Болотные дети - Даниил Азаров

                                                     1

Василь широко зевнул и поскреб густую щетину. За окном еще темно, но пора было вставать. Он осторожно сдвинул с груди Глашу и сел, свесив ноги с полатей. Та что-то пробормотала во сне, вроде бы "Вернешься пьяным, убью", да перевернулась на другой бок. Он хмыкнул, ловко спрыгнул вниз, от души потянулся. Скрипнув дверью, Василь вышел на крыльцо, черпанул огромной ладонью холодной воды из ведра на лавке и плеснул в лицо, прогоняя остатки сна. Затем вернулся в дом, оделся, хлебнул прямо из кринки молока.

Как всегда, пролил немного на пол. Гланья опять будет бурчать, да и пес с ней.

Он разложил на столе цветную широкую тряпицу, загреб из стоявшей рядом бочки огурцов и высыпал ну кусок ткани. Из широкой деревянной миски взял пухлую булку хлеба, отломил добрую половину и положил туда же. Потом все свернул, да убрал за пазуху. Выйдя снова на улицу, он зашел в подклеть, перекинул через плечо бредни, выбрал багор покрепче, постоял немного подумал, взял маленький топорик. Рыбалка рыбалкой, но мало ли чего можно по дороге встретить. До озера всего пара верст, но через лес, так что – пусть будет.

Едва выйдя за калитку, Василь встретил Тихомира примерно с таким же снаряжением.

– Здоров сосед, выспался? – кивнул он приятелю.

– Ай, иди ты к лешему, и брагу свою с собой забери. Чтоб я еще раз, на ночь глядя, с тобой на чарку наступил.

Василь хохотнул и хлопнул его плечу.

– Не зуди, оскома. К озеру придем – искупаешься. Полегчает.

– Дойти бы еще, – Тихомир скривился и закатил глаза, – голова пополам сейчас треснет.

Они дошли до окраины деревни, свернули в небольшой подлесок, где их уже ждал третий участник рыбалки. Богдан поздоровался с соседями, поднял с земли снасти и все вместе они углубились в чащу леса.

                                                                                                                                                                         2

Млада перекатилась на спину и тяжело дыша, уставилась в сереющее рассветное небо. Перун свидетель, она устала как собака. Хотя нет, даже собака бы так не вымоталась. Ведь у нее целых четыре ноги вдобавок к хвосту.

Вот какая жаба дернула ее тогда?

А, ну конечно, Руся. В таракана упруся.

– Млада, ты что! Это же такая ночь! Ивана Купала! Всего раз в год! Пойдем к деревенским! – пискляво передразнила она подругу.

Сходили, погуляли.

Млада подняла голову и поверх обнаженной груди посмотрела на свой темно-изумрудный хвост, который сейчас бесполезным балластом лежал, чуть подрагивая, на земле. Все-таки он у нее красивый, чешуйка к чешуйке.

Был. Три версты назад.

Она с ужасом увидела блестящие проплешины и закусила от обиды губу. А впереди еще почти столько же. Эх.

А ведь знала! Знала! Не стоит слушать эту малахольную.

Ну да, Купала. Ну да, можно раз в год выйти на сушу и походить ногами по земле. Вот тоже удовольствие, по веткам да корням босыми ступнями шлепать. Давно, еще в детстве, ей хватило одного раза, чтобы понять, насколько это глупое занятие. И по что согласилась на такую дурнину? А знамо было по что.

Тоска заела Младу по нормальному мужику. Нет, и у них в озере можно было поискать. Утопцы были, хоть и тупые да дутые, но всеж мужики. Водяные – страшные, конечно, но если морду илом припорошить, то и вполне себе, не лицо же ей нужно, в самом деле. На худой конец оставался Карась Игнат. Хотя там и правда был… худоват… кончик…

Но все они ей сидели уже в печенках. Младе хотелось обычного, здорового, теплого желательно, мужика. Поэтому, Руся, само собой жаба, но уговаривать ее долго не пришлось, это факт.

В целом, сама виновата. Мда.

Она перевернулась обратно на живот, поднялась на руках и поползла дальше, оставляя за собой широкий метущий след.

Хотя погуляли они тогда на славу, грех жаловаться. Затесались средь деревенских девок, да увели в тихую себе по мужику до ближайшего подлеска. Ей достался могучий, широкоплечий Василь, с руками будто колоды. Правда по началу он все озирался в поисках жены, но потом, когда они забрались подальше в кусты… Вот это был мужик, что надо.

Охаживал сзади мощно и размашисто, грубо прижимая ее голову своей огромной лапищей к земле. Позы менялись одна за другой, сухие ветки царапали нежную девичью кожу до крови, однако она этого даже не ощущала. А как он мял ее полные груди, рыча почти по-звериному, покусывал розовые соски… ох…

От одного только воспоминания об этом потяжелело внизу живота и накатила сладкая истома, заставив прервать нелегкий путь.

Но через две недели пришла расплата за удовольствие. Когда Млада поймала себя на том, что жует обмотанную тиной бересту. И жует с удовольствием!

Пришлось срочно брать ноги в руки (ну да, не ноги, так не хвост же!) и мчаться к Морене на прием. Диагноз беспощадно подтвердил вкусовые девиации – Млада беременна. Но это было полбеды.

Основная проблема состояла в том, что единственной благодатной средой для нормального созревания икры являлась теплая болотистая топь, которая находилась аж в пяти верстах от озера!

Вот кому, скажите на милость, пришла в голову мысль, что все должно быть именно так! Пиявку ему в глотку.

Что жить русалки должны в озере, а икру метать в болоте!

Не иначе, как Чернобог удружил.

Нет, конечно, Млада могла плюнуть, да снереститься тайком где-нибудь в камышах, и черт с ним. Только она так не хотела. Во-первых, она не такая, во-вторых, это ее дети, а в-третьих…

В-третьих, Млада краем уха слышала истории, когда такие вот брошенки вылуплялись все-таки в холодной озерной воде и навещали потом своих мамаш. Так себе были визиты, судя по рассказам.

Потому, в означенный Мореной срок, поздним вечером, русалка выбралась из озера и поползла на руках к болоту. Путь неблизкий для такого рода передвижения, а вернуться надо было пораньше, дабы не попасться на глаза кому лишнему. А потом, примерно через месяц, этот путь придется повторить снова, потому что оставлять без присмотра болотных детей не стоило. Бед натворят, Морена по голове не погладит.

В общем морока теперь предстоит та еще.

Мать-героиня, не иначе.

Добраться ей удалось слегка за полночь. Она нашла самое укромное топкое место и за последующие два часа отложила туда более полусотни матово черных, жемчужных икринок.

Сейчас оставалось уже полпути обратно до родного озера, ободранный хвост, да немеющие от