красноречивей слов. Ты хотела меня – я перед тобой. Отпусти их, иначе…
– Иначе что? – ведьма повернулась к Итриде спиной и направилась к Бояне и Храбру.
Бояна подобралась, настороженно следя за приближающейся женщиной. Храбр застонал и поднял голову, но глаза его были мутны: оборотень не успел залечить свежие раны и явно страдал от боли.
– Тебе что-то нужно от меня, – медленно проговорила Итрида, прозревая и кляня себя за слепоту. – Ты гнала меня через все Беловодье. Подсылала Опаленных, чтобы испытать мои силы. Не забрать жизнь, вовсе нет, – сделать это было легче легкого, хоть в лесу хоть в городе. Ты хочешь иного. Чего?
– Ты неглупа, – женщина улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз. Черноволосая ведьма опустила взгляд на бродяжников, наклонилась и вцепилась тонкими бледными пальцами в подбородок Бояны, заставляя девушку смотреть на себя. – Я и правда вела тебя. И мы встретились бы гораздо быстрее, если б не этот бесполезный довесок.
Ведьма с силой оттолкнула Бояну отчего связанная бродяжница невольно повалилась набок и заизвивалась, пытаясь снова подняться. Храбр наморщил лоб и быстро заморгал, пытаясь скинуть пелену с глаз. Ведьма, не обращая больше внимания на пленников, изящно приподняла юбку и вернулась по шкурам обратно к лавке. Села, аккуратно расправив легкую ткань, и чинно сложила руки на коленях. Темный взгляд прожигал Итриду насквозь, невзирая на расстояние между ними.
– Кажена должна была передать тебе связующие браслеты еще в Каменке. Но все испортила эта тварь, Мирослава Жизнелюба, явившись в гости к старому приятелю Вышате Кожемяке. И Кажена не нашла ничего умнее, чем подкинуть браслеты своему любовнику.
Итрида не сдержалась и обернулась на притихшую Кажену Дочь купца закусила губу и сгорбила плечи, но, увидев, что бродяжница на нее смотрит, мигом выпрямилась:
– Я сразу же отправила Казимира в погоню. И он без труда выследил их жалкую шайку.
– Вот только юный пан Кожемяка так стремился выполнить задание любимой сестрицы, что не погнушался попроситься в помощники к дейвасу, а тот его сжег, – госпожа безжалостно стегала Кажену словами, не повышая голоса, и гордая дочка купца снова стала выглядеть побитой собакой. – Поблагодари, что мне удалось придержать твоего брата в Яви.
– Благодарю, моя госпожа, – прошептала Кажена.
Ведьма снова посмотрела на Итриду.
– Прости мне мою грубость, Итрида. Я ведь так и не представилась. Мое имя Ренея, но иногда меня называют Врановой госпожой. Справедливо: ведь именно воронов я выбрала своими слугами. Сначала – тех, что носили вести по Беловодью. А потом – тех, кто вороном не был, но хотел быть свободным, как и эти гордые птицы. Таких, как моя дорогая Кажена. Красивых, умных, мечтающих повидать мир, но обреченных на то, чтобы жить привязанными к дому… ложнице… постели.
Ренея подняла руку, и ее от локтя до кончиков пальцев охватило пламя – болезненное, рваное, гудящее, словно рой диких пчел. Ведьма повела рукой, любуясь огнем, потом сжала пальцы в кулак, и пламя исчезло. По-птичьи резко она глянула на пораженную Итриду.
– Ты удивлена? Думала, ты одна во всем Беловодье – женщина, владеющая огненной ворожбой? Нет, моя дорогая. Нас двое. Это я подарила тебе твой дар. Сначала я вырвала его у Огнь-Камня, пожертвовав своей прежней жизнью, полетом и красотой. Потом я начала создавать своих слуг – вы зовете их Опаленными. А после… После я создала свой собственный народ. Пылающих…
Голос Ренеи опустился до шепота, она снова встала с лавки, будто не в силах была усидеть на месте, и приблизилась к Итриде так быстро, словно преодолела всю комнату в один шаг. Огневица не вздрогнула и не отшатнулась, лишь подняла подбородок, глядя в лихорадочные черные глаза. Итрида по-прежнему молчала: Вранова госпожа сама охотно рассказывала всё. Огненная волчица рычала, подняв шерсть на загривке, но Итрида представила, как опускает руку ей на холку и придерживает.
Еще не время.
– Мой народ получился восхитительно сильным – и ужасающе слабым. Все те, чьи тела принимали огонь, не выдерживали дольше трех месяцев. Пламя Огнь-Камня выжигало их, не оставляя и горстки пепла. Они могут творить потрясающую ворожбу, но каждое заклинание питается живой плотью. Влад Ратоборец – помнишь его? – продержался дольше всех. Почти половину года. И я была очень расстроена, когда верные вороны донесли, что от Влада осталась лишь кучка пепла. Вот только птицы не сказали, что он успел передать дар, да еще и таким необычным способом…
Черноволосая Ренея подалась вперед и провела тонкими и на удивление прохладными пальцами по щеке Итриды. Ее глаза были совсем близко, так близко, что бродяжница видела в них собственное отражение. Позади со свистом втянула воздух сквозь зубы Кажена. Вранова госпожа прошептала слова, и Итрида уловила аромат тех же трав, которыми пахла Кажена:
– Скажи, Огневица, тебе понравилось, когда Влад сделал тебя женщиной?
Воспоминания о страхе и насилии накатили на Итриду с удушающей силой, пробужденные вкрадчивым тихим голосом. В ложнице стало ярче, и Итрида поняла, что под ее кожей проявился огонь. Взгляд Ренеи впивался в лицо Итриды, хотя прохладные пальцы касались по-прежнему бережно. Ведьма выглядела так, словно боль и пламя Итриды смешиваются в опьяняющее снадобье и она пьет его, пьет и не может насытиться.
– Впрочем, полагаю, с тех пор у тебя было достаточно мужчин, чтобы память о Владе стерлась без остатка. Я бы не хотела делить ее ни с кем. Понимаешь, о чем я толкую?
– И почему же он от тебя сбежал? Не захотел становиться воспоминанием?
Лицо Врановой госпожи перечеркнула уродливая гримаса, но она быстро взяла себя в руки и снова улыбнулась.
Отпустила Итриду и отступила от нее на несколько шагов. Смахнула с юбок невидимую пылинку и небрежно бросила:
– Знаешь, я совсем не так представляла себе нашу встречу. Думала, обниму тебя, расскажу, как все эти годы была одинока, как рада, что теперь у меня есть ты – моя сестрица, родственная мне по силе. Но в тебе нет ни капли благородства. Ни крупицы благодарности. Ты дикий зверек, и, похоже, во сколько платьев тебя ни наряди, им ты и останешься.
Краем глаза Итрида наблюдала, как незаметно для остальных поводил руками Храбр, пробуя на прочность цепи, как Бояна притворилась, будто ею овладела слабость, и привалилась к нему плечом, чтобы удобнее было дотянуться до оков. Нужно было еще немного времени. А Врановой госпоже, кажется, очень хотелось поговорить.
– Почему ты зовешь меня сестрой? – теперь Итрида подошла к черноволосой ведьме, не обращая внимания на сгустившееся за спиной напряжение.
Волоски на руках Огневицы встали дыбом, как будто шерсти нарисованного волка уже коснулось холодное железо.
– Только нам
