отозвалась тупой болью в висках. Мимо меня, чуть покачиваясь, проплыла темно-серая колонна. Потом вторая. Какой-то неправильный тот свет. Скучный. Колонны и колонны. Или это тот самый последний путь, в конце которого должны быть какие-нибудь Врата?
– Ты жива, это – лестница, – отозвался Дэвлин, оказывается, я говорила вслух.
Боги! Что я еще несла, пока была не в себе? И где я вообще?
– Не уверен, что ты хочешь это знать. И мы в Замке, идем в мой кабинет.
Опять вслух! Мертвяки! Я немного повернула голову, и виски будто сдавило тисками, заставляя меня поморщиться.
– Я определенно хочу это знать.
Сознание подсказало, что мы действительно двигаемся вверх по лестнице. Причем, идет – мэтр Купер, а я изображаю движимое имущество у него на руках. Мой новый камзол небрежно висел на его плече и сейчас служил мне подобием подушки.
– Дословно? – безо всякого выражения поинтересовался Дэвлин.
– А ты можешь дословно? – удивилась я.
– Да.
– Лучше общую суть.
Что за безумный диалог вообще? Профиль мэтра Купера освещали сполохи горящих вдоль стен факелов, отбрасывая на его лицо причудливые и жутковатые тени. Хотя, кажется, сегодня мое представление о жутком очень изменилось.
– Ты сказала, что любишь меня, – просто ответил он, так и не переведя на меня взгляд.
И слава богам, похоже, я стала бояться его глаз.
– Ну, значит, ничего нового, – немного успокоилась я, расслабляясь.
– И рассказывала свой сон. Про море. В красках.
Ой-йо… Я заткнулась, чувствуя, как пунцовеют уши. Стыдобища какая. Зато мы можем, наконец, выяснить интересующий нас всех с моими голосами вопрос, а заодно отвлечься.
– Скажи, – я уставилась бездумно в темноту галереи, по которой мы поднимались, – ты как-то заставил меня так к себе относиться? Когда мы встретились?
– Нет, – без паузы ответил он, – вызывать у тебя подобные чувства не входило в мои планы. Все произошло само собой. Почему тебе вообще пришла такая мысль в голову?
– Разве это не лучший способ контролировать геоманта? – усмехнулась я невесело.
Он помолчал несколько секунд.
– Лучший? Извини, я не всегда понимаю сарказм. У нас слишком разное представление о чувстве юмора.
– Почему – сарказм? – удивилась я, насколько могла удивляться после столь сильного потрясения.
«Это не потрясение, – вмешался Шепот, – это – шок».
– Ты полагаешь, что так действительно удобнее? Когда ты теряешь способность логически рассуждать? Или на что-то обижаешься и можешь, к примеру, попасть в плен оркам? Я уже опасаюсь вообще выпускать тебя из поля зрения, а это отнимает массу внимания и сил.
Я хихикнула нервно, и звук разнесся под темными каменными сводами слишком громко. Мне почудились вспугнутые этим смешком летучие мыши, хлопающие мягкими кожистыми крыльями.
– Плохо, значит, ты не можешь щелкнуть пальцами и сделать так, чтобы меня отпустило.
– Не могу. И даже если бы мог, не стал бы.
Я изумленно на него посмотрела, приподняв голову от его плеча, и тут же пожалела – боль в висках никуда не делась.
– Почему? В свете всего вышесказанного?
– Твой разум очень сопротивляется чужому влиянию. Из-за фактора Геллера. Попытка изменить что-то настолько для тебя серьезное, могло бы убить тебя или свести с ума. Сегодня я попытался… Долго объяснять подробности… Попытался немного поизучать твое сознание, заметь, просто поизучать, и видишь, насколько это оказалось неприятно.
– Неприятно?! – вытаращилась я на него. – Да я думала, что умру!
Маг чуть пожал плечами.
– Вероятность была. Но я тебе расскажу чуть позже, причину моего поступка.
Мы помолчали, а я не делала даже попыток пойти дальше самостоятельно: свернулась в клубок у него на руках и попыталась прикинуть, сколько пролетов мы уже миновали.
– И еще, – неожиданно добавил Дэвлин, – признаю, мне доставляет удовольствие ощущать твои эмоции. Можешь считать это, маленькой слабостью.
Вот тут мне действительно показалось, что я ослышалась. Я уже внаглую поудобнее устроилась у него на руках и уставилась ему в лицо.
– Что, прости?
– Хочешь, я расскажу тебе, что не так с моим Домом? – сменил он внезапно тему.
– Конечно! – навострила я уши, пожалуй, эта откровенность – некая плата за то, что он сегодня, а в этом я теперь совершенно не сомневалась, действительно едва не убил меня.
– Моим прадедом был драконид. Что-то вроде их «героя». Ты знаешь, кто такие герои? Нет? Ладно, потом расскажу подробнее. Полубожественное создание, но со всеми особенностями драконидов. Включая практически отсутствие эмоций. Это оказалось крайне полезным для моего деда. Системное мышление, умение просчитывать на несколько шагов вперед, умение делать верные выводы. Он быстро захватил власть. А мой отец придумал эту идею с Потоком. Тузат, кстати, сказал, что ты сама додумалась до такого варианта?
– Да, – негромко проговорила я, вся обратившись в слух и боясь спугнуть момент.
– Молодец, – боги! он хоть раз говорил мне что-то хорошее раньше? Хотя, да, как-то сказал, что мне идет эриковская одежда, – в итоге, вышло нечто странное для Инферно. Мы сохранили нормальную для демонов жажду власти, жажду боя, удовольствие от вида поверженного врага, а к этому получили еще и холодность рептилий. Но я появился… практически сразу воплощенным. Это немного другое. Эрик научил меня некоторой… человечности что ли. Мне доставляет удовольствие его компания, и теперь я знаю, как принято это выражать среди людей. И поступаю именно так. Стараюсь. Но ничего бы не получилось, если бы он не был таким…
– Опасным психопатом? – охотно подсказала я.
– Да, что-то вроде того. Очень сильные ощущения, которые его психика легко фильтрует. Но я их… улавливаю.
– Все, потому что они – как бы, отрицательные?
– Да. Не «как бы». Это очень… я не знаю подходящего слова в человеческом языке. Вкусно, доставляет удовольствие, естественно. И то, что ощущаешь ты – аналогичного толка. Сильное. Слишком сильное для человека. Темное. Смесь страсти и отчаяния. И какое-то безумное стремление к гибели. Возможно, на тебя влияет то, что рядом с тобой постоянно находится источник Инферно. И даже у тебя дома живет демон. Это мешает мне с точки зрения того, что я делаю. Но ощущения от этого слишком приятны, чтобы я захотел что-то изменить. К тому же, душа геоманта – все же очень большое искушение. В итоге, получившаяся гремучая смесь… немного дразнит меня, это одна из немногих моих собственных эмоций. Небольшая слабость, которую я решил себе позволить.
– А я думала, что просто люблю тебя, – хмыкнула я, пытаясь добавить иронии.
Хотя внутри что-то внезапно оборвалось.
– Понятия не имею, что люди подразумевают под этим словом.
– Ясно. А если бы у меня была хоть малейшая надежда, что ты способен будешь хоть когда-нибудь меня полюбить, вот даже совсем
