– Вы Наставник?
– Нет. Честное слово – нет.
Он кивнул – поверил. Любопытство и опасение боролись в нем с вежливостью. Любопытство победило, как всегда.
– А кто вы?
– Инопланетный разведчик.
Секунду мальчик молчал. И все же эта версия была для него куда ближе, чем злой подземный дух.
– Инопланетный?
– Совершенно верно.
– Регрессор или прогрессор?
– Просто разведчик. Наблюдатель.
– Так не бывает,– Тиль покачал головой.– Это же все знают. Невмешательство невозможно по этическим принципам, закон Гарады-Рица…
Он вдруг успокоился.
– Вы Наставник. Вы меня проверяете. Я знаю, это урок. Урок этического выбора, как я поступлю…
– И как же ты поступишь?
Тиль, кажется, перестал бояться. Сдвинулся ближе, елозя по земле. Его светлые брючки были уже безвозвратно испачканы, но Тиля это не смутило.
– А тут сложное решение,– азартно сказал он.– Ну… как доказал Гарада… если иная цивилизация исповедует отличную от нашей этику, то она не станет вмешиваться. Возможен примитивный силовой конфликт из-за раздела сфер влияния, или добрососедские отношения. Вмешательство просто никому не нужно. А вот если этика близка, то невмешательство становится неприемлемым… никто ведь не может смотреть, как страдают его братья. Вмешательство делается оправданным. Я правильно говорю?
– Правильно,– согласился я.– Невозможно не вмешаться.
– Но потом Риц вывел следствие… что допуская возможность помощи иным расам, мы должны быть готовы к аналогичным действиям в отношении себя… Эта… ну… Неправильная Аксиома!
– Почему неправильная?
– Потому что неправильная! – удивился Тиль.
– А почему аксиома?
– Ну она же неопровергаемая!
Я усмехнулся. Мир неправильных аксиом и логичных ошибок. Ты почти мой мир.
– И как ты поступишь? Исходя из закона Гарады-Рица?
Тиль засопел, стирая с мордочки последние следы недавних слез.
– Не знаю. Я должен сообщить о вас взрослым. Потому что вы инопланетный разведчик и можете попытаться нас изменить. Но тогда я нарушаю следствие Рица… получается, что мы заранее отказываем будущим друзьям в свободе этики…
– Ты знаешь,– доверительно сообщил я,– тут хорошо поможет принцип Меньшего Зла. Или принцип обратимости правды. Очень легко доказать себе все… все, что захочется.
У Тиля загорелись глаза.
– Вы – регрессор! – радостно сказал он.– Я знаю, я читал учебники. Это принципы регрессоров!
От волнения он чуть ни схватил меня за руку, но в последнюю секунду все же остановился. Я мог быть регрессоров, героем детских фантазий, но все же я – не Наставник.
– А вы к нам пришли, чтобы… нет, я молчу!
Последнее было сказано требовательным тоном – ну спросите же меня, спросите, что я подумал?
Я спросил.
– Вы подбираете себе напарника! – выпалил Тиль.– Я знаю, я читал! Так делают, когда надо внедриться на другую планету, и не в одиночку, а вроде бы семьей, как в древности, тогда собирают группу из мужчины и женщины, и еще детей иногда берут! Вы хотите найти мальчишку… или девчонку…– его голос на миг увял,– чтобы они изображали вашего ребенка…
Тиль с сомнением посмотрел на меня.
– Ну, или младшего брата…
Я молчал. Зерно тлело в руке – насмешливо, снисходительно. Эй, Петр Хрумов! Ты все еще уверен, что Земле Тень нужнее? Что без тебя Земля не выкрутится? А у Геометров все, в общем-то, в порядке.
– Вы не думайте, что я совсем маленький,– сердито сказал Тиль.– Я историю очень хорошо знаю. Особенно Крепостную Эру. Мы с ребятами даже играем в нее…
Он как-то разом сник.
– Лаки куда лучше, чем я, историю знает,– самокритично признал он.– А Фаль – он артист. Он когда начинает изображать барона или священника, ему сразу веришь. Даже забываешь, что все понарошку. И еще он не болтает зря. Никогда не проговорится. А я – могу.
После паузы он неуверенно добавил:
– Грик в старой технике разбирается… если там уже машины есть… Мальчик уже был там. На планете будущих друзей, которых надо срочнорегрессировать. Ну, не совсем срочно… чтобы можно было там пожить
вначале… притвориться, что у него есть семья…
– А может, там большие семьи? – спросил Тиль.
Где – там, мальчик? На планете Земля? Да по-всякому. Только ее скоро не станет. Нет, ерунда, я принесу Зерно, мы войдем в Тень, и все будет хорошо. Дегенераты найдут себе мирки по вкусу, политики получат каждый по трибуне, а без дураков и без политиков – уж тут-то мы заживем… Даже могу захватить тебя на Землю. Может быть, и с друзьями. Пускай дед порадуется новому педагогическому полю боя…
– Тиль, давай я сейчас ничего не буду отвечать? – предложил я.
Он весь расцвел. Явно решил, что все его догадки – сущая правда.
– А это у вас фонарик?
– Вроде.
– Можно посмотреть?
– Не стоит. Пока не стоит.
Тиль принял отказ равнодушно. Для него огненный шарик был лишь необычным фонариком, ничем – по сравнению с открывающейся перспективой.
– Что я сижу,– вдруг очень серьезно сказал он.– Вы уже замерзли. И есть, наверное, хотите?
– Угадал.
– Пойдемте,– Тиль вскочил и схватил меня за руку, нарочито небрежным движением.– Быстрее! Спрячетесь у нас в комнате.
– А как пройдем часового? – полюбопытствовал я.
Тиль заулыбался.
– Дежурный – Фаль. Он не скажет. Думаете, как я сюда ночью прошел?
– Телекамеры. Тиль, мальчик, весь интернат проглядывается.
– Мы знаем,– гордо сказал Тиль.– Только у нас сейчас нет постоянного Наставника. У нас был, очень, очень хороший! Наставник Пер. Только он уехал, и его пока не заменили…
Точно.
Они еще не нашли Пера!
И странно – я опять не ощутил раскаяния. Наоборот – гордость. За то, что в образе Пера ухитрился за час заслужить такую репутацию.
– А временные Наставники, они так, изредка поглядывают… у нас все продуманно, чтобы не смотрели, когда мы не хотим. Честное слово! Вас никто не увидит!
Я слишком устал, чтобы не верить его словам. Да и вцепившийся в меня Тиль явно не собирался уходить один.
– Ладно. Уговорил.
– Только быстрее,– повторил Тиль.– Скоро Фаля сменят, надо успеть проскочить…
Я постоял под душем, с наслаждением ощущая по-настоящему горячую воду. Хорошо бы ванну принять, но чего не предусмотрено – того не предусмотрено. Только поддон на полу. В жилище Ника такого аскетизма не было. Наверное, детям вредно принимать ванну?
На маленькой полочке лежали четыре одинаковых куска мыла и четыре флакона шампуня. Жидкость в каждом была израсходована до одинакового уровня. Я представил себе Тиля, тщательно отмеряющего положенный колпачок шампуня, и покачал головой.
Свою одежду – прошедшую со мной все испытания еще с планеты зеленых экологов, я забросил в люк стиральной машины. Ример, кстати, обходился без нее. Видимо, считается, что взрослые относятся к одежде аккуратнее и в частой стирке не нуждаются…
Через полчаса я был вполне благопристоен и уже никак не походил на подземного духа. Одежда, несмотря на подозрительное громыхание стирального агрегата, выстиралась и почти высохла. Перебросив Зерно в левую руку, я оделся. Зерно, конечно, мешало. Но выпустить его я не мог.
Ну прими же ты решение, Ник Ример!
Отдай свой мир Тени – или отпусти меня!
Ник молчал.
Вздохнув, я пригладил волосы и вышел из санитарного блока.
Комната, где жили самые трудные воспитанники интерната «Белое море», понравилась мне еще при первом визите, в обличии Наставника Пера. Весь этот средневековый антураж, старательно воссозданный четырьмя пацанами: «соломенный» ковер на полу; светильники со старательно спрятанными лампочками; вязанная штора на окне; стол и кровати из грубого дерева…
Вся четверка сейчас сидела на одной кровати, ожидая меня. Фаль вернулся с дежурства и его уже, видно, ввели в ситуацию. Действительно, невозмутимый мальчик. Когда мы с Тилем выходили из оранжерейного купола, он даже глазом не моргнул. Покосился на Тиля, приложившего палец к губам, и уставился на противоположную стену…
– Все в порядке,– сказал кудрявый светленький мальчик.– У нас есть старые записи системы надзора. Такие, где мы спим… Они сейчас и транслируются. Если кто-то решит посмотреть, то ничего не заподозрит.
– Спасибо, Грик. Я верю.
Усевшись на полу, я выжидающе посмотрел на детей. Ну, спрашивайте.
Ребята переглянулись.
– Откуда вы нас знаете? – спросил Грик.
– Мы уже знакомились, мальчики. Неделю назад.
Недоуменные взгляды.
– Мы говорили о принятии решения. О том, что порой судьба мира зависит от одного человека…
– Наставник Пер? – вдруг спросил Тиль.– Это вы, Наставник?
– Не верю! – резко сказал Грик.– Нет!
– А я верю! – Тиль соскочил с кровати, метнулся ко мне и пристроился рядом, схватившись за руку.– Вот!
Он просто на ласку напрашивался. Для него не имело значения, вру я или говорю правду, лишь бы можно было считать меня Наставником… Я потрепал его по голове, свободной рукой, в которой не было Зерна, и сказал:
