Следующим утром на главной, а пожалуй, и единственной площади Хамати состоялся праздник. Стоит сказать, что каждый маленький городок, подобный этому, очень тщательно и добросовестно готовился бы к приему такого знатного человека как Овелон Великий, если бы тот соизволил когда-либо посетить его, и, несомненно, старался бы удивить, а заодно и потешить гостя невиданными забавами, сверхизысканными кушаньями, превозношением огромных его заслуг и прочее, и прочее. Однако праздник, устроенный в честь землевладельца и его семьи, так гармонично сливался с бытом жителей Хамати, что казалось, будто подобные гуляния проводятся здесь чуть ли не каждый день, что в определенной мере не так далеко от истины.
Дугой расположили праздничные столы, накрытые зеленой скатертью. Украсили их всевозможными яствами, в числе которых был и огромный пирог, едва уместившийся на одном столе, и маленькие фигурные пряники, и спелые фрукты, алыми, желтыми и оранжевыми пятнами разбросанные по зеленой материи. В тени ветвистого дерева приготовили удобные места для музыкантов, которым суждено было сегодня довольно долго оставаться на площади. Кстати, в музыкальное сообщество Хамати мог вступить любой желающий и умеющий сносно извлекать звуки из какого-нибудь музыкального или не очень инструмента, а также готовый к суровому испытанию временем. Ведь играть необходимо до тех пор, пока не покинет танцевального круга либо пока не свалится с ног последний танцующий, что бывало крайне редко, так как каждый житель Хамати прекрасно знает свои возможности и поэтому периодически присаживается за общий стол, чтобы отдохнуть и подкрепиться.
Местные вина не кружили голову, а только разжигали задор в сердце, песни вселяли радость в слушающих, а веселая музыка и скорые танцы мигом прогоняли любые остатки тоски, которые еще могли цепляться за человека, несмотря на песни и вино.
Роль Овелона Великого в праздничных представлениях ничем не отличалась от роли любого селянина, кроме геометрически важного места за столом – это был центр – да нескольких подарков, преподнесенных землевладельцу, его супруге и дочери в самом начале торжества. Плетеные венки из душистых цветов да шелковые пояса, украшенные вышивкой от лучших рукодельниц Хамати, для Юлины и Фелиссы. Крепкий кожаный пояс, узорно прошитый самыми прочными нитками, с массивной металлической пряжкой, отлитой и выточенной в виде сияющего солнца, для Овелона.
В этот день Фелисса решила плясать, покуда хватит сил, да и сам землевладелец не раз оставлял свое почетное место, чтобы сбросить наработанную долгими годами усталость и, поддаваясь уговорам Юлины, «тряхнуть стариной».
Время тревог минуло, наступала пора радости.
Первая неделя с момента приезда Овелона в Хамати подходила к концу, и землевладелец начинал подумывать об увеличении срока пребывания здесь. Ванхор, судя по отчету мэра, жил своей размеренно-суматошной жизнью и готовился к празднованию Дня рождения Фелиссы, мост через Гри был почти возведен, сроки строительства богадельни, а также многочисленные планы и сметы утверждены заранее. Мир и спокойствие воцарились в душе Овелона Великого. Впервые за долгое время величие его не подразумевало вороха задач на столе и глыбы ответственных полудел, нависающих откуда-то сверху, требующих наинемедленнейщего разрешения. Стояла хорошая погода, несмотря на дымчатость неба, готовую вскоре обернуться дождем или растаять без следа. Ярко светило солнце, дул легкий ветер, вокруг росли деревья, пели птицы, и все это свершалось само по себе!
Уличив момент, когда Овелон поднялся на поверхность из глубины своих размышлений, тихой поступью к нему подошла Юлина. Она уселась на свободное кресло рядом с супругом и придвинула к себе чашку с земляникой, которая одиноко стояла на небольшом круглом столике.
– Овелон, – обратилась Юлина к мужу, – не кажется ли тебе, что наша дочь последнее время находится в прекрасном настроении?
– Конечно, дорогая, это же естественно! Смена обстановки, природа.
– Но замечал ли ты, что как-то по-особенному светятся ее глаза?.. И Тифей, как мне кажется, тоже слишком рьяно выполняет свои обязанности легендосказителя…
– М-м. Возможно.
– Как ты думаешь, Овелон, не пора ли нам вмешаться?.. По-родительски.
– Но зачем? Я не нахожу в этом ничего страшного. Откровенно говоря, Тифей мне очень симпатичен. Он не хвастун и не лодырь. Хорошо воспитан. Да, в наших кругах… распространено суждение по положению, однако это всего лишь вредная привычка высшего общества. Если ты помнишь, мы тоже познакомились в далекой деревеньке, и я тогда еще не был ни Великим, ни знатным, – широко улыбнувшись, вспоминая былое, отвечал Овелон.
– Ах, Овелон, Овелон… Как же ты не понимаешь!.. – с чувством воскликнула Юлина, едва скрывая от супруга нотки радости в голосе. – Они могут несколько лет приветливо улыбаться друг другу, ни на шаг не приближаясь, так и не сказав главного! Овелон, помнишь, когда ты сделал мне предложение?
– Да. В первый же вечер нашего знакомства. Ты была в сиреневом платье и удивительно хорошо танцевала. Пригласив тебя, я уже через несколько минут сказал: «Ты будешь моей женой?»
– Неужели ты до сих пор это помнишь?! А я все еще не знаю, чего было больше в этих словах – вопроса или утверждения.
– О! Уверяю тебя, это был вопрос. Самый важный вопрос в моей жизни… А самым важным ответом было…
– «Как тебя зовут?»
– Признаюсь, я ужасно волновался в тот вечер, а твои слова просто выбили меня из колеи…
– А каково было мне? Хорошо, что ты тогда не упал.
– Нет! Упал я в другой раз, на колени. Когда услышал, что у нас будет ребенок.
– Девочка.
– Но как ты узнала? Ты ведь с самого начала говорила, что это дочь.
– Мать чувствует сердцем, а то, что порою сокрыто от глаз, только им и можно увидеть. Так, стало быть, милый мой супруг, ты тоже заметил то, что заметила я, и ты не против?
– Нет и не может быть запрета на любовь и на счастье!
– Решено! Будем их сватать.
– Всему свое время, Юли, всему свое время. Я обязан все проверить и убедиться в справедливости наших суждений.
– Формалист!
– Прелесть!
Поцеловав руку своей ненаглядной супруге, Овелон пошел на поиски верных доказательств. И первым, кого повстречал на своем пути великий землевладелец, был Карнун, вернувшийся с рыбалки.
– Добрый улов! – оценил Овелон добычу стражника: две гигантские рыбины особо выделялись из связки нацепленных на проволочное кольцо трофеев.
– В обед узнаем, так ли он добр, как тяжел! – весело заявил Карнун.
– И то верно. Послушай, Карнун, я хочу спросить у тебя очень важную вещь…
Карнун очень внимательно посмотрел в глаза Овелона Великого и, выражая полную готовность к беседе, положил на землю удочку и сачок, не выпустив, однако, из рук кольца с рыбой.
– Так вот… Во-первых, я надеюсь, что разговор этот останется между нами…
Карнун кивнул.
– А во-вторых, – Овелон задумался, – а во-вторых, кажется мне, что Фелисса, приехав в Хамати, просто расцвела, будто очнувшись от зимнего сна.
– Ваша дочь всегда прекрасна, независимо от места и времени! – по-доброму, без лести заметил Карнун. – Но я думаю, что в чем-то Вы правы.
– И снова мне кажется, что связано это не столько со сменой гнетущего однообразия на сказочное путешествие, сколько со сменой людей, окружающих ее.
– Думаю, это так. Здесь, в Хамати, совсем другие люди, хотя, может быть, люди такие же, как и везде, но живут они как-то… хорошо. Пусть не в роскошных домах, не в богатых одеждах, но хорошо. Может быть, они что-то знают, что делает их немножечко счастливее?
– Возможно. Еще я думаю, что среди всех этих милых и добрых людей есть один человек, который по-особенному дорог Фелиссе… Мне кажется, что это Тифей.
Карнун некоторое время с удивлением смотрел на землевладельца. А затем, почесав рыбьей связкой подбородок, потоптавшись на месте и набрав побольше воздуха в легкие, будто ребенок, давший обещание хранить страшную тайну, но, будучи не в силах сдержать его, поведал Овелону о том, что Тифей явно никогда не рассказывал о своих чувствах к Фелиссе, однако понять их немудрено. Не раз уже юноша говорил, что Фелисса самая лучшая девушка, которую он когда-либо видел, самым тщательным образом готовит Тифей экскурсии и легенды, а глаза молодого отшельника лучше всяких слов, подчас пустых и неточных, говорят о самой настоящей любви.
– Я очень, очень рад это слышать, Карнун! И обещаю, что наша беседа будет сохранена в тайне, – немного понизив голос и склонив голову, заверил Овелон. Загадочно улыбнувшись, землевладелец добавил: – Какое бы торжество ни проводилось в нашей семье в ближайшее время, знай, что ты на него уже приглашен!
Карнун кивнул головой, Овелон тоже поклонился в ответ, и каждый снова отправился своей дорогой.
Вернувшись на террасу, Овелон Великий застал Юлину в обществе Тифея. Они беседовали о скором празднике Ветрогоне, который посвящен изгнанию Лютня. Знаменательно это событие, три дня отмечаемое, тем, что жизнь в Тергоне возможна стала лишь благодаря силе человеческой и стойкости. Плодородные земли, прекрасные ныне леса – все это когда-то было во владениях злого ветра, не дававшего ни травинке подняться, ни птице присесть. Только люди смогли сказать: «Лютень, не боимся тебя!» – и выстоять. Три дня этих в отместку ветру будут петься веселые песни, проводиться игры на силу, ловкость и сноровку.
