обнявшая себя крошечными ручками.
Высокие мачты отсутствовали на палубе корабля. Корабль был устроен не совсем так, как все другие обычные, старинные суда. Чаще всего Гаму удавалось видеть их только на картинках своих книг. Посередине и по всей почти палубе стояла огромная каюта, где можно было входить многим пассажирам и туристам, как представлял в своих мыслях Гам.
Но это мнение было опровергнуто после того, как он и Облачка вошли туда. По расположенным предметам и мебели, легко было бы понять, что большое количество людей не уместилось бы в таком тесном, даже самом большом месте того корабля. Эта каюта могла принадлежать только самому капитану, но его нигде не было. Впрочем, на корабле не было и его дружных, верных матросов.
В каюте капитана было также пыльно, как и в той тайной комнате замка, где Гам оказался в долгу перед новыми своими друзьями. На задней части, на стенке того пыльного помещения было широкое, прямоугольное, сетчатое окно. Перед Гамом твёрдо стоял большой, письменный стол, за которым присела в, слишком большое для себя, кресло фея Облачка. Слева и справа от него располагались две полки, наполненные книгами.
Фея, приняв своё нужное и нормальное положение для сидения, повернулась к Гаму.
– Ну, что же, теперь мы можем уже с тобой побеседовать. У нас в запасе огромное время, – сказала Облачка, с трудом подставив под себя книги.
Гам молчал первые, некоторые секунды и попеременно вглядывался в окно.
– Ну, задавай же вопрос, Гам, – ожидала Облачка.
– Да, точно, – посмотрел на фею, – У меня всё ещё осталось столько вопросов, да и то, в голове появляется больше вопросов, чем ответов.
– Так только говорят некоторые ваши люди, другие вообще не внимательно глядят на одну и ту же вещь с разных сторон.
Гам спокойно и тихо присел за капитанский стол напротив неё и, как только к нему в голову пришёл первый вопрос, он начал его мигом излагать.
– Не хочу вмешиваться в твои мысли, но скажи мне, что было с тобой там, когда ты чуть не упала без сознания? Ты сказала, что о ком-то или о чём-то вспомнила.
Облачка от этого вопроса просто застыла и, промолчав за маленькое время, стала отвечать на него.
– Мне показалось, что ты будто к нам всем близкий человек и что я где-то тебя видела, когда взглянула на твой си… То есть на твоё… эээ… лицо.
– Я понимаю тебя, мои родители тоже на прогулке по городу и нашему селу изредка смотрят на лица незнакомых людей и уже, вспомнив кого-то из своих родных и близких, пытаются крикнуть им вдалеке, но потом оказывается, что они были не правы.
– На твой первый вопрос я уже ответила, теперь моя очередь, – взялась спрашивать Гама, Облачка, – Перед тем, как отправиться в наш путь и согласиться мне помочь, тебе было больно, когда я плакала?
– Ну, конечно да, фея, – вспомнив и об этом, ответил он, – Я же не мог тебя и всех вас просто так оставить. Я сделал это не только для спасения вашего и моего мира, а потому что мне не хотелось, чтобы среди меня счастливого и радостного оставались только люди печальные и грустные. Или ты думала, что всех многих людей из моего мира можно запросто принять за плохих?
– Нет, конечно, тогда бы у нас не оставалось не единого выхода на наше спасение, – подумав и покосившись на стол, сказала Облачка.
Подлетев к Гаму и вися в воздухе перед его лицом, она посмотрела на него. В её глазах сосредотачивалось полное спокойствие и высокий, уверенный дух. Затем, когда Гам стал молчать, ожидая окончания её тихой речи, она, всё ещё смотря в его голубоглазые зеркала души, сказала слова благодарности:
– Заранее спасибо тебе за то, что ты поддерживаешь меня и всех нас. У тебя наверно и вправду доброе сердце. Вытерпит ли оно всё это наше путешествие?
– Думаю, что да, посмотрим, как и что будет дальше, – вдумчиво сказал Гам.
Вдруг на корабле издался большой скрип.
– Не пугайся, Гам, – на всякий случай успокоила фея Облачка, засидевшаяся на стопке книг, на кресле капитана, – Это такой у нас корабль. Небольшой, старый, но зато наш. Долго мы его не чинили.
– Кстати, а куда мы летим? – упоённый безопасностью, спросил Гам.
– Это твой второй вопрос. Пока, что мы не знаем, куда направляться, но точно знаем зачем. Причину ты уже знаешь. Будем лететь туда, где будет ожидать нас воздушная земля, когда топливо в корабле иссякнет.
– Постой, постой. Ты хочешь сказать, что вы не знаете, когда ваш старый корабль уже будет поддавать свои первые признаки того, что ему потом не хватит энергии. Ведь тогда получается, что мы рано или поздно окажемся уже внизу, столкнёмся с землёй и погибнем.
– Выходит, что да, – согласилась с этим с мягким унынием Облачка, – но пока мы в безопасности и в полёте, нас ничто не грозит.
Несмотря на то, что вопросы были в конце их диалога разбросанными и не поочерёдно шли из их уст, Гаму и Облачке всё-таки хватило времени поговорить друг с другом. Вскоре они вышли на палубу, тем временем как их летописец Родос стоял у руля, и ветер, дующий прямо на них прохладным воздухом, легонько развевал его закрученные, желтоватые волосы и бакенбарды. Казалось, он походил будто на Пушкина и Айвазовского, только со светлыми волосами, которых не имели те.
Гам и Облачка же смотрели и вглядывались сквозь плотный туман, который нахлынул уже давно и покрывал всё небесное пространство. Им было совсем, не видно, держась за перила борта корабля-птицы.
Фее Облачке, из-за дуновения попутных ветров, нельзя было даже взмахнуть чуть-чуть крылышками. Иначе она, маленькое создание с фиолетовыми крыльями капустницы могла бы, поддавшись потоку, улететь настолько далеко, что её крошечное тело отсутствовало бы, и её не было бы видно сквозь толстый слой тумана. Она не должна была отходить даже на метр от Гама, своего нового и верного друга, который согласился несколько часов назад до их побега из замка, помочь ей, а то и всей Волшебной стране вернуть того, кого они потеряли…
Глава 8
«Пегасы-спасатели»
Казалось бы, всё пройдёт гладко в начале их пути, да только в любой идее всегда найдутся плачевные недостатки: через 4 часа Гам вместе с Облачкой, опустившись в камеру хранения, где лежали пища, вода, боеприпасы и всё остальное, обнаружили ничтожное количество запасов энергии. Сами они знали, что рано или поздно топливо для летучего корабля иссякнет.
