– Кажется, я знаю, в чем мы ошиблись, – неожиданно сказал Дубров, впервые за весь разговор оторвавшись от созерцания экранов. – Когда вы определили направление с антенны «Симанса»? В какое время?
– Сразу же, как только установили, что аппаратура связи подключена к этой антенне.
– Вот именно. Но корабль не стоял на месте. Он двигался. И к моменту ваших замеров антенна уже не была повернута в сторону передатчика.
– Ну, конечно! Эх мы, навигаторы! Момент, когда антенна перестала следить за управляющим лучом, должен совпадать с прекращением передачи энергии. Собственной на корабле не было. Момент выключения механизмов слежения антенны должен совпадать с остановкой двигателей «Симанса». Именно тогда корабль и получил извне свою последнюю команду.
– И с тех пор до наших замеров прошло что-то около двух часов. При скорости «Симанса» это солидное расстояние. Неудивительно, что здесь ничего не оказалось. Планету надо искать… Сейчас, минуту… – Олег потянулся к расчетному табло. – Около двух миллионов километров западнее.
– Интересно, как ты здесь определишь, где запад? – спросил Дубров.
– По гироскопам и по направлению гравитационного поля… Нет проблем.
– Хотел бы я знать, что это вам даст, – мрачно спросил Фролов.
– То есть как? – не понял Олег.
– А так, что, даже если вы найдете планету, сесть мы не сможем. У нас полетели генераторы. Когда смещаются фундаменты у этих механизмов, корабль не всегда берутся ремонтировать даже в доке, проще построить новый.
– Сядем без корабля. У нас есть посадочная шлюпка. Была бы планета, а уж сяду я на нее даже на парашюте! Это я вам обещаю.
Олег прав – главное, найти планету, а уж с посадкой они как-нибудь справятся.
Необъяснимым седьмым чувством Ротанов ощущал, что она где-то здесь, рядом! От этого теплей становилось на сердце. А может быть, не на сердце… За последние несколько часов он стал ощущать под курткой, в том месте, где висел на цепочке никому не видимый алый камень с Реаны, странное живое тепло. Словно камень, согревая его, хотел сказать: «Смелее, вперед; Ты на верном пути…»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЕТА БЕЛЫХ НОЧЕЙ
Планета надвигалась на них непроницаемой мрачной массой. Не хватало света, чтобы с такой высоты рассмотреть что-нибудь на ее поверхности, приборы шлюпки, не рассчитанные на работу внутри свернутого пространства, мало чем могли им помочь. Когда высота упала до десяти тысяч метров, шлюпка попала в сплошную пелену облаков и шла в красноватом тумане не меньше двух часов.
– Спускаться ниже?
– Подождем. Мне показалось, что облачность не сплошная, должны быть разрывы. К тому же надо дать время автоматике закончить анализы.
Еще через час полета облака разошлись, и они увидели под собой океан. Свинцово-серый, неподвижный, он раскинулся под ними до самого горизонта и казался таким же мертвым, как весь этот мир. Никто не сказал ни слова. Эта последняя неудача была уже бессильна изменить что-либо в их настроении.
– Я не знаю планет, состоящих из сплошной воды. Здесь должен быть материк или хотя бы остров!
– А Лидос?
– Лидос исключение. Он единственная планета без суши, которую мы обнаружили.
– Считай, что это вторая, – мрачно подвел итог их бесплодному многочасовому полету над океаном Фролов. От напряжения слезились глаза, словно они стояли на ветру. Полумрак мешал рассмотреть детали, они не видели даже волн.
– Кстати, на Лидосе есть цивилизация, и достаточно развитая.
– Подводная? – спросил Элсон.
Олег кивнул.
– Рептилии. Если бы там была суша, со временем они бы вышли на поверхность.
– Нам от этого не легче.
Фролов отвернулся к иллюминатору. Они шли теперь совсем низко и впервые увидели волны, короткие и плоские, бежавшие впереди шлюпки. В ста метрах уже ничего нельзя было рассмотреть, и поэтому, когда под ними мелькнуло темное пятно, испещренное, как оспинами, зеленоватыми проплешинами, они не сразу поняли, что это такое.
– Остров! Под нами остров!
Ротанов положил шлюпку в крутой вираж, стараясь не потерять этот крохотный клочок суши, и тут слева они увидели целый архипелаг островов, широкой полосой уходящий далеко за низкий горизонт. Вначале Ротанов свернул вдоль береговой линии, собираясь составить хотя бы приблизительное представление о его размерах, но уже через минуту бросил шлюпку вниз, к самой земле.
– Садимся.
– Может, закончим облет?
– Успеем. Сначала нужно узнать, можно ли здесь дышать, можно ли пить эту воду. В скафандрах мы долго не выдержим.
Они выбрали площадку недалеко от побережья. Заросли, отступившие в этом месте от берега, образовали зеленовато-фиолетовую излучину, на добрый километр отстоявшую от воды. На последнем вираже перед посадкой шлюпка пронеслась над самой поверхностью низкорослых, словно сплюснутых деревьев, жавшихся друг к другу.
Как только оборвался свист двигателей, Ротанов включил наружные микрофоны.
Планета молчала. Ни звука, ни шороха. Лишь далекие электрические разряды время от времени грозными раскатами врывались через динамики в тесную кабину шлюпки. Вдалеке шла гроза.
– Выходим?
– Да. Пора. Дождь прошел стороной. Автоматы закончили анализы.
Но они все медлили, все не решались откинуть колпак кабины и ступить на поверхность планеты, с которой уже не было для них обратной дороги.
– Климат как в тропиках. Двадцать семь градусов. Воздух пригоден для дыхания, нет ядовитых газов, микробов тоже. Не планета – сад.
– Да, только солнце забыли повесить.
Фролов сердито щелкнул замком, и колпак кабины откинулся. Они приняли сообщение экспресс-лаборатории как должное, словно не знали, что вытянули из тысячи шансов один-единственный счастливый билет, потому что лишь на одной планете из тысячи встречался такой диапазон внешних условий, словно специально подобранный для людей…
Четыре человека спрыгнули на землю и встали рядом, всматриваясь в темные заросли, лишь Ротанов все еще сидел в своем кресле и думал о том, что такие совпадения невозможны, что за всем этим стоит нечто иное… Он взял свой тяжелый рюкзак с планетарным комплектом и выпрыгнул вслед за остальными на хрусткий песок.
Они стояли кольцом вокруг своей шлюпки и сжимали в руках оружие. Со стороны могло показаться, что люди заняли круговую оборону неизвестно против кого. Так требовали инструкции, годами выработанная привычка. При посещении чужой планеты осторожность чаще всего оказывалась оправданной.
После первых минут тишины теперь их поразила какофония странных звуков, несущихся из зарослей. Какие-то животные "истошными голосами орали «ку-ку». Это ничего общего не имело с кукованием земной кукушки, кроме сочетания похожих звуков, и само сходство придавало крикам еще более зловещий характер.
Больше всего поражали не звуки, а мягкий рассеянный свет, струящийся отовсюду. Из кабины шлюпки они не могли получить об этом явлении полного представления, и хотя знали уже, что здесь вечно царит полумрак, только сейчас, полностью погрузившись в эту бесконечную серую ночь, поняли, что это такое. Казалось, планета навсегда застряла где-то между рассветом и вечерней зарей.
Розоватый, робкий свет струился здесь изо всех уголков небосвода, а постояв несколько минут неподвижно, можно было ощутить, что странная чужая ночь не лишена своеобразного очарования. Словно желая избавиться от этого размягчающего ощущения, Элсон включил мощный фонарь, и его широкий ослепительный луч уперся в синеватую стену колючих зарослей. Ни движения, ни звука, все замерло вокруг. Остался только луч света, чуждый, почти вызывающий. Казалось, темнота сразу же сомкнулась вокруг них, подкралась со всех сторон, и за пределами светового конуса зашевелились тысячи неведомых существ.
– Да выключи ты его! – первым не выдержал Олег.
– Нужно привыкать к естественному освещению и без необходимости не жечь батареи, – поддержал Ротанов. – Здесь достаточно светло.
Несколько минут они ничего не видели, но вскоре глаза действительно освоились с сумеречным освещением.
– Почему небосвод излучает этот свет? На нем же нет ни звезд, ни спутников? – спросил Фролов.
– Это остаточный свет, – пояснил Элсон. – В замкнутом пространстве он не может рассеяться и не может выйти наружу, все излучение, в том числе и тепловое, остается внутри гравитационного купола, здесь жарко, несмотря на то, что звезда почти не греет.
Животные в зарослях снова завопили. Но теперь они уже немного привыкли к их голосам. Все стояли плотным кольцом, по-прежнему не выпуская оружия. Фролов вдруг шагнул к шлюпке, откинул крышку кабины и швырнул на сиденье свой бластер.
– Мы здесь недолго протянем, если начнем стрелять. По-моему, вообще не стоило садиться для того, чтобы стоять вот так, с оружием на взводе.
– Интересно, что ты будешь делать, если выскочит какая-нибудь арктуровская Кика. Ты знаешь, кто там орет в этих зарослях?
