ответа, если наши гости начнут делать что-то скверное.
– Но разве они уже не делают? – не поняла Анжела. – Как насчет этих сорных водорослей, Спенсер? Что это такое, прах побери?
– Прах? – Он посмотрел на нее. – Ну, может и так.
Давай подождем, пока я не переговорю с Уэйтом.
Но только он потянулся к трубке, министр позвонил сам:
– Почему ты еще не связался со мной?
– Мы обдумываем услышанное по ящику.
– Ну и?
– Просвети меня, – попросил Джилл. – Эти новые водоросли: где они находятся? Это тот же вид, что и у того айсберга? Я так понял, что вы скрываете информацию.
– Да, конечно, и первую, и вторую! Что же до того, где они: они в Ниле, распространяются на восток по водным артериям дельты к Суэцкому каналу. Фактически они, вероятно, уже там, а потом их пути – на юг, к Суэцкому заливу, и на север, к Средиземноморью. Это одно местонахождение. Кроме того, они также на двадцать миль во все стороны от Ирмы, и с каждым часом этот пояс становится все шире! Где они? Да везде, твою мать. Спенсер! Пагода, Пирамида, Айсберг… острова, скалы и дома! Один Особняк – да, Дом Дверей, но, конечно же, без дверей или окон – в устье Ньюпорта на острове Уайт. Одному Богу известно, как мы проморгали этот! Или, может, он появился недавно. И Вилла на Ямайке, на кубинской части острова. И еще в Гонолулу и на Тасмании, в озере Верхнем и в Мексиканском заливе, на Фолклендских и Шетлендских островах. Везде, а если еще не везде, то скоро будут. Они распространяются, словно лесной пожар. По нашим расчетам, каждый источник – как ты там их называешь, узловые точки? – выдает эту дрянь со скоростью неплохого пешехода. К примеру, о том проклятом Особняке на острове Уайт нам сообщили только прошлой ночью. А нынче утром водоросли миновали Каус и заполняют Солент!
Несколько долгих секунд Джилл производил подсчеты, а потом сказал:
– Давай представим себе модель, скажем, из двадцати узловых точек и допустим, что шесть из них равномерно распределены по экватору. Между каждой точкой четыре тысячи миль. Но распространение идет в обоих направлениях, что сокращает расстояния вдвое. При средней скорости распространения, ну, пять миль в час, сколько понадобится времени для создания сплошного пояса? Две тысячи делить на пять – четыреста. Четыреста часов – это, примерно, две с половиной недели, прежде чем…
– Прежде чем нам крышка! – закончил за него Уэйт. – Никакого речного, канального, озерного или океанского транспорта. Вообще никакого судоходства. И одному Богу известно, что станет с рыбой и сколько кораблей застрянет и как это повлияет на питьевую воду. А как насчет наших гидроэлектростанций? Эта дрянь может забить все мировые плотины, все водохранилища, изменить весь климат! Спенсер, мы не только живем, благодаря воде, мы созданы из нее! Так что же это за дерьмо такое? Инфекция или… оружие?
