– Убийца!
– Это послужит мне хорошим уроком, – Мартин потерла ладонью лицо, – никому нельзя доверять.
Джейкоб чувствовал себя совершенно опустошенным. Возбуждение спало, уступив место подавленности и равнодушию. Возвращение к рациональности происходило за счет потери целостности. Он знал, что вскоре начнет спрашивать себя, не ошибся ли, выложив все сразу в буйном припадке дедуктивной логики.
Слова Мартин заставили его поднять голову.
– Никому?
Фэгин заботливо усадил Куллу на стул. Джейкоб подошел к чужакам.
– Прошу прощения, Фэгин, мне следовало прежде все обсудить с тобой. Возможны осложнения. – Он потер лоб.
Фэгин тихо засвистел:
– Ты просто дал волю своим способностям. В последнее время ты был слишком сдержан. Но в данном случае твои таланты оказались как нельзя кстати. Не терзайся, дружище Джейкоб. Истина слишком важна, и ей не может повредить ни избыток усердия, ни использование скрытых навыков.
Джейкоб покачал головой. Если бы кантен только знал! «Навыки», о которых упомянул Фэгин, могли взорвать Джейкоба Демву, принеся куда больше вреда, чем пользы.
– Что, по-твоему, дальше? – устало спросил он приятеля.
– Полагаю, человечество поймет, что отныне у него есть могущественнейший враг. Ваше правительство вынуждено будет заявить протест. Пилы, конечно же, поспешат откреститься от Буббакуба, но сделано это будет скорее для виду. Эта раса всегда отличалась спесивостью и раздражительностью. Надеюсь, ты простишь мне столь нелестный отзыв о родственной вам расе софонтов. То, что случилось здесь, – лишь звено в длинной цепи. Тебе не надо мучить себя, дружище Джейкоб. Твоей вины нет. Ты лишь позволил человечеству осознать опасность. Рано или поздно, но это должно было случиться. Так всегда происходит с сиротскими расами.
– Но почему?!
– Вот это, мой друг, я и пытаюсь выяснить. Возможно, это и слабое утешение, но очень многие в Галактике хотят, чтобы человечество выжило. И некоторые из нас... очень обеспокоены.
Джейкоб прижался щекой к резиновому ободу окуляра и погрузился в таинственную черноту. В глубине ее тревожно мерцала одинокая голубая искра. На этот раз он решил не обращать внимания на ее провоцирующие намеки. Не его дело рассуждать о разумности металлического ящика.
Его сознание полностью парализовал ярчайший гештальт-образ. Пасторальная сценка в однообразных коричневых тонах словно бы сошла со старинной английской гравюры. По извилистой дороге, исчезавшей за мягко очерченными холмами, навстречу Джейкобу быстро шла высокая полногрудая женщина. Длинная темная юбка развевалась на ветру. Судя по всему, женщина только что покинула небольшой опрятный домик, уютно примостившийся у дороги. С мягкостью пейзажа резко контрастировали угрюмые низкие тучи, нависшие над покатой вершиной холма. Вдали, чуть левее, улавливалось какое-то мельтешение. Джейкоб всмотрелся. Люди. Танцуют... нет... дерутся. В форме. Солдаты. Лица возбужденные или испуганные. Он перевел взгляд на женщину. Похоже, она тоже чего-то боится. Женщина уже не шла, а бежала, нелепо размахивая руками. Двое солдат в мундирах семнадцатого века отделились от остальной группы и теперь быстро нагоняли ее. Мушкеты с примкнутыми штыками наготове. Что...
Картина исчезла. Снова из черной глубины игриво подмигивала голубая искра. Джейкоб зажмурился и оторвался от окуляра.
– Ну вот и все, – раздался за спиной ободряющий голос Милдред Мартин.
Джейкоб повернулся и только тогда открыл глаза. Мартин склонилась над пультом, рядом с ней стоял доктор Лэрд. Оторвавшись от компьютера, Милли взглянула на Джейкоба.
– Через минуту результаты вашего П-теста будут готовы.
– Вы уверены, что этого достаточно? – По правде говоря, Джейкоб испытывал огромное облегчение оттого, что все закончено. – Всего три картинки?
– Да, хотя у Питера мы взяли пять, дабы исключить возможность ошибки. Ваш тест просто контрольный. Присядьте и отдохните.
Джейкоб опустился в ближайшее кресло и отер рукавом проступившую на лбу испарину. Весь тридцатисекундный тест показался ему настоящей пыткой.
На первой картинке он увидел мужское лицо со скорбными глазами, изборожденное многочисленными морщинами. За секунды оно поведало Джейкобу историю целой человеческой жизни, а затем исчезло, надолго впечатавшись в память, как часто случается с лицами, увиденными мельком.
Второй образ представлял собой беспорядочное мельтешение абстрактных фигур, сталкивавшихся друг с другом... Похоже на солнечного тороида! Правда, фигуры не столь яркие и лишенные строгой красоты обитателей Солнца.
Третья картинка, та, что в коричневых тонах, скорее всего действительно была навеяна какой-то старинной гравюрой на тему Тридцатилетней войны. Явно сцена насилия. Джейкоб знал, что подобные образы при П-тестировании обычны и легко прогнозируемы. После трагифарсовой «сцены в гостиной» у него начисто отсутствовало желание впадать для успокоения нервов даже в очень неглубокий транс. Из-за этого он так и не смог расслабиться и как следует отдохнуть.
Джейкоб поднялся и подошел к компьютеру. По другую сторону купола, неподалеку от стасис-экранов, неторопливо прохаживался Ла Рок. В ожидании результатов теста он бездумно разглядывал причудливо вздыбленные скалы северного полюса Меркурия.
– Я могу взглянуть на предварительные данные? – спросил Джейкоб.
– Конечно. Какой образ вас интересует?
– Последний.
Мартин защелкала клавишами, и через пару секунд из щели под монитором вылез лист бумаги. Джейкоб взял его и отошел в сторону.
Сцена и впрямь напомнила ему английскую гравюру восемнадцатого века. Конечно же, Джейкоб уже разобрался в ее истинном значении, но ему хотелось бы выявить свое первое впечатление, отделить его от уже аналитически осмысленной картинки.
Изображение покрывала частая сеть цифр, соединенных ломаной линией. Линия показывала, как переключалось внимание с одной детали на другую.
Цифра один находилась в самом центре картинки. До цифры шесть центр внимания перемещался довольно плавно, затем следовал резкий скачок. Цифра семь красовалась на довольно пышной груди женщины. И вообще внимание к этой детали гештальт-образа оказалось особенно стойким. Ломаная линия то и дело возвращалась к женским прелестям, почти полностью испещренным многочисленными цифрами. В какой-то момент центр внимания все же покинул облюбованный объект, метнувшись к низко нависшим тучам, затем запрыгал по группе дерущихся. Некоторые номера в этом месте были обведены кружком или рамкой. Под каждой цифрой имелась надпись, указывавшая степень расширения зрачка, глубину фокусировки хрусталика, изменение кровяного давления. Судя по всему, модифицированный считыватель сетчаток Стэнфорда-Пурнинье сработал вполне успешно. Пригодились тахистоскоп Милдред Мартин и несколько железяк из запасов Дональдсона.
Джейкобу хватало знаний в этой области, чтобы не смущаться и не тревожиться по поводу своей рефлективной реакции на женскую грудь. Будь он женщиной, эта реакция оказалась бы иной: внимание в большей степени было бы сконцентрировано на облике в целом, на лице, одежде, прическе. Куда больше его могла бы обеспокоить собственная реакция на саму сцену. В левом углу, рядом с группой дерущихся людей, целая группа цифр была обведена рамкой. Именно в этот момент он и осознал, что перед ним отнюдь не безмятежная пастораль, а сцена насилия. Джейкоб удовлетворенно кивнул. Линия от этих номеров метнулась в сторону, вернувшись назад лишь через несколько мгновений. Свидетельство о здоровом отвращении к увиденному и о последовавшем затем явном, а не скрытом любопытстве.
На первый взгляд выходило, что он выдержал тест. Хотя Джейкоб в общем-то и не сомневался в подобном исходе проверки.
– Интересно, сможет ли кто-нибудь научиться обманывать П-тест? – спросил он, возвращая листок Мартин.
– Возможно, когда-нибудь такое и случится, – откликнулась она, собирая бумаги, – но для подобного трюка требуется очень хорошая подготовка. Ведь надо изменить реакцию человека на мгновенное воздействие... на образ столь быстрый, что только подсознание успевает отреагировать на него. В любом случае может возникнуть много побочных эффектов, которые так или иначе проявятся во время теста. Вы ведь знаете, как он анализируется. Коэффициенты внимания в каждой точке изображения попросту суммируются. Если полученный результат больше нуля, то тестируемый является гражданином, если меньше, то человек имеет склонность к нездоровым удовольствиям. В этом вся суть теста. – Мартин повернулась к Лэрду. – Ведь так, доктор?
Тот пожал плечами.
– Вы же специалист.
Он все еще не мог простить ей того, что она не посоветовалась с ним относительно лечения Кеплера.
Теперь-то все подозрения с Милдред Мартин были сняты. Она никогда не прописывала своему пациенту варфарин. Джейкоб припомнил привычку Буббакуба на борту «Брэдбери» засыпать на пиджаке руководителя проекта. Подобная привязанность к предмету верхней одежды и позволяла ему подкладывать в переносную аптечку Кеплера средство, отнюдь не служившее для укрепления здоровья.
