— И я говорила тебе имя.
— Но ты не сказала о том, кто ты!
— А ты?
Линь поворачивается ко мне.
— Нам надо идти… пока военные ищут тебя на всех этажах. Бежим!
Он вытягивает меня из укрытия и стремится к двери, где табличка с названием: «Прачечная».
— А разве, нам не на выход?
— Хочешь прямо к ним в руки? — намекает на тех, кто остался там… за дверьми.
— Нет.
— Верное решение. Не знаю, чем ты их разозлила, но вид у них очень серьезный.
— У меня здесь еще отец, тетя и…
— И кто? — прищуривается Линь.
— И мой друг.
Я стесняюсь, вспоминая Робина. Это немного обескураживает.
— Найдешь их позже. Сейчас, они в безопасности, их не ищут военные. А вот, ты… другое дело. Бежим!
Мы залетаем в прачечную.
— И что мы тут делаем?
— Будем кататься.
— Что? — не понимаю я парня. А он, тем временем, спокойно отодвигает огромный жбан с бельем. За ним оказывается проем, через который отправляют старое белье в мусорку, чтобы оттуда его вывезли на свалку.
— Прыгай!
— Нет!
— Хладная, а боишься?! — издевается надо мной Линь.
— А ты? Давай, первым!
— Какая же ты противная! Не люблю я из-за этого девчонок!
Линь быстро подхватывает меня на руки, перекинув через плечо. Я оказываюсь в железном желобе, который уносит меня вниз. Я ору. Меня оглушает свой собственный крик.
Куда же я ввязалась?!
* * *
Мы выглядываем из-за двери. Она скрепит и этим все портит. Я зажмуриваюсь, но Линь быстро приводит меня в чувство:
— Не время бояться! Время выживать!
Как я устала не жить, а выживать.
Но я вновь бегу.
Мы залетаем за угол. И там нас ждет сюрприз:
— Стоять на месте! У меня приказ: не выпускать никого из больницы!
— Что ты говоришь? — улыбается Линь военному, что нацелил на нас двоих свое оружие. — А мы и не знали. Вот ты был в курсе, а мы нет. Теперь, мы это знаем и не двигаемся… опусти оружие, видишь, девушка испугалась?! — кивает он на меня.
Я вижу, что Линь убаюкивает бдительность мужчины. Он делает шаг к нему; осторожно и внимательно он просчитывает каждый шаг. От этого зависит наша с ним жизнь.
— Стоять!
— Я стою. Ты, главное, успокойся. А мы с ней стоим. Правда же, Надежда? — поворачивается Линь ко мне и говорит мне лишь губами:
— Беги в сторону!
Я киваю. Линь молниеносно поворачивается к военному и выбивает из его рук оружие. Выглядит весьма комично: парень в больничной пижаме оказывает сопротивление тому, кто шире его в два раза.
Военный сильный. Он дает отпор. Так просто сдаваться он не собирается.
Губа у Линя разбита. Я наблюдаю за дракой и мне очень хочется ему помочь. Я хочу выйти из своего укрытия.
Дергаюсь, но меня тут же прижимают к себе сильные мужские руки:
— Куда ты? Мы тебя уже всюду искали! Ты в своем уме?! Уйти из палаты, не дождавшись ни меня, ни отца с Ванессой! Чем ты думала, Надя?! — узнаю я Робина. Он первый, кто назвал мое имя не так, как я привыкла. Это особенно и неожиданно.
Он прижимает меня к себе и не дает помочь Линю.
— Я должна ему помочь! Он помог мне! — кричу я. Меня едва не бьет истерика.
— Нет. Не могу! Я не могу тебе дать совершить эту глупость! — перечит мне Роб.
Я смотрю на Линя. Ему необходима помощь.
— Твой отец и тетка ждут тебя. Пойми же ты, что они пришли за тобой! Надя, пойми же!!! — тормошит он меня.
— Помоги ему, молю тебя, Роб. Помоги ему! — плачу я, едва видя лицо парня.
— Хорошо, — выдавливает из себя он. — только ты оставайся здесь. Я мигом!
Я киваю. Роб спешит на помощь Линю.
Он дерется ничуть не хуже. Помощь действенна. Они отбиваются от настырного военного.
Уже на обратном пути Линь что-то выхватывает из нагрудного кармана военного; тот лежит в беспамятстве. Роб поторапливает Линя. У нас с каждой секундой тает шанс уйти незамеченными.
Они оказываются рядом со мной.
— Быстрее! Нас ждет твой отец, — хватает меня за локоть Роб. Линь хмурится, видя это. Ему это не нравится.
— Идем же! — отворачивается он.
Мы уходим. Ограждение больницы кажется бесконечным, но нам наконец-то удается достигнуть ворот. Они пусты.
— Почему здесь нет охраны, если они пришли за мной? Они знают, кто я?! — требую я ответа от Роба. Он молча следует по выбранному пути. Не отвлекается на такую ерунду, как я и мои восклицания.
— Она задала тебе вопрос, парень!
— Не твое дело! Она могла погибнуть, если бы кинулась помогать тебе.
— С чего такое заключение? Я видел эту девушку в борьбе: у нее силы, которых нет у простых людей!
— Именно! Сила, которая не должна быть у человека. А Надя наполовину человек, черт возьми!!! — злится Роб. Я не могу понять его причину, но она есть, раз он едва сдерживает себя, чтобы не накинуться на Линя. Только, я и Линь ее не знаем. — И если бы, она не сбежала из палаты и дождалась нас, то и сама бы сейчас знала это.
— Да что я должна знать?! — мне больно: локоть уже покраснел, так сильно впиваются пальцы Роба.
— Что, твоя сила тоже требует плату! — кричит на меня Роб. — Силы даны от хладных, а плата берется от человека. Разницу видишь?
— Нет… — смотрю я вовсе глаза на Робина.
— Человек слабее хладного… и в этом твоя слабость. Сила хладных убивает тебя! — ему больно говорить об этом, но он произносит все те слова, что должен. — А военных нет потому, что они не думают о том, что ты сможешь сбежать из здания. Наивные… думают, что у хладной нет друзей и поддержки!
— Спасибо, — киваю я.
— Пожалуйста! — слабая улыбка трогает губы Роба. Линь вмешивается своим кашлем и разрушает весь момент. — Идемте, хватит разговоров. Тебе все лучше объяснит тот человек, ради которого мы здесь.
— Кто он?
— Увидишь!
Мы уходим с территории больницы.
— Куда теперь? — оглядываюсь я. Мы стоим посреди улицы, что заполнена людьми. Они все спешат по своим делам и не обращают внимания на трех людей, что замерли на минуту.
— Твой отец ждет тебя вон в тех блоках! — незаметно указывает мне Робин на торговые ряды.
— Идем!
Он кивает и мы все втроем пробираемся сквозь толпу.
Здесь небольшой торговый ряд. Первое гетто организовывает производственный процесс, но не реализацию готовой продукции.
В этом мире все давно распределено по блокам, чтобы люди не сталкивались интересами других. Но мы сталкиваемся и видим, что в любом из семи районов царит разделение по признакам возвеличивания, отбраковки худших от лучших и избавления от них, чтобы не было проблем. Не все так безоблачно как пытается показать правительство семи. Мэры скрывают то, что было известно до мировой войны, что стерла с лица земли добрую половину земли. Но оно от этого никуда не исчезло: зависть, злоба и предательство витает в воздухе. Он пропитан им, просто люди привыкли его не замечать и думать, что все так и нужно.
Теперь, я начинаю понимать, что круг семи сделал главным врагом хладных, для того, чтобы отвести взоры от истинных паразитов на теле общества — от них самих. Они просто мимикрировали под обстановку: стали защитниками и миротворцами.
— Быстрее, — подталкивает нас с Линем, Робин. Он прикрывает нам тыл и вырывает меня из раздумий. — надо спешить.
— Не толкайся!
— Заткнись!
— Оба заткнитесь, — не выдерживаю я. Парни, на удивление, подчиняются и мы молча продолжаем путь.
Пересекаем небольшую торговую площадь и оказываемся по другую сторону. Там начинаются огромные серые здания заводов. Трубы утопают в серых кучных облаках, которые мешаются с гарью котлов на заводах.
— Долго еще? — оборачиваюсь я к Робу.
И тут меня хватают за руку, я отлетаю в сторону. Рука закрывает мне рот и я просто мычу. Страх охватывает меня и я со всей силой хватаюсь за эту руку, что закрыла мне рот.
Кожа начинает плавиться под ними. Я вновь делаю это… сама не знаю что. Но это помогает.
Рука отпускает меня и я смотрю на своего похитителя — это мой отец.
Он дует на свой ожог и обращается к худощавому карлику, что ниже меня на голову:
— Теперь, я понимаю о чем ты мне говорил, когда кричал о том, что она выпускает энергию. Это больно! — трясет он рукой.
— Не ври, Граф. Тебе не больно. Если бы тебе было больно от этого ожога, то ты бы уже орал и прыгал по всей площади, — отмахивается от него карлик.
Он одет в белый халат, на его носу-крючке цепляются очки. Он рассматривает сквозь их стекла меня.
— Приятно познакомиться с тобой, Надежда, — протягивает он мне свою руку. У него странный цвет волос — цвет пыли на дороге.
— Кто вы? — протягиваю я ему руку.
— Коди Спенсер — врач и биолог, — кажется, он смущается. От чего?
— Про него я тебе говорил. Но нам надо уходить, здесь опасно… тебе особенно, Надежда, — обнимает меня отец. Я с силой прижимаюсь к нему, как тогда, когда он успокаивал меня в лесу — мне снились кошмары.
