– Ч-что т-там с Х-хассаном? – Джордж клацал зубами.
– Л-летный к-комбинезон с электронагревом… – пробормотала Джессика.
– А д-двигатели?
Минди прислушалась.
– Р-работают р-ровно.
Сильный треск заставил нас подскочить. За первым ударом последовал второй, и началась настоящая бомбардировка.
– Град величиной с бейсбольный мяч, – кратко сообщил нам пилот.
Теперь я понял, почему самолет такой тяжелый: наверняка обшит броней.
– Сначала мороз – чтобы не двигались, потом град – продырявить нас и корпус машины, – простучал зубами Джордж. – Упадем и утонем. Примитивно, но умно.
– И совершенно бесполезно против такого самолета! – с гордостью констатировал Донахью.
Надежды мои подтвердились: машина снабжена броней из стального сплава толщиной с целый дюйм, чтобы защитить нас от неистовства облачности. Я немного расправил плечи.
Вдруг левая стенка, где мы сложили палаточное оборудование, разорвалась и в образовавшееся отверстие проник кусок градины. С пронзительным свистом внутрь самолета прорывались клочья облаков. Наша кучка быстро распалась. Я сгреб одеяло, чтобы заткнуть им дырку, но тут встал Донахью и полил отверстие из огнемета, яростным огнем уничтожая последние остатки злобных испарений.
– Латайте дыру! – Своим криком он перекрыл оглушительный рев.
Минди мгновенно вырезала мечом квадратную пластинку из металлической обшивки сиденья, а Ричард, под непрерывным заградительным огнем, способом левитации послал ее на место.
Нам хватило минуты, чтобы заделать заплату с помощью небольшого ацетиленового факела, и Донахью прекратил действие своего внушительного оружия. В салоне непереносимо воняло сжиженными бензиновыми испарениями, зато все мы остались живы. Мысленно я взял на заметку: представить святого отца на повышение.
– С этим справились, даже слишком легко. – Подозрительный Ричард смахивал иней со своей гвоздики – она уже стала розовой.
– Однако потеплело, – заметила Джессика.
В самом деле, в самолете было отнюдь не холодно.
– Следующим номером – испытание жарой, – сделал вывод Джордж. – Логично. Слабые потеряют сознание, загорится дерево; может быть, даже взорвется запас топлива.
Скидывая вслед за плащом теплую куртку, Минди фыркнула:
– Вот спасибо, обрадовал!
Вскоре температура стала вполне комфортной, но ненадолго – она стремительно повышалась. Итак, предстоит новое испытание. Пока – приятное тепло… А теперь уже хоть тосты поджаривай… Ну а это уже температура кипения. Может, хватит? Мы разделись до белья, пот градом лил с наших блестящих тел. Небольшой ящичек, прикрепленный к потолку, снабжал салон прохладным воздухом; половину запаса воды мы вылили друг на друга. Зрелище полуобнаженных тел впечатляло, но, пожалуй, лучше обойтись без этаких эмоций… В одних боксерских трусах и кобуре через плечо, я стоял на вещевом мешке, чтобы защитить босые ноги от сковородки, в которую превратился пол. Вскоре пришлось избавиться и от трусов. Слава Богу, температура держалась на точке кипения. Скверно, но по сравнению с теми ощущениями, что мы испытывали, когда входили в защитный барьер облачности, – просто летний пикник.
– И это все, на что они способны? – презрительно процедил Джордж, повязывая голову.
Теперь, когда он остался в одних шортах и ботинках, под складками жира угадывалась крепкая мускулатура.
– Жалкие дилетанты! – согласилась Джесс, выливая на себя воду из фляги. – Ни тебе тяжелой радиации, ни ультразвука. Реальность не изменилась, ничто не кристаллизовалось.
Ее мокрые трусики и лифчик сделались почти прозрачными. Внезапно я почувствовал острую необходимость отвернуться к стене и заставить себя думать о бейсболе…
– Не забывайте – это еще не главный удар! – заявил совершенно голый Ричард, сложив на бледной груди тощие руки. – Всего лишь небольшая брешь в наших физических и магических барьерах.
Перебирая в руках четки, Донахью – в одних трусах, пот градом катит по волосатому телу – мирно кивнул:
– Совершенно согласен! В незащищенном самолете мы все к этому времени превратились бы в трупы. Пока что эти потуги для нас что слону дробина.
Словно по сигналу все заряженное оружие на борту вдруг принялось одновременно палить. Пули летели в разные стороны, рикошетом отскакивая от металлических стен; пистолет в клочья разнес кресло, а огнемет поджег спальные мешки. Минди ранило в руку, мне поцарапало грудь, от сильного удара я повалился навзничь. Однако серьезных повреждений не произошло: противотанковые ракеты, подрывные заряды, атташе-кейс не заряжены.
– Слава Богу! – облегченно вздохнула Джессика.
Отец Донахью возносил молитвы.
Ричард быстро вылечил наши с Минди ранения, и мы стали ждать дальнейшего развития событий. Постепенно температура снизилась до терпимой, потом до нормальной, и мы с облегчением вновь облачились в броню и комбинезоны. Раздеваться догола, может, и забавно, но только не во время боя.
Шум реактивных двигателей понемногу снизился, их ровное дыхание сменилось пульсирующим ревом моторов пропеллера. В самолете воцарилась относительная тишина, затем окна освободились от металлических задвижек и дверь в рубку пилота распахнулась. В проеме появился встрепанный капитан Хассан со своей великолепной, сверкающей белозубой улыбкой.
– Проскочили! – радостно провозгласил он.
Вместо аплодисментов все бросились к иллюминаторам; возникла небольшая давка. Воспользовавшись привилегией командира, я уединился с Хассаном в рубке пилота и с любопытством огляделся: контрольных приборов раза в два больше, чем в обычном самолете таких габаритов, большинство мне неизвестны. Ящичек, где хранилась карта полета, почернел от огня; сиденье второго пилота вообще исчезло – очевидно, вырвано с корнем; пол усыпан гильзами от патронов. Да, славный капитан и сам поучаствовал в боевых действиях. Но всего важнее, что уникальное ветровое стекло уцелело – ни единой царапины.
Панорамный обзор цели нашего полета – острова – показал: внизу, под нами, мутное море, неимоверно загрязненное; сверху и по сторонам клубится проклятая облачность; прямо по курсу возвышается гладкий желто-коричневый утес – поднимается прямо из пенистой воды и входит в смертоносную облачность где-то высоко-высоко… Как ни напрягал я зрение, так и не углядел бухты, залива, пляжа – никакой площадки, где можно приземлиться. Хассан сдвинул фуражку и вопросительно взглянул на меня:
– Какие будут приказания?
– Делайте круги, пока не увидим пляж или залив, подходящий для приземления. Если не найдем – что ж, ведь не напрасно нам дали самолет-амфибию. Сядем на воду, подгребем к утесу и прикрепимся к нему с помощью Крючков и канатов.
– А потом?
– Потом – понятия не имею. Что-нибудь придумаем.
Хассан насмешливо улыбался, недаром он морской летчик.
– Есть одно интересное предложение.
– Что вы имеете в виду?
– Смотрите! – Он щелкнул выключателем и нажал на несколько кнопок в приборной доске.
Одна из секций сложного переплетения разнообразных контрольных приборов с датчиками ушла в сторону, и на ее месте поднялся видеоэкран. На экране постепенно проступила векторная схема острова: яркая зеленая линия обрисовала его основание – почти идеальный круг, но выемка на южной оконечности указывала на небольшой пляж и бухту. Никаких подробностей о внутренней части острова не разобрать, но все равно – и это произвело на меня глубокое впечатление.
– Не слабо! – похвалил я, хлопая его по плечу. – Что это? Какой-нибудь лазерный сканер?
– Лучше! – ответил он с гордостью. – Специальное устройство, созданное вашей Технической службой. Соединяет в себе науку и магию – особого рода суперрадар.
Наверное, в эту секунду глаза у меня вылезли из орбит.
– Что? Разве вы не слышали, о чем мы говорили?
Хассан непонимающе уставился на меня.
– Слышал, но не все, у меня было много работы. А в чем дело? Что-то не так?
– Все по местам! – гаркнул я, бросаясь в задний отсек – туда, где парашюты.
Но не успел я перемахнуть и небольшой коридор, что разделял два отсека, как меня оглушила страшная тишина.
– Что за дьявольщина?! – раздался сердитый голос Минди из заднего отсека.
– Двигатели заглохли! – растерянно отозвался из своей рубки Хассан, лихорадочно дергая рычаги и вращая какие-то диски.
Я от души проклинал нашего противника за такую сверхоперативность.
– Ричард, восстанови!
Не говоря ни слова, чародей кивнул и поднялся с места, но через секунду снова сел – со странным выражением на лице.
– Восстановить – что? – Голос у него прерывался, как у слабонервного школьника перед экзаменом.
Я сгреб его за рубашку:
– Объяснись!
– На месте, где должны быть двигатели, остались одни черные дымящиеся кратеры. – Он помолчал. – И отметины зубов.
Вот это да!
