Королевский Представитель только покачал головой, когда вся Палата поднялась и потребовала слова.
– Придержи коней! Слоны идут!
Хаву Ди Мираак прыгнул к панели, готовясь применить оружие – ужасные пронзительные звуки, вырвавшиеся из звуковых колонок, наполнили всю его капсулу. Из брезентового сооружения, стоявшего в конце улицы, показалась колонна белых лошадей, за которыми следовали прелюбопытные земные животные, слоны, люди в каких-то гротескных одеждах, с разрисованными лицами дудели в огромные рога, прыгали и толкались. Далее следовали фургоны и опять люди. Они танцевали, шли на руках, подбрасывали в воздух мячи, несли огромных змей. Вся эта процессия повернула направо и двинулась к башне.
– Люди! Остановитесь! Остановитесь немедленно!
По сигналу возглавляющего колонну парад остановился и умолк. Колонисты, стоявшие вдоль дороги, захлопали в ладоши.
– Тишина. Тишина, или я включу поле!
Люди замерли, и Хаву перевел дыхание. Взглянув на панель, он увидел предупредительные огоньки всех сторожевых башен в его секторе. Хаву выглянул в обзорную сферу, увидел, что люди не выказывают агрессивных намерений, а, наоборот, улыбаются, и нажал кнопку связи.
– Сторожевой пост деревни номер семнадцать.
В громкоговорителе что-то щелкнуло, затем оттуда донесся слегка дрожащий голос:
– Докладывайте, семнадцатый.
– Я… я не знаю. Что происходит?
– Мы сами пока ничего не понимаем. Похоже, во всех лагерях идут какие-то празднования. Угрозы для наших постов не отмечено.
Хаву посмотрел на заполнивших улицу людей. Они были счастливы.
– Что мне делать?
– Вам угрожали?
– Нет, пока нет.
– Решайте сами, на месте. Сообщайте обо всем необычном. Мне нужно ответить на другие вызовы.
Хаву отключил связь. Из барака вышел человек по имени Билли Пратт. Подойдя к башне, он остановился:
– Хаву?
Некоторое время Хаву смотрел на человека, потом включил внешнюю связь:
– Билли Пратт. В чем дело?
Разводила потер подбородок, оглянулся на застывшую за его спиной процессию и снова повернулся к башне. На его лице сияла улыбка:
– Господин, вам известно о нашем благодарственном письме, посланном в Имперскую Палату?
– Да. Я знаю, что бумаги с подписями ушли из лагеря без моего разрешения, и мне это не нравится.
Человек, похоже, огорчился:
– У нас вовсе не было намерения доставлять вам неприятности, господин. Мы лишь хотели выразить нашу признательность.
– Что означает этот парад, Билли Пратт?
Человек пожал плечами:
– Мы всего лишь демонстрируем то, как мы счастливы, господин.
Хаву внимательно присмотрелся к людям, стоящим на улице и в колонне. Потом перевел взгляд на Билли Пратта и откинулся на спинку кресла, подумать. Вдруг смех наполнил крохотную капсулу. Немного успокоившись, он уже по-иному посмотрел на Билли Пратта.
– Гоата! Двойная гоата! Отличная работа. – Хаву снова рассмеялся и включил систему внешней связи. В конце концов, ему приказали действовать по собственному усмотрению. – Продолжайте. Продолжайте парад, Билли Пратт. Извините, что помешал.
Он подался вперед, наблюдая за тронувшейся с места процессией и уже обдумывая доклад начальнику сторожевого центра.
Джон О'Хара и Том Уорнер вместе долбили кирками каменную стену карьера.
– Люди О'Хара и Уорнер! Подойдите к башне!
О'Хара положил на землю кирку, выругался в адрес ноющей спины, улыбнулся и повернулся к башне.
– Да, господин, с удовольствием. – Бросив взгляд на край карьера, он заметил группу нуумианцев, среди которых выделялся Карл Арнхайм.
Проходя мимо Билли Пратта, запевшего при его приближении, Хозяин негромко произнес:
– Они здесь.
Билли повернулся, поднял голову, увидел Арнхайма и снова взялся за работу.
– Хорошо.
– Лишь бы сработало.
Нагрузив корзину камнями, Билли взвалил ее на плечи и кивнул Хозяину:
– Все сработает, мистер Джон.
Уорнер нахмурился и покачал головой:
– Мне эта затея представляется глупой.
Билли толкнул Тома локтем свободной руки:
– Улыбайся, когда говоришь, приятель.
Все трое заулыбались и стали подниматься по крутому склону карьера. Снизу доносились пение и смех. Уорнер и О'Хара подошли к делегации у основания башни, а Билли Пратт высыпал камни в большой ящик. Держа корзину в одной руке, он повернулся и направился к тропинке.
– Твое имя, человек?
Билли взглянул на башню:
– Господин, мое имя Билли Пратт.
– Подойди к основанию башни.
– С удовольствием, господин. – Билли присоединился к Уорнеру и О'Хара. Вся тройка с довольными усмешками предстала перед нуумианской делегацией.
Один из нуумианцев шагнул вперед.
– Я – Адр Вентцу Фунг. – Он повернулся к Билли. – Мы попросили у стража разрешения поговорить с вами как представителем рабочих, а не с лидерами, вроде мистера О'Хары и мистера Уорнера.
Билли ухмыльнулся и поклонился:
– Для меня это честь. Чем могу помочь моим благодетелям?
Вперед вышел Карл Арнхайм:
– Это их разводила. Давайте сюда кого-нибудь другого.
Адр Вентцу Фунг внимательно посмотрел на Арнхайма и покачал головой:
– У каждого своя функция, мистер Арнхайм. – Он повернулся к Билли. – Вы владеете или управляете какой-либо частью «Большого шоу О'Хары»?
– Нет, господин.
Нуумианец, являвшийся, вероятно, главой делегации, пожал плечами, обращаясь к Арнхайму:
– Он один из работников. Думаю, мистер Арнхайм, вы уже злоупотребили нашим временем. Продолжим. Адр Вентцу Фунг посмотрел на Уорнера:
– Правильно ли я понял, что колонисты рассматривают свой бесцельный труд здесь как милость?
Уорнер кивнул и улыбнулся:
– О да, господин! Здесь мы обрели счастье… – он взглянул на Билли и опять повернулся к нуумианцу, – и избавились от страданий, с которыми рождается каждый человек. Мы радуемся работе.
Нуумианец обратился к О'Харе:
– А вы?
Хозяин кивнул и широко улыбнулся, отчего по всему его лицу побежали морщинки.
– Да, господин. Сможем ли мы когда-либо вернуть вам долг или выразить нашу признательность?
Нуумианец посмотрел на Арнхайма, перевел взгляд на счастливых, кашляющих рабочих в карьере, и снова повернулся к Арнхайму.
– Ну?
Арнхайм сердито фыркнул:
– Они с вами играют! Разве не ясно? – Он обернулся к О'Харе. – Это я, Джон. Я тот, кто уничтожил твое шоу и загнал тебя в этот пыльный карьер. Я! Ты понимаешь?
О'Хара шагнул вперед и схватил Арнхайма за руку:
– О, Карл, спасибо! А мы и не знали, кого благодарить. Смогу ли я когда-нибудь отплатить вам тем же?
Арнхайм вырвал руку и повернулся к Билли:
– Ты Билли Пратт. Работал на «Шоу Эйба». Я тебя знаю. Скажи, что здесь происходит, и ты об этом не пожалеешь.
Билли улыбнулся и указал рукой на карьер:
– Вряд ли вы сможете сделать для нас больше, мистер Арнхайм.
Адр Вентцу Фунг повернулся к делегации нуумийцев:
– Братья депутаты, по-моему, здесь больше нечего изучать и расследовать. Из девяти увиденных нами деревень ни одна не приняла хазб. Ни королевские, ни мистера Арнхайма. – Он еще раз повернулся к О'Харе и Уорнеру. – Осталось лишь определить форму и размер реституции, которую Палата обязана осуществить по отношению к жертвам.
Хаву Да Мираак видел, как люди возвращаются из карьера, распевая песню о работе на какой-то «железной дороге». Он открыл нижний люк капсулы, встал на подъемное поле и опустился на улицу деревни. Через несколько секунд люди уже выстроились перед ним ровными шеренгами. Пратт, Уорнер и О'Хара вышли вперед.
Хаву повернулся к Билли:
– Что случилось?
Билли улыбнулся, изобразил танцевальное па и замер.
– Все отлично. Приостановка работ до голосования Палаты по реституции.
– И какая реституция рекомендована?
– Для колонистов – устранение нуумианского управления, возвращения контрольных функций людям и восемь миллиардов кредитов. Для цирка – возвращение корабля, всего оборудования, замена всего утраченного на Мистении и гарантии циркового сезона.
Хаву повернулся к Уорнеру:
– Я бы хотел остаться на Мистении.
Том кивнул:
– Никаких проблем, Хаву. Думаю, ты нам пригодишься, ведь Империя так близка. – Он посмотрел на О'Хару. – А как насчет шоу?
Хозяин ненадолго задумался:
– Ну, мы подписали контракт на сезон, так что, думаю, его надо выполнять. – Он улыбнулся нуумианцу. – Посмотрим, сможем ли мы собрать до отлета восемь миллионов кредитов.
Хаву повернулся к Билли:
– Мне было приятно разговаривать с тобой. Ты уезжаешь?
– Да, я работаю в цирке. – Он усмехнулся, покачал головой и кивнул Хаву. – Ты был прав. Хазб – это лучшая часть гоаты. После следствия, когда никто не видел, я встретился взглядом с Арнхаймом и сделал вот так. – Билли выкатил глаза и высунул язык.
Хаву рассмеялся:
– Я понимаю – это знак неуважения.
Билли кивнул:
