– Когда я получил 84 процента прибыли два квартала подряд, информационные аналитики выследили меня. Впрочем, работа у них такая, даже если сумма пустяковая. Их больше волнует схема. Интересно, если они удосужатся сверить банки данных и узнают, что Кевин – Неспящий, попытаются ли они как—то помешать нам?
– Безумная мысль, – покачала Лейша.
– Не скажи, – возразила Жанин. – Ты их не знаешь, Лейша.
– Ты хочешь сказать, что я папенькина дочка? – спросила Лейша. Никто не поморщился – здесь было принято высказываться без обиняков.
– Да, – сказала Жанин. – Я слышала, твой отец замечательный человек. И воспитал тебя в убеждении, что инициативу нельзя сковывать. Господи, он же иагаист. Мы рады за тебя. – В ее голосе не было сарказма. Лейша кивнула. – Но окружающий мир не столь добрый. Нас ненавидят.
– Не сгущай краски, – заметила Кэрол.
– Ну, может быть, – согласилась Жанин. – Но они не такие, как мы. Мы лучше, и, естественно, нам не могут этого простить.
– Что здесь естественного, – удивился Тони. – Гораздо логичнее восхищаться нами. Мы же не завидуем Кенцо Иагаи? Или Нельсону Уэйду или Екатерине Радуски?
– Мы не завидуем именно потому, что мы из другого теста, – подвел итог Ричард. – Что и требовалось доказать.
– Давайте создадим собственное общество, – предложил Тони. – Кто позволил ограничивать наши честные, природные достижения? Почему Жанин не допускают к соревнованиям с ними, а Джек не допущен к инвестициям на равных условиях только потому, что мы – Неспящие? Среди них тоже хватает одаренных. Ну а у нас большая сила воли, лучшая биохимическая устойчивость и уйма времени. Все люди созданы разными.
– Будь справедливым, Джек, официально еще никому ничего не запретили, – заметила Жанин.
– Подождите, – Лейшу очень встревожил этот разговор. – Да, мы во многом лучше них. Но ты вырываешь цитату из контекста, Тони. В Декларации Независимости не сказано, что способности у людейодинаковы. Она подразумевает, что все равны перед законом. У нас не больше прав на отделение или на свободу от ограничений, чем у любого другого. Нет иного способа продавать свои усилия, кроме как при наличии права на составление контрактов.
– Слова подлинного иагаиста. – Ричард сжал ее руку.
– Хватит с меня интеллектуальных заморочек, – засмеялась Кэрол. – Мы уже несколько часов ломаем копья. Мы же на пляже, побойтесь Бога. Ну, кто со мной в воду?
– Я, – отозвалась Жанин. – Пошли, Джек.
Все вскочили, отряхивая песок с купальников, побросали куда попало солнечные очки. Ричард помог Лейше подняться. Но когда они почти уже вбежали в воду, Тони положил ладошку ей на плечо.
– Еще один вопрос, Лейша. Если мы способны добиться большего, нежели средний человек, и если мы торгуем со Спящими на взаимовыгодных условиях, не делая различий между сильными и слабыми, тогда какие у нас обязательства перед теми, кто настолько слаб, что не может тягаться с нами? В любом случае мы отдадим больше, чем получим; обязаны ли мы превращаться в альтруистов? Должны ли мы заботиться о калеках, больных, беспомощных и лентяях, отдавая им результаты своего труда?
– А Спящие обязаны? – возразила Лейша.
– Кенцо Иагаи ответил бы отрицательно. Он – Спящий.
– Он сказал бы, что они получат выгоду от контрактной торговли, даже не участвуя напрямую в сделке. Весь мир лучше питается и стал здоровее благодаря И—энергии.
– Идите сюда! – закричала Жанин. – Лейша, они меня топят! Джек, прекрати! Лейша, на помощь!
Лейша рассмеялась. Помогая Жанин, она вдруг поймала на себе взгляды Ричарда и Тони. Во взгляде Ричарда читалось откровенное желание, Тони же был сердит. Странно. Чем же она обидела юношу?
Но тут Джек поднял целый фонтан брызг, Кэрол опрокинула Джека в теплые волны, а смеющийся Ричард крепко обхватил ее руками.
Когда Лейша протерла глаза, Тони уже не было.
Полночь.
– Ладно, – сказала Кэрол. – Кто первый?
Шестеро подростков, собравшихся на полянке среди зарослей куманики, посмотрели друг на друга. Свет И—лампы бросал причудливые тени на их лица и голые ноги. Густые и темные деревья Роджера Кэмдена словно стеной отгораживали их от ближних строений. Было жарко. Августовский воздух висел плотной, тяжелой пеленой. Они проголосовали против того, чтобы захватить с собой И—поле для кондиционирования, – ведь их ждал возврат к примитивной, полной опасностей жизни!
Пять пар глаз уставились на стакан в руке Кэрол.
– Ну, – спросила она. – Кто хочет выпить? – Ее беспечный голос звучал театрально. – Не так—то просто было раздобыть это.
– Как же тебе удалось? – удивился Ричард, происходивший из наименее влиятельной и наименее обеспеченной семьи. Если не считать Тони. – Да еще в потребном виде?
– Дженнифер достала, – объяснила Кэрол, и компания посмотрела на Дженнифер Шарафи, уже две недели гостившую в доме Кэрол. Дженнифер была дочерью голливудской кинозвезды и нефтяного принца. Родилась она в Америке – принц желал положить начало династии Неспящих. Сейчас кинозвезда была стареющей наркоманкой, а принц, вложивший свое состояние в И—энергию на заре деятельности Кенцо Иагаи, уже умер. Дженнифер Шарафи была куда богаче, чем когда—нибудь могла стать Лейша, и чрезвычайно изобретательна. В стакане находился интерльюкин—1, препарат, стимулирующий иммунную систему, побочным эффектом которого являлся крепкий сон.
Лейша пристально смотрела на жидкость. В низу живота разливалось тепло, похожее на то, которое она чувствовала, занимаясь любовью с Ричардом. Она поймала внимательный взгляд Дженнифер и вспыхнула.
Дженнифер беспокоила ее. Лейша никогда не встречала Неспящего, который не смеялся бы или говорил так мало и с такой нарочитой небрежностью. Лейша ловила себя на том, что нередко гадала: чего же не сказала Дженнифер Шарафи? Было странно испытывать такие чувства по отношению к Неспящей.
– Дай мне!
Кэрол подала стакан Тони.
– Помни, всего один глоточек.
Тони поднес стакан ко рту, замер на мгновение и обвел всех своими бешеными глазами.
Кэрол взяла у него стакан. Спустя минуту Тони лег на твердую землю и уснул.
Это было совсем иначе, чем наблюдать за спящими родителями, младшими братьями и сестрами, друзьями. Они прятали друг от друга глаза. Лейша избегала смотреть на Дженнифер. Ей почудилась в этом смутная непристойность.
Теперь наступила очередь Лейши. Она медленно глотнула и передала стакан Ричарду. Голова стала тяжелой, словно туда натолкали мокрых тряпок. Деревья на краю полянки расплывались. Свет портативной лампы плескался волнами и собирался в капли; если до него дотронуться, он размажется. Потом ее мозг поглотила темнота. "Папа!" Она пыталась позвать его, ухватиться за него, но тьма захлестнула ее.
Потом у всех болела голова. Они плелись назад через лес в предрассветных сумерках, и мучения усиливало странное чувство стыда. Они не прикасались друг к другу. Лейша старалась идти как можно дальше от Ричарда. Дженнифер решилась нарушить молчание.
– Вот теперь мы знаем, – сказала она, и в ее голосе прозвучало странное удовлетворение.
Целый день Лейшу изводила пульсирующая боль в затылке и тошнота. Она переждала это противное состояние в своей комнате. Несмотря на жару, ее сотрясал озноб.
Но снов она так и не увидела.
– Я хочу, чтобы ты пошла со мной сегодня вечером, – повторила Лейша в десятый или двенадцатый раз. – Мы обе через два дня уезжаем в колледж; это наш последний шанс. Я хочу познакомить тебя с Ричардом.
Алиса лежала на животе поперек кровати. Ее каштановые, лишенные блеска волосы падали на лицо. Дорогой шелковый спортивный костюм морщил под коленками.
– Зачем? Не все ли тебе равно, познакомлюсь я с Ричардом или нет?
– Потому что ты моя сестра. – Лейша воздержалась от выражения "мы близнецы". Ничто не могло сильнее рассердить Алису.
– Я не хочу. – В следующее мгновение выражение лица Алисы изменилось. – О, прости меня, Лейша. Но... но я не хочу. – Будет только Ричард. И всего—то на час, не больше. Потом ты вернешься
сюда и будешь собираться в Северо—Западный колледж.
– Я не еду в Северо—Западный.
Лейша уставилась на сестру.
– Я беременна.
Лейша села на кровать. Алиса перевернулась на спину, откинула с глаз волосы и рассмеялась. Лейше захотелось заткнуть уши.
– Посмотри на себя, – сказала Алиса. – Можно подумать, что это ты беременна. Но ты бы никогда этого не допустила, правда, Лейша? Пока не наступит подходящий момент.
– Как! – изумилась Лейша. – Нам же обеим поставили колпачки...
– Я его удалила.
– Ты хотела забеременеть?
– Вот именно, черт возьми. И папе ничегошеньки с этим не поделать. Разве что лишить меня средств к существованию, но я не думаю, что он на это пойдет. – Она снова рассмеялась.
– Но, Алиса... зачем? Не для того же, чтобы позлить папу?
– Нет, – ответила Алиса. – Просто мне хочется любить кого—нибудь, принадлежащего только мне. Кого—нибудь, не имеющего ничего общего с нашим домом.