– Хорошо живем, – подтвердил впечатление, сложившееся у Ерменя за время осмотра города, хозяин постоялого двора. – Да и что нам с орланами делить. Многие из них с местными породнились, женившись на наших девушках.
– А дусени вас не беспокоят?
– Мирные приезжают торговать, а о набегах мы уже лет двадцать не слышали. Спасибо кагану Яртуру. Отбил он у них охоту соваться на наши земли. Даже городские ворота мы днем перестали запирать. Разве что на ночь мечники их прикрывают, да и то больше для порядка, чем из крайней нужды.
– Добро, – кивнул головой боярин. – Так ты не забудь, хозяин, про наш разговор. – Не сомневайся, купец, – приложил руку к груди хитроватый бер. – Сделаю все, как ты сказал.
Княжич Ратмир появился в сумерки, когда Ермень уже собирался почивать. Изгой одет был в драный кафтан и, видимо, поэтому не вызвал доверия у хозяина постоялого двора. Чарку меда он ему подал, благо за нее было уплачено медяком, но настоятельно рекомендовал сомнительному гостю покинуть заведение еще до наступления ночи. Вмешательство боярина Ерменя спасло княжича от незаслуженных оскорблений, а то и тумаков, которые уже готов был отвесить тому расходившийся бер.
– Это ко мне, – холодно бросил хозяину боярин. – И чтобы ни одна живая душа о нем не знала.
Спорить с богатым и щедрым постояльцем хитроватый бер не рискнул и лишь виновато развел руки в стороны:
Так ведь он не Ратмира спрашивал, а Ерменя.
– Забудь, – коротко бросил ему боярин и подкрепил свой совет серебряной монетой. Ратмир жадно набросился на еду, выставленную на стол расторопным служкой. Ермень смотрел на княжича-изгоя почти с жалостью. Вот ведь не повезло человеку в жизни, так не повезло. Чтоб он провалился этот Весень со своими вампиршами. Даже врагу боярин не пожелал такой судьбы, какая выпала на долю младшего брата князя Родегаста. А ведь этот человек мог бы стать владыкой Асгарда и правителем Асии, если бы не Слепой Бер и его расторопный внук.
– Осуждаешь меня, боярин? – хриплым голосом спросил Ратмир и бросил на Ерменя затравленный взгляд из-под шапки седеющих волос.
– Сочувствую, – вздохнул биармец. – Не столь серьезна твоя вина, чтобы терпеть из-за нее такие муки.
– Да уж, – скривил в усмешке тонкие губы Ратмир. – Изгою не позавидуешь. Особенно изгою с черной кровью. Только нечисть меня за своего держит, а люди шарахаются как от чумного. Вот и этот бер что-то почувствовал. Неужели мне так и придется век свой куковать изгоем, а после смерти превращаться в вампира?
– Есть такой обряд – очищение крови, – понизил голос почти до шепота Ермень. – Однако добро на него может дать только кудесник Велеса.
– Слышал я о нем, – скрипнул зубами Ратмир. – Но ведь расположение кудесника еще заслужить надо.
– Я тебя с ним сведу, княжич. Даю слово боярина и ведуна. А там уж как он решит. – Спасибо, Ермень, – кинул Ратмир. – А я ведь думал, что ты на меня в обиде. Подвел я тебя в Заколдованном замке. Ты уж прости. Но такова была воля княгини Турицы. Ей зачем-то понадобилось, чтобы жар-цвет угодил в руки Моране, но так, чтобы ни Велена, ни ее покровители ни о чем не догадались. Вот я и уговорил вампиршу использовать тебя для захвата замка.
– Слепой Бер ищет дружбы с Мораной? – насторожился Ермень.
– И не просто дружбы, – усмехнулся Ратмир. – Боярин Весень землю вокруг Студеня изрыл, пытаясь выкупить жар-цвет. Но сын тролля на уговоры не поддался, у него на дар богов были свои виды.
– Какие? – насторожился Ермень.
– Не знаю, боярин, – покачал головой Ратмир. – Я ведь среди этой нечисти мелкая сошка. Никто меня всерьез не принимает. И, выходит, зря. А боярин? Я ведь Весеня ненавижу так, что даже сердце заходится. Поможет мне бог Велес или нет, но этого гада я вам сдам, даже если мне придется гореть на одном с ним костре.
– Весень уже приехал в Березань?
– Да, – кивнул Ратмир. – Его охраняют десять дусеней. Остановились они на подворье местного боярина, давнего сторонника рахмана Коломана.
– Челяди много у боярина?
– Человек пять-шесть. Боярин Володарь ждал гостя, а потому разослал всех лишних людишек по загородным усадьбам.
– Ну что же, княжич Ратмир, веди, – вздохнул Ермень. – И да поможет нам бог Велес.
Боярин Весень, добравшийся до захудалого Себерского городишки на исходе дня, встретил на подворье своего давнего знакомого самый теплый прием. Слегка удивило его то, что большой, ставленый в два яруса, дом боярина Володоря был почти пуст. А ведь Володарь был обременен семьею. Одних дочерей у него не то семь, не то восемь душ. И жен, кажется, три. Тем не менее, ни одна из них не вышла на крыльцо, дабы приветить гостя добрым словом. Во дворе толклись только шестеро мечников, косивших недобрыми глазами на Весеня и его дусеней.
Жара! – развел руками Володарь, человек далеко уже немолодой и дородный. – Чего зря томить женок за городскими стенами. Пусть вольным воздухом подышат. Да и тебе, боярин Весень лишние уши ни к чему.
Весень усмехнулся в седеющие усы, но больше пытать хозяина по поводу его семьи не стал. Володарь был верным сторонником рахмана Коломана и не раз оказывал Весеню услуги, но требовать от него еще и дружеского расположения было просто глупо. Боярин, скорее всего, просто испугался дурной славы, которая вот уже не один десяток лет тянулась за его нынешним гостем. Впрочем, Весень не собирался надолго задерживаться в Березани, а потому не стал пенять хозяину за небрежение.
– Велена уже спрашивала о тебе, – шепотом доложил Весеню Володарь. – Если ты не против, я пошлю за ней человека. А стол для вас я уже накрыл.
Дусеней разместили на первом ярусе большого дома, хозяин с гостем поднялись на второй. Стол здесь действительно был накрыт, но не для большого пира, а для серьезного разговора, в котором сам хозяин, похоже, участвовать не собирался.
– Ты уж прости меня, боярин Весень, – отвесил Володарь поклон гостю, – но чем меньше знаешь, тем дольше живешь.
– Тебе виднее, – усмехнулся посланец Слепого Бера, намекая на солидный возраст хозяина. Впрочем, и сам Весень был уже далеко не молод, хотя своих шестидесяти лет он пока не ощущал и легко носил свое полноватое тело по путям-дорогам Великой Скифии. – Слышал я, что княгиня Олена разрешилась от бремени, – осторожно полюбопытствовал Володарь. – Неужели опять девочкой?
– Угадал, – беззвучно рассмеялся Весень.
О договоре Слепого Бера с Вием и в Асии, и в Себерии, и в других землях знали многие, но пока что кагану Яртуру везло. Княгиня Олена родила ему пять дочерей и не одного сына. Старшая из княжон, Лада, уже вступила в возраст невесты. От женихов у нее, естественно, не было отбоя. Ибо многие полагали, что именно муж Лады станет преемником кагана Яртура.
– Похоже, боги простерли над Яртуром свою длань, – задумчиво проговорил Володарь, – и не позволят Вию завладеть душой великого человека.
У Весеня на этот счет были кое-какие сомнения, но делиться ими с боярином он не стал.
Первый ближник Слепого Бера не без некоторого тщеславия числил себя представителем Навьего мира, а потому интересы Вия были ему куда ближе интересов всех прочих богов. – Время все расставит по своим местам, боярин Володарь, – сухо сказал гость. – Передай Велене, что я жду ее.
Весень никогда не жаловался на отсутствие аппетита. Чревоугодие было второй его слабостью после сластолюбия. К сожалению, яства, выставленные на стол простоватым боярином Володарем, были слишком грубоваты для изнеженного желудка. Зато вино было превосходным, и Весень с удовольствием осушил один за другим два кубка. Опьянения он не почувствовал, зато настроение его значительно улучшилось. Пока дела складывались удачно. Слепой Бер уверенно шел к цели. Жар-цвет был у него почти в руках. А вместе с жар-цветом он получал руку той, о которой тайно мечтал все эти годы. Весень не без основания рассчитывал, что отблеск славы хозяина падет и на его слугу. Во всяком случае, Слепой Бер уже обещал ему если не бессмертие, то уж, по меньшей мере, тысячу лет беззаботного существования. А к большему боярин Весень и не стремился. Велена появилась столь внезапно, что Весень даже вздрогнул, увидев ее на пороге. Впрочем, испуг быстро прошел, и боярин поднялся навстречу давней любовнице с улыбкой на устах и наполненным до краев кубком в руке. Вилена выпила вино одним махом и блаженно причмокнула пухлыми губами. Минувшие годы не оставили разрушительных следов ни на ее теле, ни на лице. Она была столь же ослепительно красива как и двадцать лет тому назад в пору своей юности. А ведь боярин Весень знал ее мать ягыню Репницу, жуткую страхолюдину, обладавшую редкостным магическим даром. К большому для себя несчастью Репница имела склонность к представителям человеческого рода. И неоднократно вступала с ними в любовную связь, что, конечно же, не могло понравиться ее постоянному сожителю орику Сипоку. Когда эта развратница не то в шестой, не то в седьмой раз произвела на свет вампиршу вместо орика или, на худой конец, ягыни, разгневанный Сипок взялся за секиру. Убийство Репницы, пользовавшейся покровительством тролля Ильма, стоило глупому орику головы, но, к сожалению, вернуть ягыню к жизни оказалось не по силам даже бывшему титану. В последние годы жизни тролль сильно ослабел и все чаще впадал в оцепенение, превращаясь в огромную каменную глыбу. И даже кровь его детей, которую он время от времени вливал в свои жилы, уже не могла вернуть ему прежней мощи. Что и позволило Студеню без больших усилий прибрать к рукам Заколдованный замок.
