Паки смотрел, как Мейндж и его ребята обрабатывают Квини, но перед его глазами стояла сцена пятнадцатилетней давности. Мейндж тогда уже кончил зашивать Минг, и Паки согласился посидеть в слоновнике и проследить за ней.
Было поздно, и как только наркоз стал отходить, Минг попыталась встать на ноги и принялась размахивать хоботом. Она ощупала цепи у себя на ногах, фыркнула и протрубила. В течение нескольких минут пыталась сорвать с себя цепи, но затем замерла на месте, и лишь бока ее раздувались с каждым глубоким вздохом.
Схватив охапку сена, Паки направился к Минг, но не успел он сделать ей подношение, как слониха взревела, затопала ногами и принялась размахивать хоботом. Ее хобот уже унес жизнь одного дрессировщика, Банса Баниоро, когда тот вместе со Здоровяком Вилли пытался выманить Минг из брюха грузового самолета. Минг вновь взмахнула хоботом, и Паки бросил ей на бетонный пол охапку сена.
– Черт с тобой, упрямица! Дома меня еще ждет жена и початая бутылка виски. – Паки вернулся к кипам сена и, растянувшись на сухой траве, принялся ждать, когда же слониха наконец успокоится.
В конце концов его сморил сон. Проснувшись, Паки ощутил, что в слоновнике есть кто-то еще. В этом не было ничего Удивительного, дрессировщики частенько оставались здесь на ночь, и Паки приготовился было снова вздремнуть. Но неожиданно он увидел, что это новый парнишка, Здоровяк Вилли, – он сидел на сене всего в нескольких метрах от Паки, постукивая о ботинок своим знаменитым стеком. Как раз напротив парня, не сводя с него пристального взгляда, стояла Минг. В полумраке слоновника она казалась исполинской серой скалой, и лишь изредка, не предвещая ничего хорошего, поблескивал то слоновий глаз, то бивень.
Малейшее движение с ее стороны – и Здоровяк Вилли все сильнее ощущал, как внутри него все сжимается от напряжения.
Минг была единственной слонихой без своего дрессировщика. Парнишка же был единственным дрессировщиком без своего слона. Но главное, слониха не только унесла человеческую жизнь – она была возбуждена, переполнена страданием и страхом.
Паки протер глаза, вылез из сеновала и уселся рядом со Здоровяком Вилли.
– Умный человек подождал бы до утра.
– А ты кто такой? – обернулся Вилли.
– Паки, кто же еще. Вилли посмотрел на Минг:
– Умный человек, Паки, уже давно бы нашел себе какую-нибудь другую непыльную работенку.
– Здоровяк, утром мы бы привязали ее к перекладине так, чтобы она не смогла мотать головой, а значит, размахивать бивнями. Тебе понадобится еще как минимум пара ребят, чтобы совладать с ней.
– Пойми, что Минг и без того взбудоражена и перепугана. Я хочу, чтобы она поняла – я буду ее повелителем. – Вилли устремил взгляд в глубь слоновника. – Сейчас здесь тихо, и она немного успокоилась. Так что, сдается мне, я должен действовать сейчас или никогда. – Вилли повернулся к Паки. – Минг моя. Я хочу, чтобы она это поняла.
– Банс был классным дрессировщиком. Но она его угробила.
Откуда-то из темноты донеслось пофыркивание, а вслед за ним лязганье цепи – это Минг проверяла ее на прочность. Здоровяк не сводил глаз с темной громады. Стеком он указал в сторону слонихи:
– Если я не сумею уломать Минг, придется скормить ее львам.
Паки положил руку на плечо парню:
– Она еще не пришла в себя. Подожди до утра.
– Нет.
Паки убрал руку:
– Наркотик, который Мейндж Рейнджер вколол ей в задницу, уже почти не действует. Ей больно.
– Утром ей будет не легче.
Паки вздохнул и откинулся на сено:
– Здоровяк, у вас с покойным Бансом много общего.
– Спасибо за комплимент.
– Да, вы оба упрямые, одержимые и... покойники. Здоровяк резко обернулся к Паки:
– Послушай...
– Что?
Здоровяк глубоко вздохнул и вновь перевел взгляд на Минг.
– Я же сказал тебе, умный человек давно бы уже нашел себе непыльную работенку.
Здоровяк снова бросил взгляд в сторону серой громадины и вскочил на ноги:
– Пора мне к моему слону. – Паки тоже поднялся:
– Главное, говори с ней, говори и говори. Спокойно, но так, чтобы она поняла, что ты здесь хозяин.
– Ясно. – Здоровяк нагнулся за охапкой сена.
– Помни, парень: стоит хотя бы раз дрогнуть – и можно заказывать гроб с музыкой.
Здоровяк кивнул и шагнул с сеном к бетонной площадке перед загоном Минг.
– Молодец, моя хорошая. Расслабься, расслабься. – Минг посмотрела на Вилли сначала одним глазом, затем другим. Он остановился перед ней на безопасном расстоянии. – Сейчас тебе уже легче, дорогая моя. Так что не бойся, худшее позади. – Здоровяк протянул ей охапку сена. – Ты уже давно не ела. Наверняка ведь проголодалась. На, покушай. – И он разбросал на полу сено.
Паки увидел, как слониха сначала обвела взглядом загончик, а затем уставилась на тощего парня, стоящего перед ней. Ни один дрессировщик еще не казался ему столь миниатюрным, ни один слон – таким гигантом. Минг протянула хобот, принимая подношение Вилли. Не сводя глаз со Здоровяка, она принялась засовывать сено в рот. Пока слониха пережевывала угощение, Здоровяк подошел ближе. Минг оторвалась было от еды, но затем снова опустила голову. Вилли протянул руку и нежно погладил ее по хоботу. В ответ слониха обвила парня за талию и отшвырнула в дальний угол слоновника. Паки только вздохнул и покачал головой:
– Ну как, жив еще?
Здоровяк приподнялся на локте, запустил два пальца в рот и вытащил оттуда выбитый зуб.
– Ну, Паки, хана мне, если в цирке нет своего дантиста, – произнес он с улыбкой.
Затем он поднялся на ноги, подобрал стек, пересек помещение и снова встал напротив слонихи. Похлопав ее по щеке стеком, он настойчиво произнес:
– Пей!
Затем вновь протянул руку и погладил ее по хоботу:
– Вот так оно и должно быть, дорогая моя. Мне не хотелось бы тебя обижать. Но ты тоже должна хорошо вести себя, мое золотце. Ведь, если мы не поладим, тебя разрежут на куски и скормят львам. Так что, будь умницей.
Но Минг снова отшвырнула его, словно тряпичную куклу, через весь слоновник. И вновь Паки покачал головой. Когда Здоровяк поднял голову, на пол закапала кровь. Но он все равно вернулся на исходную позицию, встал перед Минг, вытирая рукавом кровь, и похлопал ее по спине стеком:
– Нет, милая, так нельзя.
Слониха застыла как вкопанная. Вилли отошел на минуту и вернулся с новой охапкой сена. Минг сначала внимательно изучила его, потом все-таки протянула хобот и приняла сено. Пока она жевала, Вилли вновь погладил ее по хоботу. Засунув в рот очередную порцию угощения, слониха медленно подняла хобот и обвила Здоровяка за плечи и талию.
Паки вскочил на ноги. Сначала слон обвивает тебя хоботом, затем протягивает между передних ног, и наконец в ход идут бивни. Но слониха отнюдь не собиралась калечить дрессировщика – она его просто обнюхивала. Парень не показывал страха, главное – чтобы стек с золотым наконечником неизменно оставался в поле зрения животного. Минг покосилась на стек, опустила хобот и вновь принялась за лежавшее перед ней сено.
Здоровяк Вилли отправился за очередной охапкой. Когда он нагнулся, чтобы взять сено, Паки облегченно вздохнул:
– Теперь она твоя. Делай с ней, что хочешь.
– Угу. – На щеках парня блеснули слезы. – Угу. – Он поднял очередную охапку и вернулся к своей подопечной. Сколько лет прошло с тех пор.
И вот – первый догорающий закат на чужой планете. Теперь дрессировщиком Минг числится Безумный Муллиган.
Оставшиеся в живых обустраивали себе жилье в травяных хижинах и пещерах. Почувствовав, что продрог, Паки слез с забора и направился к наскоро сооруженному бараку, в котором расположился импровизированный лазарет для раненых. Где-то внутри него цеплялась за жизнь Крошка Вилл, двенадцатилетняя дочь Здоровяка. Со стороны все еще дымившегося шаттла послышались шаги. Это был Рыжий Пони Мийра, главный дрессировщик.
– Паки?
– Угу?
– Ты теперь главный начальник над слонами.
– К чему мне это теперь?
– Отказы не принимаются.
Рыжий Пони залез на забор, спрыгнул на другую сторону и направился к белым огням. Мейндж все еще зашивал хобот Квини.
Паки взглянул на последние красные отблески света на небе, затем перевел взгляд на стек с позолоченным наконечником, который вертел в руках.
– Да, сэр, упрямый, одержимый и не жилец.
После этого он зашагал к лазарету.
Крошка Вилл лежала в темноте и старалась не шевелиться. Она знала, что достаточно открыть глаза – и тьма уйдет. Но зато вернется боль.
Пахло костром, где-то совсем рядом потрескивал огонь. Вилл почувствовала, что кто-то держит ее за руку. Чужая рука была большой, теплой и ласковой. Девочка осторожно стряхнула с себя забытье, готовая вновь нырнуть во тьму, если вернется боль. Сильно болела голова, но мучительная агония, терзавшая девочку всякий раз, когда она открывала глаза, похоже, отступила. Вилл сбросила с себя кусочек спасительного покрывала тьмы и слегка приоткрыла глаза.
