собой верх. Госпожа не за поспешность тебя выбрала. И она вправду ждет.
– Пусти, – Кажена дернулась, и Казимир разжал руки.
Кажена сдула упавшую на лоб прядь и сжала губы в тонкую нитку. Потом, не глядя на Итриду, сделала знак Опаленным, и те окружили Огневицу плотным кольцом.
– Только попробуй что-нибудь учудить – и от твоих друзей останется лишь пепел, – бросила Кажена через плечо и пошла к терему вздернув голову и покачивая бедрами. Казимир встал за ней, словно прикрывая сестру от ненависти Итриды. Но бродяжница не могла ничего сделать, даже если бы захотела. Сначала ей нужно было увидеть Бояну и Храбра и убедиться, что ее друзья живы и в самом деле в плену. Или же понять, что ее обманули, и выпустить огонь на свободу – ведь он никуда не исчез. По-прежнему бурлил под кожей, готовый в любой миг обрести тот облик, который Итрида ему укажет.
Ветви навьего леса проступили въяве, на мгновение перечеркнув мир изломанными черными полосами, и среди этих ветвей мелькнули огненный мех и янтарные глаза. Впервые с мгновения, когда Итрида повстречалась с Огнь-Камнем, она снова ощутила свою волчицу.
В темноте улыбка Огневицы была не видна. Но если бы Кажена обернулась, вряд ли она сохранила бы уверенность в том, что сумела сломить свою противницу.
Люди и Опаленные миновали двор, вошли в сени и пошли по длинному коридору вглубь дома. Повсюду царили тишина и покой, им не встретился ни один человек, вокруг не мелькало даже тени. Птицелюды двигались так тихо, что Итрида волей-неволей оглядывалась, проверяя, следуют ли за ними жуткие провожатые.
– Поздновато ты надумала бежать, – насмешливо бросила Кажена, подметив, как Итрида оборачивается.
Бродяжница не стала отвечать, но и оглядываться перестала.
Внутри терема было так же богато, как и снаружи. Шаги скрадывали мягкие ковры, устилавшие пол. На стенах не было ни пяди пустого места – всё в рисунках и изразцах, сейчас одинаково серых в темноте. Итрида думала, что купцовы дети приведут ее в какую-нибудь клеть или поруб и запрут там, но они остановились перед плотно прикрытой дверью, на которой сшиблись два нарисованных петуха – черный и красный. Перьев вокруг них было поровну, но острые шпоры черного касались беззащитного живота красного. Созданные рукой неизвестного Мастера, птицы выглядели живыми, запечатленными в последнюю секунду перед тем, как одну из них настигнет смерть.
Кажена трижды стукнула в дверь кулаком.
– Входите, – прозвучал мелодичный женский голос.
Он показался Итриде смутно знакомым, и она поняла, что именно его слышала из уст околдованного Казимира. Бродяжница внутренне подобралась: под шкурой огненной волчицы перекатывались мышцы, и каждый след ее мягко ступающих в серую землю Нави лап горел огнем. Кажена толкнула дверь и издевательски повела рукой, приглашая Итриду войти.
Первыми, кого увидела бродяжница, оказались коленопреклоненные Бояна и Храбр. На воленце были цепи, и, приглядевшись, Итрида поняла, что они густо покрыты рунами, как видно, призванными сдерживать вторую ипостась оборотня. Храбр низко склонил голову, грязные спутанные волосы свесились до пола, закрывая лицо. Он дышал так тяжело и хрипло, что Итрида слышала его от двери. Рядом, поддерживая друга плечом, неудобно выгибалась Бояна. На нее прислужники Каженовой госпожи всего лишь накрутили веревки. Половину лица Бояны заливала кровь, ресницы на левом глазу слиплись, а губы распухли, покрытые трещинками. Одежда обоих бродяжников выглядела так, словно их привязали к коню и протащили по всем улицам Червена.
Итрида стиснула зубы. Волчица внутри зарычала, и по рукам девушки прокатилось пламя. Оно больше не было жгучим или зудящим, как до встречи с Огнь-Камнем. Теперь бродяжница ощущала его как ласковое касание теплой озерной воды в погожий летний день.
Кажена замахнулась хлыстом, на который успела сменить кинжал, но ударить не успела. Тени зашевелились, и на свет, мягко ступая по набросанным возле скамьи шкурам, вышла женщина.
– Благодарю за службу, Кажена. А сейчас отойди. Нам с Итридой многое нужно обсудить.
Голос незнакомки звучал мягко, но, услышав его, Кажена спала с лица. Итрида не сумела сдержать злой усмешки. Кожемяка не произнесла ни слова – лишь согнулась в поясном поклоне и отступила к стене, встав рядом с молчащим братом. По спине Итриды прокатился рой мурашек, когда ее взгляд нечаянно упал на Казимира – все такого же бледного и равнодушного, больше похожего на каменного истукана, чем на живого человека. Звук шагов отвлек Итриду, и она отвернулась от Казимира, но ощущать его тягостное присутствие не перестала.
Высокая, тонкая в кости женщина медленно шла навстречу Итриде, распахнув глаза так широко, что казалась удивленной. С каждым шагом вокруг нее взлетали в воздух полосы легкой черной ткани. Ее одежда не была похожа ни на один из известных Итриде нарядов, и понять, к какому народу относится черноволосая ведьма, было невозможно. Высокий стоячий воротник полностью закрывал горло. Рукава плотно обнимали руки и заканчивались только возле костяшек пальцев. Ряд серебристых пуговиц спускался по груди до живота, встречаясь на талии с широким серебряным поясом искусной ковки, в котором сплелись птичьи черепа и крылья, языки пламени и резные листья. От пояса юбка расходилась мягкими складками, скрывающими ноги незнакомки. За ее спиной ткань собиралась в такую же густую темноту, как у Опаленных, но Итрида явно видела: если у Опаленных то были мертвые крылья, то у ведьмы – всего лишь одежда.
Каженова госпожа встала напротив Итриды, заслонив ее от друзей. Высокая – на полголовы выше огненосицы – и нечеловечески прекрасная. Огромные, вытянутые к вискам глаза, опушенные темными ресницами, тонкий нос, полные губы цвета спелой вишни… Только резкие скулы портили идеальность ее лица да россыпь веснушек на белой коже. Ее волосы не были забраны ни в какую прическу и свободно струились по груди, сливаясь цветом с чернотой платья.
Женщина подняла руку и провела ею над головой Итриды, не касаясь обрезанных волос. Темные брови заломились двумя чернильными росчерками, как будто ей было жаль бродяжницу Вишневые губы разомкнулись…
– Отпусти моих людей.
За спиной Итриды возмущенно вскрикнула Кажена. Ведьма улыбнулась и склонила голову к плечу. Руку она опустила, так и не коснувшись Огневицы. Блики от очага пробежали по белому лицу, отразившись в веснушках.
– Ты даже не дашь поприветствовать тебя как положено?
– Я тебе ни здравия, ни легких путей желать не стану, кем бы ты ни была, – Итрида смотрела прямо и глаз не прятала. – Ты обманом заманила меня сюда. Мои друзья сидят на полу, избитые и связанные. Мне все равно, что ты скажешь. Твои поступки куда
