Не знаю, насколько мне верил этот майор, но одни и те же вопросы он повторял, по-моему, уже по пятому разу.
– Значит, ты выпрыгнул в окно? С четвертого этажа? И попал в машину с навозом? Не кажется ли тебе, что это немного… необычно?
– Может быть. Не знаю. Но я рад, что она там оказалась. Лучше уж неприятно пахнуть, чем размазать голову об асфальт.
– А как объяснить, почему эта машина там появилась?
– Не знаю я. Вам виднее. Могу я увидеть свою жену?
– Не сейчас. Немного позже. Объясни, почему ты согласился сесть в машину с этим самым Михаилом? Ведь он всего за день до этого пытался тебя убить.
– Если бы он хотел меня убить, то, наверное, убил бы. А что до того, почему я сел в машину?.. А вы бы не сели, если на вас направили пистолет?
– То есть у него был пистолет?
– Да, девятимиллиметровая «беретта».
– Откуда ты знаешь? Разбираешься в огнестрельном оружии?
– Господи! Да он сам мне сказал.
Ну прямо гестапо какое-то. Хорошо еще, что пальцы не ломают. Хотя, возможно, еще все впереди? Это уже не наша родная милиция. У нас так не работают. Может, спецслужбы? ФСБ или еще кто-нибудь?
Вечером того же дня, когда я сидел в камере голодный и злой как черт после многочасового допроса, ко мне заглянул Иванович и поведал последние новости.
– Все подтверждается. Мы нашли то место. Все так, как ты и говорил. Только машина там не «форд», а «волга». И трупов не один, а два. Один из них действительно Петр Боенко – документы мы нашли. А вот кто второй?
– Слушай, Иванович. Ну хоть ты мне поверь. Не знаю я ничего. Сам до сих пор в себя прийти не могу. Еще два дня назад жил себе и горя не знал, и вдруг стрельба, пальба, трупы в моей квартире… Скажи, Ольга-то как?
– Да ничего. Нормально почти. Вчера я ей помогал окна на кухне вставлять. Да, Зуев, если бы ты видел свою квартиру… Там теперь капитальный ремонт делать придется. Повсюду кровь, стены все в дырках, мебель раскурочена.
– Сделаем. Только когда меня отсюда выпускать собираются?
– А вот этого не знаю. Тут уже не моя власть. Как начальство решит, так и будет.
Выпустили меня через три дня. Под подписку о невыезде. Радуясь жизни и наслаждаясь теплым солнечным днем, я вышел из дверей милицейского управления и, широко шагая, двинулся домой. Душа томилась приятным ожиданием. Сначала душ, потом хороший обед вместо той картофельной размазни и черствого хлеба, которыми меня потчевали в камере. И Ольга. Оля. Оленька. Она же меня ждет. Мы будем делать ремонт и забудем об этом кошмаре. Жаль только, что денежки не вернули. Но я в этом и не сомневался.
Я вовсю радовался жизни, надеясь, что самое худшее уже позади. Но, как оказалось, зря надеялся.
– Привет, Антон Зуев. Давненько не виделись.
Вот ведь как. Пока ни в чем не повинный я сижу за решеткой, настоящие убийцы бродят по городу и вершат свои грязные делишки.
– Что молчишь? Не рад встрече, что ли?
– Зато я вижу, что ты рад, – огрызнулся я. – Где твой дружок Алик?
– Ишь ты, даже имя запомнил… Занят Алик – времена сейчас тяжелые. Работать надо. Пойдем, поговорим немного. Ты не против?
– А если против?
Он вздохнул. Он – это тот, кого я раньше видел в мотоциклетном шлеме, а потом в пиджаке новорусского фасона. Тот, кто устроил засаду в моей квартире.
И чего это я треплюсь с ним? Дать в морду да тащить в милицию.
– Ну, если ты та-ак. – Тощий бандит вытащил из кармана какой-то сверток, пошелестел бумажной оберткой, но разворачивать не стал. – Тогда придется тебя заставить. Видишь этот пакет? Здесь тебе знакомая «беретта» девять миллиметров. Та самая, что ты в руках держал. С твоими пальчиками. А, между прочим, из этого ствола не столь давно одного моего знакомого шлепнули. Хочешь, этот пакет майору Таранову на стол ляжет?
Видимо, в моем взгляде тощий прочел все, что я о нем думал, потому что внезапно хмыкнул и широко осклабился. Сверток опять вернулся в карман.
– Пошли. Поговорить надо.
Мы сели на ближайшую скамью. Точнее, сел этот шантажист, а я всего лишь прислонился к стене дома и принял демонстративно-независимый вид. Кроме нас лавочку избрала местом своего отдыха какая-то старушка, но бывший мотоциклист выразительным взглядом вынудил ее найти себе новое место для сбора свежих сплетен.
– Нам с тобой о многом надо побеседовать, Антон Зуев. Но, прежде всего, я должен представиться. Федор Рогожкин, представитель Обновленного Братства в России и ближайшем зарубежье.
– Какой звучный титул, – фыркнул я. – Ты, наверное, большая шишка в этом своем Братстве?
Рогожкин улыбнулся. Широко и беззаботно, будто бы это не его разыскивала вся милиция области.
– Любой носящий кольцо автоматически становится большой шишкой. Сейчас таких во всем мире всего пятнадцать. И один из них – ты. Ну что уставился? Думаешь, если бы ты был пешкой, то я стал перед тобой разоряться? Если следовать шахматной аналогии, ты – офицер, хотя нет, ты – конь. Действия твои непредсказуемы, путь извилист и непонятен, прыгаешь через наши головы, пытаясь приткнуться в какой-нибудь угол, не понимая, что покоя тебе все равно не будет. Игра уже началась, и ты избрал самый неудачный момент, чтобы вылезти наружу. Хотя именно твое появление и стало той последней соломинкой, что переломила хребет верблюду, уж прости за высокий слог.
Я молчал, в упор глядя на него и пытаясь ничем не выдать своих мыслей, хотя мои бедные запутавшиеся мозги буквально скрипели от натуги, стараясь разобраться в мешанине обрушившихся на меня новостей. А поразмыслить было над чем…
– Ты ввязался в игру, которой не понимаешь. Старое Братство сейчас слабо. Всего пять колец против наших одиннадцати. Мы имеем преимущество в игре на вероятности, но при этом проигрываем в живой силе. Большинство посвященных и последователей остались с теми закосневшими маразматиками. У нас катастрофически не хватает серьезных помощников. Большинство тех, кого мы собрали, – это отбросы. Рядовые исполнители. Пешки. Они никто.
Я уже начинал понимать, куда он клонит, но ждал. Ждал, когда же прозвучит эта фраза, чтобы решительно бросить в лицо этому усмехающемуся трепачу свое решительное «нет». У меня не было ни малейшего желания ввязываться в бандитские разборки.
– Да, прямая война нам выгодна, но… Но она началась слишком рано. Мы еще не готовы. Конечно, наши аналитики предсказывают победу, но цена будет слишком высока. Мы потеряем все или почти все. Связи, должности, людей.
– Добавь еще рынки сбыта. – Я поморщился, представив себе разборку двух крупных авторитетов, делящих между собой сферы влияния. Интересно, что тут замешано? Наркота? Оружие? Игорный бизнес? Что еще?
– Да, и рынки сбыта, хотя это уже не столь важно. – Рогожкин снова расплылся в улыбке. – Вижу, ты представляешь нас как какую-то мафиозную структуру, наживающуюся на людских пороках, и готов проявить свой праведный гнев и отказаться от всяческого сотрудничества. Придется тебя разочаровать. И мы и Старое Братство такими вещами не занимаемся. Все вполне законно. Все наши доходы идут легальными путями. Мы владеем акциями промышленных гигантов по всему миру, ведем разработку нефтяных и газовых месторождений, оказываем посреднические и юридические услуги, да и много чего еще. В Штатах у нас есть даже лаборатория, которая занимается проблемой старения – там пытаются разработать способы продления человеческой жизни. Да нам просто незачем связываться с теневой экономикой, когда в половине стран мира у власти стоят наши ставленники.
Вот этим он мог бы меня ошарашить и уложить. Я был бы ошарашен и повержен на обе лопатки. Но только если бы я поверил.
– Докажи.
– Как? – Федор сардонически усмехнулся. – Показать бухгалтерские документы нефтедобывающих компаний? Провести в Белый дом и познакомить с президентом? Продемонстрировать наши новейшие разработки в области компьютерных технологий?
Я был потрясен. Нет. Нет… Это не может быть правдой. Не может! Но какой-то тоненький голосок внутри моего затуманенного разума истошно пищал: «Да. Да. Так и есть. Вспомни силу браслета. Ты мог все. Ты был почти всемогущим. Ты чувствовал себя полубогом. А теперь представь, на что способна организация, каждый член которой – полубог?»
– Но почему вы тогда скрываетесь? Почему таитесь от общества? Почему я раньше никогда не слышал ни о чем подобном? Зачем действовать исподтишка, когда можно просто взять поводья в свои руки?
Рогожкин проводил взглядом прошедшую слишком близко парочку и вздохнул.
– Да, мы тень человечества. Мы скрываемся и таимся. Но, подумай сам, какова будет реакция обычного рядового американца, или немца, или русского, если правда вылезет наружу? Толпа очень не любит тех, кто хоть чем-то отличается от нее. А мы отличаемся. И очень сильно. А люди по своей природе и есть толпа. Глупая, не способная к разумному мышлению толпа. История Старого Братства знает немало случаев погрома и массовой резни из-за просочившихся слухов о нечеловеческой силе отдельных личностей. Вспомни костры средневековой инквизиции. Гораздо проще и безопаснее действовать тайно. Такая тактика проверена веками. Сегодня Братство просочилось повсюду. Сотни людей являются нашими посвященными, у нас тысячи последователей, миллионы работают на нас, даже не подозревая об этом, высокопоставленные чиновники проводят в жизнь нашу политику, направляя развитие общества в нужную сторону.
