Три пары глаз внимательно уставились на него. Одни, чуть насмешливые, глаза Олега, другие, с откровенной надеждой, Элсона. Он не умел еще верить в ситуации, из которых взрослые мудрые люди не нашли бы выхода. Грустные и усталые глаза Фролова, готового действовать, если это еще возможно, но уже не верящего в успех. Один Дубров не смотрел на него, уставившись на экран так, словно искал там какой-то одному ему известный ответ.
– Прежде всего я хочу отметить, что за всю экспедицию это, пожалуй, первый столь благоприятный для обсуждения момент. Мы никуда не спешим.
– И, судя по всему, – не удержался Олег, – долго еще не будем никуда спешить.
– Так что, во-первых, у нас есть время. Обычно его не хватает, – продолжал Ротанов, никак не отреагировав на реплику Олега. – Во-вторых, у нас накопилось достаточное количество разноречивых фактов, требующих точного анализа и размышлений.
– Начнем с гравитационной ловушки, из которой нет выхода, – вновь перебил его Олег.
– С твоего позволения, я ею закончу, а начну с другого. С неожиданного прибытия на базу Регоса некоего корабля. Его капитан ныне присутствует среди нас. Он первым познакомился с Черной планетой. Оставим пока это название, хотя теперь мы знаем, что оно не соответствует истине.
Сейчас, как мне кажется, настало время напомнить кое-что из моей личной беседы с этим капитаном. Он тогда говорил об опасности, настолько большой для всей Земной Федерации, что мы обязаны немедленно принять меры, не дожидаясь выводов научной экспертизы, по результатам его экспедиции. Он настаивал, требовал немедленного исследования Черной. И вот мы здесь. Его желание исполнилось.
Олег отвернулся, и Ротанов заметил, что скептическая усмешка впервые сползла с его губ.
– Анализируя вместе с Крымовым поведение напавших на «Ленинград» неизвестных космических объектов, я уже тогда начал сомневаться в том, что это природные образования, как считало большинство экспертов, скорее всего черные шары походили на автоматические устройства, управляемые с планеты.
Через некоторое время достаточно странным способом человечество в моем лице было предупреждено о том, что район Черной планеты небезопасен, вмешиваться в ее дела не стоит, и лучше всего оставить все как есть. При желании предупреждение об опасности можно было понимать и как угрозу. Затем последовала диверсия на базе…
– Но ведь она была раньше! – вмешался Элсон, – до нашего отъезда на Землю.
– Совершенно верно, но сейчас нам важно рассмотреть события не во временной, а в некой внутренней, логической связи. Так вот, диверсия. Достаточно странная, если учесть ее ничтожный результат. Зачем все это было затеяно? Пытались лишить нас единственной укрепленной базы? Вначале я так и думал, но потом, после событий на Дзете, когда стало ясно, что противник располагает гораздо более мощными средствами, я понял, что ошибался. Скорее всего кто-то пытался привлечь к себе наше внимание достаточно эффективными средствами. И он в этом, бесспорно, преуспел. Мы начали строить «Каравеллу» и готовить экспедицию к Черной. Ну а события на Дзете… они, пожалуй, не укладываются в мою гипотезу. Поэтому пока оставим их в стороне.
– Довольно странный способ рассуждения; если игнорировать факты, не укладывающиеся в принятую схему, можно доказать все, что угодно, – проворчал Олег.
– Я не игнорирую факты, а лишь временно отдаляю их, потому что они могут не иметь отношения к тому ряду событий, который нас интересует. Мир достаточно сложен. В нем зачастую действуют противоречивые силы. Поэтому, если учитывать сразу все факты, можно ничего не понять. Давайте продолжим. У нас есть еще один факт, который стоит всех остальных.
– Ты имеешь в виду «Симанс»?
– Я имею в виду управление «Симансом» по лучу, несомненно направленному из района, в котором теперь находится наш корабль. Но прежде чем анализировать этот последний и самый важный факт, мне хотелось бы услышать мнение специалиста о той зоне пространства, в которой мы оказались.
– Разве среди нас есть такой специалист? – удивленно спросил Олег.
– Элсон занимается проблемами энтропии, но они, насколько я знаю, тесно связаны с переходными областями нашего пространства. С зонами, названными астрономами «черными дырами».
– Хорошенькое название, – мрачно одобрил Олег.
Элсон смутился, по-мальчишески покраснел, потом достал из нагрудного кармана плоскую дощечку карманного дисплея, словно собирался продемонстрировать им все математические тонкости теории «черных дыр».
– Спрячь эту штуку, парень, – попросил Фролов, – если что-нибудь нельзя объяснить нормальным человеческим языком, значит, это вообще нельзя объяснить.
– Хорошо, я попробую без математики. Место, в котором находится «Икар», по своим параметрам действительно очень сильно напоминает «черную дыру»…
– А это и есть «черная дыра», – изрек Олег. – Только в «черной дыре» может существовать такое отвратительное освещение и полное отсутствие пейзажа к тому же. Гнусное место.
– Не могу я с вами согласиться. Любой ученый Земли не задумываясь отдал бы все на свете за возможность на минуту очутиться здесь вместе с нами.
– Хорошо, что я не ученый.
– Я успел проделать кое-какие расчеты, столь ненавистные нашему механику, и у меня получилось, что Эпсилон, извините за вольное название звезды, с которой мы имеем дело, пройдя обычные ступени эволюции, в конце концов потерял устойчивость и стал переходить в состояние гравитационного коллапса. Иначе говоря, его масса, преодолев все силы, поддерживающие атомы в нормальном состоянии, начала проваливаться, охлопываться.
– Что и доказывает, что мы имеем дело с обычной «черной дырой», лишенной примитивных удобств.
– Это не совсем так… Дело в том, что процесс гравитационной смерти Эпсилона явно не завершился… Он был приостановлен на той фазе, которую мы сейчас наблюдаем, и поскольку в природе не существует сил, способных приостановить гравитационную смерть звезды, то я склонен предположить… Гравитационные поля такой мощности должны были замедлить время, и именно поэтому мы не в состоянии видеть процесса гибели звезды.
– Это верно только для внешних наблюдателей. Но не для нас. Мы находимся внутри купола. Для нас весь процесс должен был протекать долю секунды! Корабль должен был почти мгновенно переместиться к центру «черной дыры» и погибнуть. И уж, во всяком случае, мы не могли бы наблюдать никакого остатка Эпсилона.
– Впечатление такое, будто кто-то внутри этой системы искусственно остановил или сильно замедлил время…
– Я знал звездную цивилизацию, способную это сделать… – тихо проговорил Ротанов. Он надолго замолчал, вглядываясь в экраны, на которых ничего не было, кроме розового тумана, созданного несметным количеством пылевых частиц, засосанных гравитационным полем погибающей звезды.
– Завершился процесс образования «дыры» или нет, не так уж важно. Выхода из свернутого пространства не существует даже теоретически, – вставил Олег.
– Теории начинают трещать по всем швам, когда в естественный ход вещей вмешивается разум. Может быть, отыщется и выход, – вмешался в разговор Ротанов. – На обычную «черную дыру» находящееся под нами образование не похоже. Гравитационный коллапс протекает внутри системы мгновенно. Здесь Элсон безусловно прав. Для внешнего наблюдателя поверхность свернутого пространства совершенно непроницаема. Здесь все иначе. Действительно, создается впечатление, что процесс схлопывания системы искусственно приостановлен. Пространство местами не замкнуто. В нем есть разрывы. Ни с чем подобным нам еще не приходилось сталкиваться. Действовать вопреки законам природы может лишь разум. Вот теперь самое время вспомнить о луче, управлявшем «Симансом». В ряду с остальными фактами он выглядит достаточно убедительно. Разнообразные и грозные события, с которыми мы сталкивались последнее время, не могли исходить из «мертвой космической ямы». Я был убежден в этом, когда направил «Икар» вниз по лучу, убежден и сейчас.
– Но здесь же нет ничего! Наши локаторы охватывают огромную зону. Ничего, кроме пыли и умирающей звезды!
– И тем не менее здесь должна быть жизнь. А следовательно, база, на которой она могла развиться. Нам нужно искать здесь планету.
– Ты очень убедительно говоришь. Жаль, что тебя не слышат те, кто создал эту яму. Нет здесь планет. Посмотри на экраны. Зона замкнутого пространства не так уж велика. Даже во время прохода через купол, когда нас так потрепало, мы не могли уклониться настолько, чтобы локаторы не засекли планеты, если луч действительно шел с нее!
– И тем не менее она должна быть. В чем-то мы, возможно, ошиблись. В направлении, быть может, или в расстоянии, но не в главном, понимаешь, не в главном!
– Кажется, я знаю, в чем мы ошиблись, – неожиданно сказал Дубров, впервые за весь разговор оторвавшись от созерцания экранов. – Когда вы определили направление с антенны «Симанса»? В какое время?
